Негромко хлопнул залп, и два огненных копья вонзились в бок танка. Танк вздрогнул, взревел, закрылся густым жирным дымом, загудел костром жаркого пламени.
- За мной! - закричал Быков. - Бей фашистов!
Группа окровавленных, грязных, обросших бойцов ринулась вниз, перепрыгивая через трупы, скользя в лужах крови.
- Ура! - едва слышно крикнул Бельский, но ему казалось, что от этого крика пухнет и наливается болью голова.
Иванов выбежал вперед и что было силы крикнул:
- За Москву!
Этот крик услыхали красноармейцы, бежавшие к школе. Иванова схватил в объятия какой-то боец. Другой обнял Бельского. Громадный Тютин тискал невысокого артиллериста, а рядом с уже успокоившимся Быковым стоял чернявый артиллерийский лейтенант Хаштария и радостно говорил:
- Я знал, что ты не сдашься, дорогой, знал, что выдержишь! Сердце подсказывало, понимаешь, дорогой! Давай, дорогой, поцелуемся!
- Жив-здоров, окруженец?
Быков вытянулся перед командиром батальона.
- Ничего, ничего, раз целуешься, значит, здоров. А за танк благодари товарища Хаштарию, он подбил.
Глава четырнадцатая
Свидание
Покинув госпиталь, Андрей и Сорокин очутились в густой толпе. Улицы столицы были затоплены народом. Люди бросались к вокзалам и, убедившись, что неорганизованным путем приобрести билеты на поезда невозможно, так как эвакуировались учреждения и заводы, брели к окраинам города пешком. Обывателей подхлестывали панические слухи: сеятели и разносчики этой паники большей частью числились в архивах гитлеровской разведки как шпионы и провокаторы.
Выбравшись из толпы, Сорокин попрощался с Андреем и ушел разыскивать фронтовой офицерский резерв. Пожимая руку Курганову, он сказал:
- Может, и не увидимся, но на всякий случай… У тебя замечательная родственница. - Сорокин точно не знал, как называют жену брата, не то невестка, не то золовка, - и ты ей передай… Впрочем, ладно! Буду жив, увижу сам. Прощай!
Андрей вздохнул и, отойдя в сторону, стал обдумывать, что делать дальше. Ему, как и всякому фронтовику, хотелось попасть в свою часть, а от бывалых солдат Андрей слыхал, что из запасного полка в свою часть, как правило, не попадешь.
Курганов расспросил встречных бойцов, не слышали ли они, где находится ополченская дивизия. Младший командир с перевязанной рукой сказал ему:
- Точно не знаю, друг, но ты подавайся на Можайск. Не в самый город, конечно, там фрицы, а направление на него держи. Где-нибудь встретишь своих ополченцев. Курить есть?
Андрей направился дальше, стремясь попасть на Можайское шоссе. Мимо проносились военные грузовики, но он не пытался "голосовать", не знал еще о такой практике. Навстречу устало шагали подмосковные колхозники, рабочие, служащие, которых фашистское наступление изгнало с родных, обжитых мест.
Невдалеке от шоссе попалась группа девушек, возвращавшихся после работы домой. Андрей равнодушно скользнул по ним взглядом и вдруг ахнул. Среди них в темном ватничке и деревенском платочке шла Лара.
Он поморгал, провел рукой по глазам. Не может быть!.. Показалось!
Он еще раз взглянул на проходившую мимо девушку. Она с кем-то разговаривала и не заметила Андрея. Но он уже понял, что не ошибся. Голос был ее - спокойный, нежный, мелодичный…
Андрей в два прыжка нагнал работниц и, задыхаясь, окликнул.
Девушки обернулись все разом. В глазах их засветилось любопытство. От неожиданности Лара отступила на шаг. Перед ней стоял худощавый красноармеец, подтянутый, ладный, в сдвинутой на бровь пилотке. Рука бойца висела на перевязи.
- Андрей? - неуверенно прошептала Лара. - Андрюша!
Не стесняясь подруг, девушка порывисто обняла его.
Андрей почувствовал легкое прикосновение теплых губ.
Когда оба оправились от неожиданности и смущения, Лара сказала:
- А я здесь. На заводе теперь работаю. Идем ко мне, я в общежитии…
Девушки деликатно ушли вперед.
В общежитии Лара сказала:
- Тут живут две из нашего цеха, а здесь Нинка Шишкова, она во вторую смену.
- Наша Нинка? Шишкова?
- Она самая! Ну, а как ты? Где служишь? Воевал уже?
- Немного. Из госпиталя возвращаюсь в часть.
- Так ты ранен? Боже мой, а я думала, что-нибудь вроде ушиба.
Андрей усмехнулся:
- Посмотри на меня - изменился?
- Изменился, конечно! Повзрослел! - Лара хотела сказать, что Андрей похорошел, но сдержалась.
А он действительно похорошел, стал похож на своего старшего брата. Лара еще раз пристально взглянула на юношу и, приметив синеватый рубец, взбороздивший веко, и рассеченную шрамом бровь, почувствовала неожиданную слабость.
В комнате, где жила Лара, было сравнительно уютно.
- Садись, Андрюша, раздевайся! Бровь тебе немного… надеюсь, ничего серьезного?
- Пустяки, слегка задело.
Андрею было неприятно, что Лара так спокойно относится к его ранению, не ахает, не ужасается. Обиженный, он не стал просить ее помочь ему снять шинель и, высвободив кисть, осторожно сбросил шинель сам. К своему удивлению, боли он не почувствовал.
"Заживет!.." - подумал Андрей, и к нему вернулось хорошее настроение.
Они проговорили около часа, припоминали школьную жизнь. О себе Андрей ничего не говорил, а Лара больше ни о чем не расспрашивала.
Внезапно Лара спохватилась.
- Ах, какая же я дура! Сейчас тебя покормлю.
- Спасибо, я не голоден.
- Знаем, как не голоден. Ты не стесняйся, я рабочий паек получаю.
Лара быстро сварила картошку, нарезала сухой колбасы, луку, открыла банку консервов, почистила селедку.
- Царский ужин! - бормотала она, споласкивая руки. - Говорят, сам Людовик Шестнадцатый так не питался.
- Он ел куропаток и фаршированных зайцев, - уверенно поправил Андрей. - Помнишь, историк рассказывал? Забыла? И еще устриц и трюфеля.
- Чепуха! У нас с тобой преимущество - подмосковная Картошка. Он такой наверняка не пробовал. Садись к столу, Людовик, а то остынет…
Разом схлынула напряженность. Оба повеселели, почувствовали себя проще.
- Давай я тебе селедку очищу. Ты что предпочитаешь: голову или хвост?
- Все равно. Давай голову.
Идеально! Каждый берет то, чего ему не хватает!
Андрей, смеясь, катал по тарелке картофелину, дул на обожженные пальцы.
- Стой, стой! - вспомнила Лара. - Сейчас я тебя вот чем угощу!
Андрей смотрел во все глаза: девушка достала из-под кровати маленькую красноголовую бутылку.
- Не смотри на меня зверем, я не алкоголик! Этот райский напиток теперь те же деньги - на него можно купить что угодно. Налью в чашку - тебя это не шокирует?
- А где же твой хрусталь? - поддержал шутку Андрей.
- Держи крепче, товарищ инвалид! Пьем! - Лара подняла чашку.
- Так не годится, у тебя едва донышко прикрыто!
- Я женщина, мне не положено.
Андрей усмехнулся, услышав любимое выражение лейтенанта Бельского. "Как они там?.. - уколола мысль. - Может, уже нет никого?"
- Пьем за все хорошее! - Андрей поднял чашку.
- За встречу! - тихо сказала Лара, - За нашу встречу!
Глаза их встретились.
- Лара! - Андрей осторожно обнял девушку раненой рукой и, не удивляясь отсутствию боли, поцеловал теплые вздрагивающие губы.
Ощущение времени исчезло. Оба сидели не шевелясь, тесно прижавшись друг к другу, и внезапно Андрей почувствовал тоску. Где-то в глубине груди защемило, кольнуло.
"Что со мной? Я так мечтал о встрече с ней. И вот мечты сбылись, сказка стала действительностью, сон - явью, а я не рад, то есть нет, я рад, но не спокоен…"
Андрей услышал, что Лара что-то говорит.
- Ты сегодня останешься здесь. Я устрою. Договорюсь с комендантом, с девушками. Они хорошие. Ты должен остаться.
"Почему он молчит? - встревоженно думала Лариса, - Ведь два года вздыхал, а теперь молчит".
- Нет, - спокойно сказал Андрей. - Я через десять минут пойду.
- Куда ты пойдешь на ночь глядя? Оставайся. Решено, и никаких разговоров!
- Нет, - тихо повторил Андрей, - я пойду!
- Но я тебя прошу! - Ореховые глаза заблестели от слез.
- Не надо, Ларочка! Я должен идти. Я и так потерял целый день. А они там, мои товарищи…
- Они подождут. Одна ночь.
- Валька Бобров, Родин, Игорь Копалкин, Кузя, Ника… Вальку дважды ранило, а он остался.
Лара умолкла. Она поняла, что Андрей сейчас уйдет, и она чувствовала нарастающую волну нежности, любви к этому смуглому неласковому юноше. Проснувшееся чувство говорило: "Не отпускай! Держись за свое счастье! Не отпускай! Быть может, никогда его больше не увидишь, его могут растерзать, застрелить, как Надю".
Имя Нади она произнесла вслух.
- Надю? - В глазах Андрея белел страх. - Что с ней?
- Ее… нет… с самолета… пуля…
Побледневший Андрей молча встал. Быстро оделся, стянул пояс на шинели.
Лара автоматически поднялась и, покачиваясь от страшной усталости, двинулась за ним к двери.
- Не ходи! - ласково попросил Андрей. - Там дождь…
Он ушел.
Хлестал дождь, косой, холодный, черный, пополам со снегом. Стена дождя расступилась и поглотила Андрея. Лара стояла у подъезда, вытирая промокшим платком лицо. Слезы, смешиваясь с дождем, текли быстрыми струйками.