- Надо гнать таких из авиации! - не слушая командира эскадрильи, продолжал Кострицын, - Вам известно, что он во время полетов песни поет, стихи сочиняет? У вас в воздухе есть время петь? Нет? И у меня нет, и ни у кого нет! Он и вас и всех нас подведет под монастырь! Он на нашу голову инспекторов нашлет, а нашу часть, как вы знаете, должен посетить маршал! Кого вы защищаете, товарищ майор?
- Никого, товарищ подполковник. Летчик Баталин в защите не нуждается: он не останавливал двигателя. Капитан Омелин может не знать, но вам превосходно известно: конструкция рычага управления двигателем на нашем истребителе исключает непреднамеренное перемещение его в положение "стоп". Это проверено экспериментально. И я хочу разобраться объективно…
- Это не объективность, - прервал его Кострицын, - это объективизм! Вы защищаете честь мундира!
* * *
На разборе полетов, выслушав мнения по поводу предпосылки, командир полка сказал:
- С выводами спешить не будем. Техники разбирают двигатель. Послушаем, что они скажут.
Сердюков велел остаться командирам эскадрилий и их заместителям. Летчики разошлись.
Попов связался по телефону с ефрейтором Юрчишиным.
- Я не говорил, что скорость была завышена, товарищ майор, - ответил удивленный Юрчишин. - Я сказал товарищу подполковнику: мне показалось, что кто–то прошел над нами быстрее обычного.
И тут Кострицын передернул!
С первых дней пребывания Баталина в полку у него не сложились отношения с Кострицыным. Началось с торжественного построения. В то утро Сердюкова вызвали в штаб округа, он поручил провести церемонию заместителю. Кострицын, намолчавшись, увлекся речью так, что заскучали и "старички" и новички. Попов отметил про себя: как важно уметь говорить коротко и ясно!
Неожиданно Кострицын умолк и остановил взгляд на Баталине.
- Что вы сказали рядом стоящему, лейтенант?
- Сказал, горы красивые, товарищ подполковник.
- Вам что, надоело меня слушать?
- Нет, пожалуйста… - Баталин смутился.
Многие едва сдерживали улыбки.
- У вас, лейтенант, будет еще много времени любоваться горами!
Нет, не забыл подполковник того построения!
Баталина в гостинице не оказалось. Дежурная, пожилая женщина, спросила Попова:
- Вы не Алексея, случайно, ищете?! Он вам записку оставил.
"Юр. Алексан.! - прочитал Попов. - Я у Логинова. Бат.".
Дом Логинова, командира звена, как и большинство домов в городке, был построен на две семьи. Палисадники, небольшие огороды, несколько фруктовых деревьев, три–четыре ряда виноградных лоз под проволочной сеткой. Многие соорудили душевые кабины: четыре столба, мешковина, списанный подвесной бак из–под топлива.
Логинов долго ждал очереди на бачок, дождался и получил. Он позвал на помощь товарищей. Работа во дворе кипела. Сам Валерий Логинов, Мохов и Лапшин тесали столбы. Баталин долбил ломом ямы.
- Вижу, помогать не надо, - сказал Попов. - Народу целая рота.
- Почему не надо? - живо отозвался хозяин. - Досок для настила нет, а Шевченко обещал. Сходил бы принес.
Логинов ловко орудовал топором. Стружка не падала на землю, а завивалась спиралью. Бревно оставалось гладким, словно по нему провели рубанком. Логинов был родом из костромской деревни, а вот Тарас Лапшин из сальских степей, и топором орудует так, будто собирается столб перевести на дрова.
- Так ты пойдешь за досками, нет?
- Пойду, но с Алексеем. Поговорить надо.
Логинов понимающе кивнул. Баталин бросил лом. Улица пустынна. Промчалась на велосипедах стайка ребятишек, - пыль и снова тишина.
- А ну–ка, Алешка, по совести: ставил ты РУД на "стоп" или нет?
- Да нет же, Юрий Александрович! - горячо заверил Баталин. - Я, если хотите знать, когда перевел на малый газ, еще посмотрел: точно, "мал. газ". Какой мне смысл врать? Так и так предпосылка. Стал бы я терпеть, чтобы у меня двигатель разбирали! Я летать хочу, Юрий Александрович.
- "Мал. газ", говоришь… Времени у тебя было в обрез, могло показаться.
- Нет, Юрий Александрович, хорошо помню: малый газ.
- Омелин мужик толковый, но не знает он одного: если перевести РУД на "стоп", на схеме не будет того излома. Излом потому и получился, что ты перевел рычаг на уменьшение оборотов. Но почему же остановка, черт бы ее побрал?
- Не знаю, - ответил Баталин, глядя под ноги. - Сам думаю и удивляюсь.
- Ладно, будем искать. Но это счастье, что перед тобой полоса была! А случись такое в зоне, на маршруте? Над горами летаем! Вот почему надо обязательно найти причину.
- Техники найдут. Шевченко пригласят, он докопается.
- Слушай–ка, а что ты там рифмовал в полете: "Тараска" - "аска"?
- Да это Лапшин чуть в зону ко мне не влез, я и пригрозил: погоди, Тараска, будет тебе встряска!
- Гм… А кое–кто считает, что ты стихи в зоне сочиняешь. Поостерегись!
* * *
В сумерках с реки вернулись жена Логинова Катя и шестилетняя дочь Маринка.
- Первое разогреть? - спросила Катя.
- Давай сразу второе, - ответил муж.
Щелкнула дверца холодильника, Катя поставила на стол бутылку водки. Хозяин принялся разливать. Свою рюмку Баталин отставил.
- Я - пас.
- А тебе–то как раз и не мешало бы!
- Завтра в штабе разговор предстоит. Кострицын учует.
- Молоде–ец! - одобрил Логинов и обратился к жене: - Присядь, подруга жизни. Устала?
- Я лучше пойду Маришке почитаю, ведь вы сейчас начнете про полеты–самолеты говорить. А потом еще и кофе запросите.
- Как пить дать!
- А кто будет готовить?
- Ясное дело, ты.
- За это я тебе утром рубашку не выглажу.
- Понесешь наказание!
Катя была права: разговор шел о служебных делах.
- Ты, Алексей, особенно не переживай, - наставлял Логинов. - Держи хвост морковкой. На первых порах у всех что–нибудь случается. И у меня было, у Юрия вот да и у самого Кострицына. Хороший был мужик, но почему–то забывать об этом стал. А - был!
- Кофе нужен? - послышался из кухни голос Кати.
- В самый раз!
- Ты, Валера, супругу не в лотерею выиграл?
- Где уж, Юра, такую выиграть! Такую искать надо. Искать да искать, тогда и повезет.
В темноте хозяева провожали гостей. В свете фонаря увидели: высокий мужчина в форме вышел из калитки на той стороне улицы и скрылся в ближайшем переулке.
- По–моему, Кострицын, - тихо произнес Тарас.
- Ну и что? - спросил Мохов.
- Окна были открыты. Он мог нас слышать.
- Ну, о нем–то мы как раз хорошее говорили!
- Все равно скажет: пьянствовали.
- Это он от врача вышел. Что бы значило?
- Может, заболел?
- Завтра узнаем.
* * *
Попов пришел в свою холостяцкую квартиру, включил свет, открыл окно и лег с книгой на диван–кровать. Не читалось.
Когда он с женой приехал сюда, Наташа воскликнула:
- Это ужас, Юра! Куда ты меня завез? Кошмар!
Через два месяца прилетел ее отец. Он молча прошел в кухню, открыл холодильник - пусто. Посуда немытая, стол с утра не прибран. Крутой характером отец Натальи взбеленился.
- Мерзавка! Ты знаешь, как летчику нужно питаться, как отдыхать?
Уехал он на другой день, сказав зятю:
- Прости! Не сумел я ее воспитать, проморгал где–то. Не годится она в жены.
Наталья всплакнула. А на другой день вернулся Юрий с аэродрома - нет жены. Дверцы шкафа нараспашку, вещи раскиданы. Уехала.
Ворвался Логинов.
- Слушай, Сердюков машину дает. Говорит, нагоните автобус в городе.
Юрий даже не спросил, откуда друг знает о случившемся: в городке всегда всё знают.
- Не стоит, Валера.
Утром Сердюков вызвал Попова, Логинова, инженеров и техников.
- Итак, что же с двигателем одиннадцатого?
- Пока ничего особенного не обнаружено, - ответил заместитель командира полка по ИАС подполковник–инженер Крушилин.
- А что обнаружено "неособенного"?
- Небольшое сужение маслопроводов лобового картера, - доложил инженер первой эскадрильи Сливкин.
- Думаете, это могло быть причиной остановки двигателя?
- Пожалуй, нет, - крайне осторожно ответил Сливкин. - Некоторые из деталей мы уже прокачали керосином - загрязнение минимальное.
- Что еще обнаружено?
- Трещина в жаровой трубе.
- Из–за трещин двигатели не останавливаются. Ваше мнение о причинах предпосылки?
- Пока ничего определенного, - был ответ инженеров.
- Подключите Шевченко.
- Есть.
Инженеры вышли. Командир полка обратился к Попову:
- Отстранять Баталина от полетов причин покуда не вижу. Но и резервную машину дать не могу. Возьмите спарку, проследите за его действиями, особенно перед посадкой. Если у вас неотложные дела, пусть летит ваш заместитель или вот Логинов.
- Нет, я сам.