Остросюжетная повесть рассказывает о движении борцов бельгийского Сопротивления и участии в нём советских граждан в годы второй мировой войны.
Сюжет повести - розыски советским лётчиком Виктором Масловым участников партизанского отряда, в котором сражался его отец, Борис Маслов, погибший на территории Бельгии в борьбе против немецких оккупантов.
Содержание:
ОТ АВТОРА 1
ГЛАВА 1 1
ГЛАВА 2 2
ГЛАВА 3 3
ГЛАВА 4 6
ГЛАВА 5 8
ГЛАВА 6 10
ГЛАВА 7 11
ГЛАВА 8 13
ГЛАВА 9 16
ГЛАВА 10 19
ГЛАВА 11 20
ГЛАВА 12 22
ГЛАВА 13 24
ГЛАВА 14 27
ГЛАВА 15 29
ГЛАВА 16 30
ГЛАВА 17 33
ГЛАВА 18 35
ГЛАВА 19 39
ГЛАВА 20 41
ГЛАВА 21 45
ГЛАВА 22 48
ГЛАВА 23 50
ГЛАВА 24 53
ГЛАВА 25 56
ГЛАВА 26 59
ГЛАВА 27 62
ГЛАВА 28 65
Примечания 66
Анатолий Павлович Злобин
Бонжур, Антуан!
- Пепел Клааса стучал в моё сердце, - повторил Уленшпигель…
- О! - сказала она. - Этой войне нет конца. Неужели мы так и проведём всю жизнь в слезах и крови?..
- Нас предали, - ответил Уленшпигель…
- Мы их распознаем, - сказали Уленшпигель и Ламме…
Шарль де Костёр
ОТ АВТОРА
Конечно, таких острых ситуаций, которые пережил герой повести, не было в действительности. Но почему же им не дано было случиться, да ещё в такой реальной стране, как Бельгия? Во время второй мировой войны в рядах бельгийского Сопротивления бок о бок с бельгийцами сражались сотни русских, поляков, чехов. И они погибали там… Так что на месте Виктора Маслова, приехавшего на могилу отца в Арденны, мог оказаться молодой поляк, серб или чех. И всё же автор по причинам, вполне понятным, избрал в герои русского юношу, отсюда и проистекает та убеждённость в характере его действий, когда он узнает о предательстве. Автору пришлось заменить имена действующих лиц, ведь там, в Бельгии, и сейчас живут вполне реальные люди, которые могли бы принять на свой счёт события, описанные в повести.
Вот и получается, будто ничего такого и не было. Но разве ж не могло быть именно так?..
ГЛАВА 1
- Пора, ребята, - сказал я, продолжая сидеть в кресле. Столько ждал этой минуты, дни считал, а сейчас понял, что не хочется уходить. Так бы и остался с ними хоть на один рейс.
Николай кивнул в сторону двери:
- Ни пуха тебе, ни пера. Не промахнись мимо полосы. Держи бортовые огни в ажуре.
- Будет сде, - отвечал я, не трогаясь с места.
- Не спеши, - сказал Командир. - Присядем на дорожку.
Мы и без того сидели, но так уж полагалось. И это должен был сказать Командир. Ребята помолчали, поглядывая на меня.
- Значит, таким макаром, - деловито начал Сергей, прервав молчание. - По музеям не ходи, по кабакам не шляйся, стриптизы не смотри. Усвоил?
- Не будь туристом, - сказал Командир.
- Будь человеком, - подхватил Виктор-старший.
- И вообще, наведи у них порядок, - заключил Николай. - А то они совсем загнили.
Ребята дипломатично засмеялись.
- Ты на отца-то похож? - спросил Командир, он всё-таки хотел дознаться до главного, а заодно и меня приободрить.
- Как вам сказать, Командир. Я ведь такой… Отец был сам по себе, я тоже сам по себе. И вообще Масловых в одной Москве пруд пруди. Так что "вояж" может закончиться лёгкой загородной прогулкой, обидно, конечно, будет… - Впрочем, что им толковать, они и без того в курсе.
- Разберётся, не маленький, - продолжал Командир, зная, как много значат его слова для меня.
- Предсказываю: он вернётся героем, - Сергей поднял указательный палец и глянул на меня.
- А как по-французски "хорошо", знаешь? - спросил Николай.
- Бон.
- Лучше "сава", - поправил Николай. - Вот и держись таким курсом: "сава, сава" - и всё будет о'кэй.
- Сто восемьдесят слов знаю, - объявил я. - Вчера Вере экзамен сдавал.
- Сто восемьдесят? - удивился Сергей. - Для культурного человека это даже слишком…
Ребята снова засмеялись, на сей раз без дипломатии. Я тоже посмеялся, стараясь запомнить и этот смех, и позы ребят в рубке, и их прибауточки - все пригодится в дальней дороге. Потом я встал.
- Пока, други. Хорошей вам видимости. Не опаздывайте за мной.
Дверь сочно всхлипнула за спиной, я больше не оглядывался.
На мятых чехлах валялись газеты, пёстрые проспекты. Девчата возились в хвостовом салоне, а Вера стояла у трапа.
- Адью, девочки! - крикнул я. - Пока, Верунчик, - я чмокнул её в щеку, и она, как на привязи, двинулась за мной.
- Виктор!
Я обернулся. Теперь мы стояли на верхней площадке трапа, девчата нас не видели. На дальней полосе полого и изящно садилась "каравелла".
Вера тронула меня за рукав:
- Пойдём с экипажем.
- Меня же встретить должны, ты же знаешь, - терпеливо объяснял я. - Они будут ждать меня с пассажирами. По радио передали, что мы сели, они будут ждать, - я нарочно уходил в эти подробности, опасаясь, что она снова примется за старое.
- Возьми, - она протянула длинную книжицу в серой обложке.
- У меня словарь есть.
- Разговорник лучше. Тут наборы готовых фраз, это удобно.
- Терпеть не могу готовых фраз.
- Все же придётся… - Она настойчиво смотрела на меня глубокими зелёными глазами, но я сделал вид, будто не замечаю её взгляда, и раскрыл разговорник.
- Ладно, пригодится. Гран мерси, мадмуазель.
- Слушай, - упрямо сказала она, накрывая разговорник ладонью. - Останься с нами.
Так я и знал, что она всё-таки примется за своё, женщины без этого не могут.
- Верунчик, откуда такой пессимизм? - быстро спросил я, чтобы помешать ей выговориться, но она и не думала останавливаться.
- Виктор! У меня тоже нет отца, я знаю, что это такое.
- Не прибедняйся. Твой папочка жив-здоров.
- Все равно его у меня нет, - твердила она как заведённая. - И я лучше тебя знаю, что это такое. Мать как-то сказала, что вышла замуж по ошибке. Она, отец… всё это было ошибкой. Понимаешь? И в результате этой ошибки появилась я. Мать даже пыталась что-то сделать, но я все равно появилась: там тоже случилась ошибка. И живу теперь по ошибке, вот что это такое.
- Смотрите, какой безошибочный вывод, - я попробовал усмехнуться.
- Нет, нет, не перебивай, - она опять схватила меня за рукав. - Я лучше знаю это. Понимаешь, ты уже привык, что его нет, ты всю жизнь так жил. И вдруг хочешь это переменить. А там ещё эта женщина. Зачем ворошить то, что должно остаться, как было? Это все равно что копаться в чужом бельё, неужели не понимаешь, в этом есть что-то унизительное. Я не хочу тебя отпускать в эту страну…
- Страна как страна. Нанесена на карту, полноправный член Организации Объединённых Наций, имеет прямое воздушное сообщение с Москвой. Очень даже приличная страна.
- Вот всегда ты так: прячешься за шуточками. Но ты же там один будешь, понимаешь? И эту женщину примешься искать - как ты это себе представляешь? А я сон нехороший нынче видела.
- Нет, не представляю, - я засмеялся, потому что действительно не представлял себе этого.
Вера по-прежнему смотрела на меня долгим, неотрывным взглядом. Сам не понимаю отчего, но этот взгляд все больше раздражал меня, может, потому, что я совершенно не знал, как реагировать на него.
- А что касается отцов, - сказал я как можно беспечнее, - то у каждого свой отец. Они у нас такие, какими мы их представляем. - И припечатал точку, чтобы вышло побольнее: - Вот так-то!
Она закрыла лицо руками и пошла прочь. Я отчуждённо посмотрел ей вслед. Потом подхватил чемодан и зашагал по трапу. Вечно она все усложняет, научилась изображать мировую скорбь по самым ничтожным поводам. И потом эти штучки: сны, предчувствия. Нет, я этого не люблю.
Я шагал по бетонным плитам и с каждым шагом отвлекался от её предчувствий. Далёкая гладь лётного поля, солнечно и нежарко. Тень моя скользила сбоку, переламываясь на швах между плитами, и я почти машинально отметил, что шагаю строго на запад. Справа басовито рокотал "боинг", выползая на полосу, воздух размазывался от его моторов, и дальний лес провис над горизонтом, будто смотришь сквозь воду. Неподалёку стоял "диси-VIII", люки его были распахнуты, и красочная цепочка пассажиров тянулась по трапу. На краю поля застыли серебристо-рыбьи тела самолётов, слетевшихся сюда со всего света. Скоро и нашу рыбину оттащат туда, на стоянку, но меня уже не будет с ребятами. Вера будет молча сглатывать слезы - и поделом. Я уже забыл о нашей стычке и думал о том, кто же меня встретит? Может, Антуан приедет? Хорошо бы. И сразу отправимся к нему. А потом на могилу…