9
В бункере.
Густав в опасности.
Надежды на чудо-оружие.
"Я сделаю все, что ты скажешь".
Эсэсовцы забрали у Густава рюкзак и все мелкие вещи, которые он вытащил из карманов. Быстро осмотр"" это небогатое имущество, молодой эсэсовец расческу, пилочку и ключи бросил в кусты, а остальное спрятал. Густава куда-то повел парень из гитлерюгенда.
Джонни сначала стоял в нерешительности, а потом пошел следом за ними.
- И смотри, чтобы они не болтали между собой, - приказал шарфюрер.
- Ясно! - ответил через плечо Грилле.
Бункер оказался большой глубокой прямоугольной ямой, вырытой в земле, - стены которой были укреплены бревнами; сверху бункер перекрывали балки с наброшенными на них ветками, а сверху засыпанные землей. Вход в него оказался таким, что широкоплечий Густав с трудом протиснулся внутрь. Грилле уселся на грубую скамью. Автомат он положил себе на колени.
"Все вышло совсем не так, - думал Джонни. - А что, собственно, значит не так?" Он все еще никак не мог отделаться от неприятного ощущения, что, так или иначе, их путешествию скоро придет конец. В душе он не переставал удивляться тому, что, несмотря на все препятствия, им с Густавом удалось пройти немалое расстояние, миновав и посты, и дорожный контроль, и эсэсовцев, и полевую жандармерию.
Он устало опустился на землю недалеко от входа в бункер.
Утренние лучи солнца пробивались сквозь кусты и ветви деревьев, ложась пятнами на землю. Свет падал на вход в бункер и освещал часть помещения. Там, прислонившись к стене, сидел Густав. Вдруг мальчик всхлипнул. До сих пор он старался сдерживаться, а теперь слезы градом полились у него из глаз.
- Ну, только не реветь, - сказал Густав из бункера; его голос доносился словно из могилы.
- Что теперь с нами будет? - всхлипывал Джонни.
- Да, - вздохнул солдат, - похоже, что дела наши плохи.
- Они убьют тебя…
Густав ничего не ответил на это, только добавил:
- Тебе они ничего не сделают. Ты еще маленький. Если тебя спросят, сколько тебе лет, отвечай: только десять.
- Вам же было сказано не болтать! - вмешался Грилле.
- Это тебе не положено с нами разговаривать, - грубо оборвал парня Густав, - и вообще, мне наплевать на все ваши запреты!
Грилле внимательно рассматривал ствол своего автомата, затем зачем-то потрогал предохранитель. Его узкое лицо выглядело напряженным. Обычно живые глаза были неподвижно уставлены на верхушки сосен.
- Разреши нам убежать, - вдруг обратился к нему Джонни, - отпусти нас, пожалуйста.
- Ну и идеи у тебя, - невольно проворчал тот, - а что будет со мной, если вы убежите, а? Слышал: я отвечаю за вас головой!
Мальчик на миг задумался.
- Тогда идем вместе с нами, - неожиданно предложил он через минуту.
- Ты этого мне не говорил, я не слышал, - угрожающе отозвался Грилле.
Тут в разговор вмешался Густав, наполовину высунувшийся из бункера:
- Прекрати клянчить, Джонни. Этот Гарольд Гриле - подлец, хотя и маленький!
- Да пойми же ты, - выпалил Грилле, - я не могу! Неужели не ясно?
- Я понимаю только то, что дело принимает для меня дурной оборот, - заметил Густав, - и главным образом все из-за твоей подлости. Если ты сможешь жить и дальше спокойно с чувством собственной вины - что ж, желаю всего наилучшего.
- Хорошо тебе говорить, - фыркнул Грилле.
- А зачем ты растрепался о нас еще до того, как нас поймали? Зачем тебе понадобилось врать, что я напал на тебя из-за угла и прочее? Может быть, ты рассказал о том, что твое начальство тебя не кормило, а у нас ты досыта и вкусно наелся?
Грилле уже не мог больше сидеть спокойно. Он крутился, как червяк, на которого напали муравьи.
- Да они меня самого поймали, - сказал он, тяжело вздыхая, - двумя часами раньше, на том же самом пригорке и без оружия. Еще вчера здесь был тыл. Ты сам понимаешь, что это значит, когда тебя задерживают в тылу, без оружия да еще эсэсовцы! - Он обернулся в сторону кустов, за которыми исчезли оба незнакомца. - Мне нужно было как-то выкручиваться, вот я и рассказал о вас. Может, я что и преувеличил, согласен. Но иначе бы мне не поверили. - Сказав это, он сорвал с головы шапку и, бросив ее на землю, взъерошил свои рыжие волосы. - Кто бы мог подумать, что вы пойдете той же дорогой!
- Бедный Гарольд Грилле, - пробормотал Густав с иронией. - А зачем тебе понадобились эти идиотские обвинения меня в шпионаже?
- Если бы я не сказал этого, - начал оправдываться парень, нагибаясь за шапкой, - они бы сразу же прикончили тебя.
- О, значит, я должен принести тебе свою благодарность?
- Может быть, эта отсрочка тебе еще пригодится?
- Она мне пригодится только в том случае, если я отсюда смотаюсь!
- Сейчас ты отсюда не уйдешь. Это хорошо оборудованный и охраняемый узел сопротивления…
Некоторое время все молчали. Вокруг стояла тишина. Облака постепенно затягивали солнце. Сквозь стену зарослей до них едва слышно доносился гул моторов.
Густав первым нарушил молчание.
- Что же это за узел сопротивления? - сказал он презрительно. - Меньше чем в полукилометре отсюда, ниже по дороге, идут русские танки.
- Может быть, это засада, - возразил уже успокоившийся Грилле. - Может быть, их сюда заманивают…
- Так же, как через Одер, да? А еще раньше через Вислу и Буг? Послушай, Грилле, у тебя на плечах есть голова? Подумай сам: русских никто не заманивает, они прорываются сюда силой. Осталось еще немного - война кончится и русские танки пойдут по Берлину!
Грилле запальчиво возразил:
- Завтра у фюрера день рождения, и он пустит в ход свое чудо-оружие.
- О господи! - простонал Густав. - Сначала я думал, что ты просто маленький выдрессированный негодяй. Оказывается, совсем нет. Но мне от души жаль тебя.
- Но-но… - возмутился было Грилле.
- Серьезно, мне жаль тебя, потому что ты дурак, большой дурак. День рождения фюрера, чудо-оружие, а еще, может, и победа. Господи, если бы собственная глупость причиняла человеку боль, то ты должен был бы кричать от боли!
Шум от идущих танков не утихал ни на минуту. Время текло незаметно, прошло, пожалуй, уже с полчаса.
"Нам следовало пойти к русским, - подумал Джонни, не упустивший из этого разговора ни слова. - Хуже нам бы там не было. Мне бы они ничего не сделали, потому что мне только двенадцать лет, да и Густава бы они пощадили, потому что он не желает больше воевать против них. Но теперь уже поздно…"
- Эй, Джонни, - услышал он вскоре голос солдата, - ты еще здесь?
- Да, Густав.
- Послушай внимательно, что я тебе скажу, - продолжал солдат. - Если тебе удастся выбраться отсюда живым, окажи мне одну услугу!
У Джонни не хватило сил ответить. Он только кивнул.
- Когда все кончится - эта проклятая война продлится не больше чем недели три, - сходи ко мне домой, к моей матери. Ее зовут Хедвиг Фельденхау. Берлин, Мауербергштрассе, дом три, второй дом во дворе, пятый этаж. Найти это совсем нетрудно. Недалеко от Щецинского вокзала. Запомнишь?
- Да, Густав.
- А то запиши себе адрес на земле и выучи его наизусть. Зайди туда обязательно! Скажи матери, чтобы она больше не ждала меня. Но сделай это осторожно. Придумай что-нибудь, чтобы смягчить этот удар, обещаешь?
- Я сделаю все, как ты скажешь, - ответил мальчик и беззвучно заплакал.
Внезапно в их разговор вмешался Грилле.
- Это невозможно вынести, - проговорил он с трудом. И, повернувшись, к мальчику, добавил: - Послушай, Джонни! - Он в первый раз назвал его по имени. - Посмотри потихоньку, нет ли здесь какой-нибудь лазейки?
10
Тщетные усилия.
Еще один висельник.
"Вы за все это ответите!"
Отчаянный побег.
Грилле - активный член гитлерюгенда! Грилле хочет им помочь! Джонни колебался несколько секунд.
- Ну, давай же! - цыкнул на него парень. - Если вернется гауптштурмфюрер, тогда я ни за что не ручаюсь!
Джонни вытер нос рукавом пиджака и шмыгнул в сторону леса. Перед самыми деревьями он увидел просеку, а неподалеку от нее виднелись ров и окоп. Джонни насчитал здесь с десяток эсэсовцев. Все они были в маскировочных костюмах, и заметить их было нелегко. Нет, здесь и мышь не прошмыгнет… Мальчик незаметно повернул обратно к холму. Пришлось быть особенно осторожным, так как кустарник, росший между соснами, плохо скрывал его, более того, он предательски шуршал при каждом неосторожном движении. Справа от Джонни кто-то закашлял. Значит, надо держаться левее. Вскоре в кустарнике появился просвет, и прямо в лицо мальчику выглянуло солнце.
В нескольких метрах перед ним лежали на земле двое мужчин и негромко разговаривали.
- Спорим, что сегодня пойдет дождь, - произнес знакомый голос. Джонни узнал молодого шарфюрера.
- А мы с тобой торчим под открытым небом, как лесники, - недовольно пробормотал обершарфюрер. Между ними лежал раскрытый рюкзак Густава. Знакомая длинная плоская бутылка с яркой французской этикеткой, уже пустая, была небрежно отброшена в сторону.
Тихо и осторожно мальчик отполз назад. В стороне он обследовал еще два места, но и там нельзя было пробраться незамеченным. Джонни забеспокоился еще больше.