– Никуда вы не пойдёте! Вот телефон – звоните детям. Надеюсь, вы живёте рядом, – во мне неожиданно проснулся деятельный мамин характер. – Вечер долгий, а мне делать нечего. Давайте устроим себе праздник! Пусть захватят краски и карандаши.
– Вы шутите? – Наталья Семёновна выглядела то ли испуганной, то ли удивлённой.
– Ничего я не шучу. Звоните детям и зовите их сюда. Думаете, мы не справимся с тремя непоседами?
Пока женщина звонила детям, объясняла, как дойти до нашего подъезда (жили они, оказывается, в соседнем доме), я успела замесить тесто на пиццу и заварить новую порцию чая.
– Людочка, вы удивительная девушка! Спасибо вам за проявленную заботу.
– Наталья Семёновна, давайте без лишних комплиментов, а то я превращусь в бронзовую статую. Впору ставить на площади с табличкой "Она помогала людям". Поверьте, мне нравится возиться с детьми. Помните, кто моя мама? Директор детского дома. Этим всё сказано.
– У вас замечательная мама. Кстати, а каким было ваше детство?
– Всё как обычно: росла, в сад пошла, потом в школу. Папа заботился обо мне, как вторая мама. Когда не в рейсе, в сад отвозил, купал по вечерам, нянчился с моими разбитыми коленками, насморками и прочими детскими "радостями". А мама… Она постоянно в детском доме на дежурствах. Когда папа в рейсе – он у нас водитель, – я с мамой: не оставлять же ребёнка одного. В общем, выросла в детском доме. И с детдомовскими детьми. Мама жалела их всех, домой брала на выходные.
Звонок в дверь ненадолго прервал разговор. Пришли дети, умные и воспитанные, не по годам взрослые: Катя, Лена и Максим.
Мила давно так не радовалась гостям. Все вместе они ели горячую ароматную пиццу, пили чай и одновременно играли в города. Потом Мила включила видеомагнитофон со всеми любимым мультфильмом "Ну, погоди!" и вернулась к Наталье на кухню.
Потом Мила опять долго и с удовольствием рассказывала о своём детстве. В этот вечер она чувствовала себя так, словно они с Натальей – старые знакомые, которые встретились после долгой разлуки: женщина оказалась на редкость талантливой слушательницей.
Давно всё это было.
Мила вздохнула и посмотрела на потухший экран монитора.
До конца рабочего дня оставался час, а работы – часа на три. Нужно успеть свести квартальные отчёты двух дочерних компаний, проверить платёжки и товарные накладные.
На склад уже не успеть, придётся просить Юльку завтра сходить и навести там порядок. Она, конечно, не обрадуется, но против Андрея Викторовича и переписи населения особо не выступишь.
Вот повезло, так повезло. И не откажешься!
Заболеть, что ли? Так ведь проверят.
И отношения в коллективе портить не хочется.
Что ж, от судьбы не уйдёшь.
* * *
28 марта 1912 года. Крефельд, Германия
– Генрих, я не совсем понимаю, почему ты злишься? Роза уже взрослая девушка, она имеет право заниматься любимым делом. Я не усматриваю в её поступке ничего криминального. К тому же ты сам настаивал, чтобы она была всесторонне развитой.
– Да, я настаивал. Мы нанимали лучших преподавателей для обучения дочери, однако я не предполагал, что она может ослушаться отца. И вообще, я не понимаю, зачем ей это надо?
Генрих Шнайдер, владелец крупнейшей в Германии текстильной фабрики, широкими шагами мерил гостиную, размахивая апрельским номером журнала "Kunst und Künstler". У окна, любуясь на вечерний закат, стояла его жена Алиса – миниатюрная брюнетка в чёрном атласном платье, расшитом белыми шёлковыми цветами.
– Генрих, остынь. Думаю, что она всё тебе объяснит.
– Что ж, постараюсь дождаться. Кстати, чья это была идея? Кто предложил Розе позировать для журнала? Я уже не спрашиваю, кто ей разрешил это сделать? – в который раз одёрнув идеально сидящий сюртук, мужчина достал из кармана золотую луковицу часов. – Вот где она? Давно уже пора быть дома. Я удивляюсь твоему спокойствию, дорогая! С кем общается наша девочка? Фотографы, художники, поэты. Нет, я не против искусства, но Розе нужно заниматься другими делами. И вообще…
Алиса подошла к мужу, с нежностью поправила его чуть сбившийся при ходьбе галстук, взяла под руку:
– Присядь, мой дорогой. Вот твоё любимое кресло. Генрих, ты много работаешь. Насколько я знаю, дела на фабрике идут хорошо. А не съездить ли нам отдохнуть в ближайшие месяцы? Баден-Баден, к примеру… Как ты смотришь на это предложение?
– Конечно, нам всем следует отдохнуть. И я подумаю, как это можно будет устроить, – Генрих заметно успокоился, поцеловал руку жены. – Но, Алиса, прошу тебя, не уходи от разговора. Кто предложил нашей дочери принять участие в фотосъёмке?
Улыбнувшись кончиками губ, Алиса обняла сидящего в кресле мужа:
– Что касается журнала, то, насколько я знаю, фотосъёмку Розе предложил твой старинный друг – Бруно Кассирер.
– Бруно? – Генрих Шнайдер от удивления привстал с кресла. – Когда это он успел? Ах, этот старый лис! Ты уверена?
– Я уверена лишь в том, что наша дочь приняла участие в фотосъёмке для апрельского номера журнала "Kunst und Künstler", издателем которого является один из братьев Кассирер – Бруно. И я не разделяю твоего волнения по поводу этого журнала. Как тебе известно, издательство "Бруно Кассирер" и галерея "Кассирер" – одни из самых известных в Германии, а братья Кассиреры – не менее известные деятели немецкой художественной культуры. Думаю, нет ничего страшного в том, что фотография Розы будет в этом журнале. Тем более что пропагандирует она семейные ценности. Посмотри, как хороши фотоснимки. Фотограф верно выбрал декорации, костюмы. Дорогой, это – творческая работа и ничего более.
Алиса взяла из рук мужа журнал. На центральном развороте притягивала внимание чёрно-белая фотография молодой семьи с ребёнком. На фоне морского пейзажа шли, держа за руки маленькую девочку, улыбающиеся родители.
– Розе всего восемнадцать. Она молода для роли матери. Снимки, конечно, хороши, но почему я не знаю мужчину рядом с ней? Кто это? Надеюсь, в жизни Роза не имеет с ним ничего общего?
Алиса снова улыбнулась:
– Наша девочка выросла. Она вся в тебя – умеет принимать правильные решения. Мы должны научиться доверять ей. Это замечательные снимки. Пусть наша Роза пока не замужем, но уже понимает, что счастливая семья – залог успешной жизни. Может быть, эти фотографии помогут кому-нибудь в трудную минуту. Кто знает.
– Через месяц еду в Берлин. Найду Бруно и поколочу его. Главное, нашёл идею для фотографии. И ведь ничего не сказал. И Роза тоже хороша. Замуж ей пока ещё рано. Даже и на фотографии. Пусть занимается учёбой. Женщина должна быть…
– Милый мой муж, женщина должна быть просто женщиной, любимой и любящей, – вот тогда всё будет хорошо, – с этими словами Алиса положила журнал на край секретера. – Время ужина, дорогой. Нас ждут в столовой.
– Подчиняюсь вашей воле, милая мадам! Чтобы я делал без своей любимой жены. Ты бальзам для моей души, – Генрих галантно взял жену под локоть и повёл в столовую. – Кстати, перед нашим семейным отдыхом в Баден-Бадене мне придётся немного поработать в России. Примерно через полгода я поеду в Москву с крупной партией товара.
– Надолго?
– Думаю, месяца на два.
– Мы будем с нетерпением тебя ждать, дорогой!
– И всё-таки нужно что-то делать с Розой! Она совсем от рук отбилась!
– Генрих, всё будет хорошо. Очень хорошо. Не волнуйся.
Счастливая семейная пара Шнайдер неспешно прошествовала на тихий семейный ужин.
А сиреневые мартовские сумерки с любопытством заглядывали в окна гостиной. Через некоторое время комната начала погружаться в полумрак. Солнечный луч легко коснулся старинной картины, с которой радостно улыбалась миру Дева Мария, потом пробежался по обложке журнала и на мгновение замер на фотографии, с которой также радостно улыбалась своему будущему счастливая девушка Роза.
Глава 2
14 октября 2009 года. Минск
Кошка смотрела прямо в глаза, враждебно подёргивая из стороны в сторону длинным рыжим хвостом. Изумрудные зрачки фосфорицировали, отражая нескладную фигуру представителя переписи населения с нелепым портфелем.
– Ну-ну, ты там не очень-то маши, хвостатая! Не боюсь я тебя!
Из-за рыжей кошки выглянула ещё одна, чёрная. Она участливо посмотрела на меня, выгнула спину и отвернулась.
День сегодня, в общем-то, прошёл успешно. Утром в районном пункте переписи населения я прошла обучение и получила карту своего участка: несколько домов по улицам Немиге, Обойной, Освобождения и Раковской. Список жильцов, пачка переписных листов и зелёный портфель с лямкой через плечо – переписчик Людмила Михайловна Стаханова готова к работе. Прошу любить и жаловать. Любить, кстати, меня было некому. Не сложилось, знаете ли, к тридцати пяти годам. Так бывает. Я к этому вопросу отношусь философски. Вот только мама не разделяет моих мировоззрений на этот счёт. Что ж, не будем о грустном.
Инструктаж по технике безопасности прошёл бодро и весело.
– Позже восьми вечера по квартирам не ходить. Если в доме находятся неадекватные люди, не кричите, а начинайте свистеть. Для этих целей в портфеле у каждого переписчика есть свисток.