Она не смогла сдержать улыбку – Конечно, отец провел сюда и телефон и Интернет. Он не может жить без новостей.
Во время разговора Джек закончил намазывать хлеб маслом, аккуратно уложил бутерброды на противень и жестом попросил Эмили открыть духовку.
– Ну, вот и готово. Моя мать славилась своими чесночными гренками. Она всегда повторяет, что ирландка готовит чесночные гренки не хуже итальянки. И, конечно, научила этому своего сына.
Эмили с удивлением взглянула на него. Когда она сталкивалась с Джеком на работе, то они обычно говорили о его любимых спортивных командах, о музыке, которую он предпочитает, и, конечно, обсуждали его точку зрения на различных клиентов «Винтерсофта». Но ни разу у них не заходила речь о его семье. А сейчас он в нескольких фразах дал ей больше информации о себе, чем они с Кармеллой сумели раскопать в его биографии за несколько месяцев поисков.
– Вы были очень близки с мамой?
Он неопределенно пожал плечами и принялся сосредоточенно мыть руки.
– Она сейчас живет во Флориде.
– А в детстве?
– У меня замечательная мама. Кармелла рассказывала мне, что твоя мама тоже была чудесной женщиной.
– Да, была. – Хотя мать умерла уже больше десяти лет назад, Эмили до сих пор ее не хватает. И сейчас, находясь в этом доме, она всюду ощущает ее незримое присутствие. Вот картина с темпераментным танцором фламенко, богато украшенная резьбой полка для специй – эти вещи мама купила, путешествуя по Аргентине.
Все ковры и мебель, кроме компьютерного уголка, также выбраны ею.
Тут Эмили сообразила, что Джек незаметно перевел разговор на нее, и сама задала интересующий ее вопрос:
– А что твой отец?
– Умер несколько лет назад.
– О, извини.
– Ничего страшного. – Он бросил взгляд на плиту. – Вода закипела.
Эмили отвернулась и принялась засыпать макароны в кастрюлю. Ей нужно держать себя в руках. Больше никаких вопросов о его детстве.
Они с Кармеллой интересовались биографией Джека, так как хотели подобрать ему подходящую пару. Но сегодня вечером Эмили испытывала личную заинтересованность. Кажется, Джек очень близок со своей матерью. И, по-видимому, у них были какие-то проблемы с отцом.
Она наблюдала, как из дюжины бокалов в шкафу Джек выбрал любимый бокал ее отца, положил лед и налил содовой. Ей даже представилось выражение лица папы, который бы оценил этот выбор.
Эмили знала, что отец бесконечно любит ее, но он всегда хотел иметь сына, который смог бы взять на себя управление компанией. И это было основной причиной, по которой он способствовал ее браку с Тоддом Бакстером. Тодд считался в «Винтерсофте» «золотым мальчиком», и ее отец всегда помогал ему и приводил в пример как идеального работника.
Она с трудом подавила вздох и принялась помешивать макароны. Нет, отец не был бесчувственным, хотя и относился к ней как ко всем остальным сотрудникам «Винтерсофта». В первые годы работы ей от него доставалось не меньше, чем другим. Он всегда был к ней справедлив, но глубоко внутри она чувствовала, что ему хотелось оставить компанию кому-то, кто сумел бы это дело продолжить. Кому-то, с кем бы он мог сиживать поздними вечерами, потягивая бренди и беседуя о делах. Но, по его мнению, этим человеком не могла быть дочь. Вот почему он надеялся, что дочь выйдет замуж за человека, к которому он сможет относиться как к сыну, за человека, которому можно доверить управление компанией.
Интересно, думала она, а сумел бы Джек подойти на эту роль? Джек уже работал в «Винтерсофте», когда Эмили выходила замуж. Он был свидетелем ее развода с Тоддом Бакстером.
И именно Джек был привлечен к расследованию, когда обнаружилось, что Тодд влез в файлы с новым обеспечением «Винтерсофта», намереваясь продать эту информацию конкурентам.