- Да, это может прослыть приютом морских самоубийц, - произнес он вслух, совершенно упустив из виду, что нарушил грань молчаливых раздумий, - однако в этом не будет ничего постыдного.
- О приюте морских самоубийц - это сказано точно, - признал обер-лейтенант цур зее, - особенно явственно предназначение это проявится, когда будет объявлена капитуляция, а мы с вами окажемся посреди океана, и во всех германских портах уже будут развеваться вражеские флаги.
- Я имел в виду совершенно иной приют, - с усталой раздраженностью заметил Роланд. - Совершенно иной. Не обращайте внимания, так, неожиданные мысли вслух. А почему вы все время молчите, Ольтен?
- Лично мне хотелось бы вернуться в университет, получить свой врачебный диплом, а затем предстать перед гросс-адмиралом уже в чине лейтенанта.
Командир субмарины задумчиво уставился на фельдшера и, прикусив нижнюю губу, долго переваливался с пяток на носки и с носков на пятки, еле сдерживаясь, чтобы не выставить этого женоподобного красавчика кретина из каюты. Какой диплом, какой гросс-адмирал?! Ольтен словно бы не понимал, в какой стране и в какой ситуации находится. Единственное, о чем он постоянно помнил, так это о том, что ему не позволили доучиться в университете, а, призвав на флот, удостоили всего лишь чина гауптшарфюрера, то есть обер-фельдфебеля войск СС, в то время как он, потомок древнего баварско-моравского княжеского рода, конечно же, претендовал на офицерский чин.
- На вас, гауптшарфюрер, возлагается особая ответственность. Вам, гауптшарфюрер, - уже откровенно тыкал Ольтена мордой в оскорбляющие его достоинство фельдфебельские нашивки, - предстоит следить за состоянием здоровья и самочувствием фюрера во время его плавания.
- Почему он выходит в море без своего личного врача? Без одного из своих врачей? Можете вы ответить мне на этот вопрос, если уж мы собрались для того, чтобы уяснить для себя причину и смысл появления на борту "Валькирии" самого фюрера?
Роланд и Ланцке вопросительно переглянулись. Им и в голову не пришло задаваться подобным вопросом. Впрочем, они и теперь считали его несущественным.
- Мы предоставим вам право, гауптшарфюрер, - молвил Ланцке, - задать этот вопрос лично фюреру. И хочется видеть вас в первую минуту после полученного ответа.
- Будь я фюрером, я бы превратил одну из таких субмарин в свою плавучую рейхсканцелярию, - совершенно неожиданно отреагировал Ольтен, выдав, наконец, то, чего, собственно, и ожидал от него командир, - хоть какую-то версию. - И этой субмариной-канцелярией вполне могла бы стать наша "Валькирия", особенно если учесть, что остальные подлодки находятся вне базы.
Выслушав его, фрегаттен-капитан застыл посреди каюты. Ланцке, конечно же, поспешил саркастически оскалить свои желто-черные полуразрушенные зубы, чтобы показать, что воспринимает эту версию на уровне бреда, однако сам командир с выводами не спешил. Он вдруг подумал: "Коль такая мысль пришла в голову Ольтену, которому до сих пор, кажется, вообще никогда никакие мысли не приходили, то почему бы не предположить, что и в окружении фюрара нашлись такие же мудрецы? В конце концов, ее мог подсказать фюреру сам гросс-адмирал. Пока враги и заговорщики рыщут на подступах к Берлину и рейхсканцелярии, фюрер руководит страной, находясь здесь, под тройной защитой - отборных частей СС и морской пехоты, а также скалы и металла, готовый в любое время сменить базу или вообще уйти в океан!"
- Господин фрегаттен-капитан, - появился в дверном проеме дежурный матросштабсобер-ефрейтор Карцаг, - каюта для рейхсгостей готова. - О предполагаемом появлении на борту Гитлера он не знал, рейхсгостем на субмаринах "Фюрер-конвоя" привыкли называть любого высокопоставленного чиновника.
Однако занимался обустройством подобных гостей, как, впрочем, и их бортовой охраной, именно этот верзила, бывший инструктор унтер-офицерской школы морских пехотинцев, недавно спасенный Роландом, а точнее Деницем, от трибунала. Под который чуть было не угодил за то, что в драке в одной из гамбургских пивных буквально изуродовал каких-то троих портовых грузчиков, кстати, тоже очень крепких мужиков, давно славившихся своими пьяными дебошами.
Правда, поговаривали, что и Деницу удалось вытащить этого мордоворота-инструктора по рукопашному бою из-под ареста только потому, что он приглянулся в очередной раз нагрянувшему на базу Скорцени. Роланд в эту историю особо не вникал, однако выглядела она вполне правдоподобной: Скорцени таких крепышей уважал. Тем более что после освобождения обер-диверсант действительно беседовал с ним, и именно по его рекомендации Карцаг был переведен из морской пехоты в субмаринники, в виде телохранителя рейхсгостей.
- Кроме нас с вами, на борту есть еще кто-нибудь? - спросил его фрегаттен-капитан.
- Никого, я проверил, - угрюмо пробасил Карцаг.
- А ведь такого приказа "Осмотреть судно" - не было, - заметил командир. - Я только хотел его отдать.
- Зато был приказ: "Команде покинуть субмарину", - еще более угрюмо пробасил Карцаг, лениво поводя широченными, слегка обвисающими плечами. Появление подобного, почти двухметрового роста, гиганта на обычной субмарине даже трудно было себе представить, однако на огромной конвой-субмарине он выглядел вполне приемлемым атрибутом командирской власти. Не случайно со дня появления Карцага на борту он стал для фрегаттен-капитана и адъютантом, и личным телохранителем, и чем-то вроде комендантского взвода - Если кто-то задержался, то почему нарушил приказ?
Командир многозначительно взглянул на Ланцке и Ольтена, как бы восхищенно говоря им: "А, какого цербера мы себе приобрели?!"
- Объявляю благодарность, Карцаг.
- Хайль Гитлер, - все так же лениво и угрюмо проговорил штабсобер-ефрейтор, с высоты своего роста осматривая приземистых, худощавых подводников. Каждого, кто представал перед ним, Карцаг осматривал таким грозным, презрительно-гипнотизирующим взглядом, словно уже видел его перед собой растрощенным и растерзанным.
"Это не подводник, это гробовщик!" - ужаснулся боцман "Валькирии", впервые увидев его на борту, на котором доселе чувствовал себя полновластным хозяином. А ведь до появления Карцага гробовщиком он считал судового фельдшера Ольтена.
"Зато теперь нам не страшно будет высаживаться десантом на побережье Аргентины, Уругвая или США, - возразил командир. - Точно известно, что он лично принимал участие в трех десантных операциях".
Когда Карцаг, наконец, оставил каюту командира, Ольтен и Ланцке облегченно вздохнули. Само нахождение рядом с этим человеком казалось им тягостным.
- Страшная энергетика у нашего десантника, - проворчал фельдшер, считавший себя знатоком оккультных наук и вампиризма.
- Это - от ощущения его силы, - назидательно заметил командир.
- Черная она - чернее быть не может, - возразил Ольтен.
- Вам виднее, князь, - это свое "князь" Роланд всегда произносил с долей иронии, которую отпрыск древнеморавского княжеского рода предпочитал не замечать.
- Интересно, как рядом с ним будет чувствовать себя фюрер, - впервые поддержал князя Ланцке, который доселе относился к его разговорам по поводу черной и белой магии и энергетических вампиров как к шарлатанским предрассудкам.
Чернокнижно-светская беседа подводников была прервана телефонным звонком.
- Рейхсгость уже на базе, - кратко уведомил Роланда начальник арктического отдела СД оберштурмбаннфюрер Лигвиц, предусмотрительно дежуривший на ближнем посту. Этот отдел занимался безопасностью базы и подчинялся лично Скорцени, и только ему - Кстати, имейте в виду, что с фюрером будет не Ева Браун, а другая женщина, но тоже очень важная для фюрера, а значит, и для нас с вами.
- Появление другой женщины существа нашей задачи не меняет, - заметил командир "Валькирии". - Мы встречаем фюрера и того человека, которого он пожелает видеть рядом с собой в этом плавании.
- Оч-чень верное толкование. К слову, замечу, что эта женщина - известная провидица Мария Воттэ.
- Ах, Воттэ?! Мне приходилось слышать о ней. К ее предсказаниям прибегают многие видные люди Германии.
- Однако вам прибегать к ее пророчествам я бы не советовал.
- Моя судьба мне давно известна, господин оберштурмбаннфюрер СД.
- Вот как? Впервые встречаю морского офицера, который бы, предварительно не помолившись, решился заявить, что ему известна его судьба. Причем заявить это в войну, перед выходом в кишащее врагами море.
- Хотел бы я в таком случае знать, господин оберштурмбаннфюрер, решился ли довериться ее пророчествам сам Гитлер.
- Думаю, что решился, если выходит с ней в то самое, кишащее врагами море.
- Я имею в виду - пророчествам, касающимся не сегодняшней морской прогулки, а его судьбы, неразрывно связанной с судьбой рейха.
Прежде чем ответить, Лигвиц натужно посопел в трубку: не нравилась ему такая нить разговора.
- Именно этим пророчествам он и доверился, фрегаттен-капитан.
- А, по-моему, не рискнул. Или же не рискнула быть откровенной Мария, если только она действительно настоящая провидица. Иначе сейчас она бы направлялась не на подводную лодку, а в крематорий.
- Вам не кажется, что мы отвлеклись? - по-джентльменски осадил его начальник арктического отдела СД.
- Очевидно, так оно и произошло, - примирительно признал командир "Валькирии".
- Как ситуация на борту?
- На субмарине только строго оговоренные нами члены команды. Остальные моряки займут свои места во время отхода "Валькирии". Субмарина к отходу готова.
- Это интересуется Скорцени, он только что связывался со мной по рации, - на всякий случай предупредил Лигвиц.
- Ответственность за безопасность рейхсгостя я несу не перед Скорцени, а перед своей офицерской честью, - оскорбился Роланд.