Последняя весть не слишком обрадовала девушку, но она утешала себя мыслью, что после столь «трогательного» расставания ее родственница скорее оставит все свое состояние приюту для бродячих собак, чем строптивой внучке.
Я смогу приодеть Жана-Луи в костюмы от Армани, подумала Патриция, подписывая документы, связанные с получением наследства. И выйдя из конторы адвоката, она вдруг осознала, что только что собственноручно расписалась в том, что признает себя Патрицией Шандо, а вовсе не Анжеликой Касте.
Мысль о том, что она скользнула в прежнюю жизнь с почти пугающей легкостью, как в какую-нибудь разношенную туфлю, угнетала Патрицию. Что бы там ни говорил Майлз Кейн, она вернулась в Лондон совершенно другим человеком. И, несмотря на уверенность в такой перемене, ее не покидало какое-то странное чувство, побуждавшее как можно быстрее вернуться к Жану-Луи.
Всю следующую неделю или около того она часто звонила ему во Францию, но эти разговоры не приносили радости. Художник был вечно занят, постоянно куда-то спешил, а однажды пожаловался, что американке приспичило возвращаться в Штаты.
– Но я не могу гнать халтуру – втолковывал он. – Лучше поеду с ней в Калифорнию и там закончу портрет: Неплохая идея, а? В Америке можно будет набрать и новых заказов. Если только ты со своим наследством не возьмешь меня на буксир. – И он добавил со своей обычной нетерпеливостью: – Ты все там уладила?
– Не совсем еще, – уклончиво ответила Патриция. Она терпеть не могла, когда на нее давят.
Похоже, оба жениха всерьез занялись перетягиванием каната, используя ее каждый в своих целях. Так пусть катятся к чертям, в сердцах подумала она, и дадут мне возможность распоряжаться собой. В конце концов, в этом Лондоне есть, на что потратить деньги.
Майлз держался с девушкой подчеркнуто корректно, что не помешало ему пригласить ее на выставку живописи. Она согласилась, но за этим последовало посещение балета, ложа в опере, ярмарка антиквариата...
И вдруг оказалось, что появляться в свете в сопровождении такого спутника вовсе не так уж неприятно – разумеется, пока тот держит себя в руках.
Она так и не уступила его настойчивым просьбам перейти на «ты», и их диалоги продолжали производить странное впечатление. Привыкнуть ко всему этому было непросто, и Патриция часто ложилась в постель слишком взвинченной, чтобы как следует выспаться. Чтобы снять напряжение, она взяла привычку перед сном на полчаса забираться в сауну.
Однажды действие пара оказалось настолько дурманящим, что Патриция забылась глубоким сном, лежа на животе и уткнувшись лицом в руки, и не услышала, как дверь в сауну отворилась. Очнуться ее заставило только прикосновение Майлза к ее обнаженному плечу.
– Э-эй! – вскинулась она.
– Лежи спокойно, – прошептал он. – Коснувшись ее шеи и, нащупав сведенные напряжением мышцы, он принялся массировать большими пальцами их тугие сплетения.–Ты очень крепко спала.
Она попыталась встать.
– Я же запретила вам прикасаться ко мне!
– А я и не нарушал запрета, – возразил он, настойчиво укладывая ее обратно на деревянный диванчик. – Это не касается наших с тобой отношений... Почему ты заснула?
– Вероятно, переутомилась, – ядовито ответила Патриция.
– Плохо спишь ночью?
Девушка замялась.
– Мм... не слишком крепко. – Что, кровать неудобная? – Напротив, замечательная.
Майлз тем временем набрал на руку немного масла, и его большие пальцы заскользили сверху вниз по шее девушки плавными расслабляющими движениями.
– Так, может быть, тебе трудно заснуть по той же причине, что и мне?
– Что-что? – насторожилась она.
– Именно это. Когда знаешь, что ты совсем рядом, такая желанная и недоступная, трудно расслабиться.
– Ничего подобного, – возмутилась Патриция.
– Знаешь, радость моя, – тихонько рассмеялся Майлз, – никогда не пытайся обмануть человека, который делает тебе массаж.