Целый день Комола трудилась на кухне. А по вечерам Нобинкали скучно и долго рассказывала ей о том, что лишь из боязни быть обворованной она не привезла в Бенарес драгоценных украшений, золотой и серебряной домашней утвари, дорогой мебели, обитой парчой и бархатом.
– Мой муж долго не мог привыкнуть к медной посуде и вначале все время ворчал: "Ну и пусть украдут, купим новую". Но я не люблю понапрасну терпеть убытки. Уж лучше как-нибудь так обойдемся. Ты не думай, у нас есть большой дом и целая армия слуг. Но не могли же мы везти сюда с собой десяток слуг. Мой муж настаивал на том, чтобы мы наняли еще один дом рядом. Но я воспротивилась. Я сказала, что не вынесу этого и хочу немного отдохнуть. А если дом будет полон людей, конца не будет заботам и волнениям.
И так до бесконечности.
Глава 52
Жизнь Комолы в доме Нобинкали напоминала существование рыбы в мелком тинистом пруде. Она могла спастись бегством. Но куда идти? Комола хорошо помнила, каким страшным и бесприютным показался ей мир в ту ночь. И у нее не хватало смелости уйти.
Нельзя сказать, чтобы Нобинкали по-своему не привязалась к девушке, но в ее привязанности не было ни любви, ни чуткости. Поэтому Комола не испытывала к своей хозяйке никакой благодарности, хотя та помогла ей в трудную минуту. Все шло хорошо, Комола работала, но общество Нобинкали было ей невыносимо.
Однажды утром Нобинкали позвала Комолу и сказала ей:
– Вот что, милая моя, хозяин плохо себя чувствует. Вместо риса испеки ему сегодня лепешки. Только не трать так много масла. Ты хорошая кухарка, но я не могу понять, почему уходит столько масла. Брахман из Ориссы был куда экономнее! Конечно, он тоже готовил на масле, но вкус масла почти не чувствовался в его кушаньях.
Комола никогда не отвечала на подобные упреки, будто и не слышала их, и молча продолжала работу. Так и сегодня она ничего не сказала и принялась резать овощи, хотя в душе остро переживала незаслуженное оскорбление. Девушке опостылел весь мир, вся жизнь.
Вдруг Комола услышала слова, заставившие ее вздрогнуть.
– Тулси, – говорила хозяйка слуге, – беги скорее в город и позови доктора Нолинакхо. Скажи ему, что хозяину очень плохо.
Доктор Нолинакхо! Перед глазами Комолы солнечные лучи задрожали, словно оборванные золотые струны вины.
Бросив овощи, Комола подошла к дверям кухни и прислушалась. Вошел Тулси.
– Куда ты идешь, Тулси? – обратилась к нему Комола.
– За доктором Нолинакхо.
– Кто он такой?
– О, это самый лучший здешний доктор!
– Где он живет?
– В городе, отсюда не более полкроша.
Тем немногим, что Комоле удавалось сберечь от господского стола, она всегда делилась со слугами в доме, за это девушке часто доставалось от хозяйки, но она продолжала делать по-своему. Согласно строгому порядку, заведенному Нобинкали, прислуга жила впроголодь. Слугам разрешалось есть только после того, как поедят господа. Часто случалось, что кто-нибудь из слуг приходил к Комоле пожаловаться на нестерпимый голод, и девушка никого не отпускала, не накормив. Поэтому она очень быстро завоевала любовь всей прислуги.
– С кем ты там болтаешь, Тулси? – послышался окрик сверху. – Думаешь, я ничего не вижу! Ты что, не можешь найти дорогу в город, не заглянув на кухню. Неудивительно, что столько добра пропадает! Не забывай, моя милая, я подобрала тебя на дороге и из жалости приютила. Вот она, твоя благодарность!
Нобинкали вечно всех подозревала в стремлении обокрасть ее.
Не имея никаких доказательств, она была уверена, что если даже в полной темноте бросать комья грязи, часть их непременно попадет в цель, таким образом, прислуга будет знать, что хозяйка всегда настороже и ее не обманешь. На этот раз брань Нобинкали не задела Комолу. Она работала машинально – мысли ее витали неизвестно где. Она долго ждала возвращения Тулси, стоя в дверях кухни. Наконец он вернулся, но один.
– А доктор не пришел, Тулси? – спросила Комола.
– Нет, не пришел.
– Почему?
– У него больна мать.
– Больна мать, – повторила Комола. – Что же, в доме никого больше нет?
– Нет, доктор не женат.
– Откуда ты знаешь, что он не женат?
– Слуги говорили.
– Может быть, она умерла?
– Может быть. Но его слуга Бродж говорит, что, когда господин Нолинакхо работал врачом в Рангпуре, у него и там жены не было.
– Тулси! – послышался крик хозяйки.
Комола быстро скрылась в кухне, а Тулси побежал наверх. Нолинакхо!.. Врачебная практика в Рангпуре!.. Комола больше не сомневалась.
Когда Тулси снова спустился вниз, Комола обратилась к нему:
– Послушай, Тулси, у меня есть родственник, и его зовут так же, как господина доктора. Скажи, он действительно брахман?
– Да, он брахман. Фамилия его – Чатудже.
Боясь гнева хозяйки, Тулси не посмел продолжать разговор с девушкой и быстро скрылся. Комола отправилась к Нобинкали.
– Я все сделала и хочу пойти выкупаться на Дашашвамедх-гхат, – заявила она.
– Странная ты какая! – сказала Нобинкали. – Хозяин болен, неизвестно, что ему может понадобиться. Как же нам обойтись без тебя?
– Я узнала, что один мой родственник находится в Бенаресе. Мне нужно повидаться с ним, – настаивала Комола.
– Это к добру не приведет! – возмущенно воскликнула Нобинкали. – Я не девочка и хорошо все понимаю. Кто тебе сообщил о родственнике? Наверно, Тулси. Я выгоню этого мальчишку! Запомни, моя милая, пока ты у меня в доме, ты не будешь ходить одна купаться или искать по городу родственников.
И хозяйка велела привратнику немедленно выгнать Тулси и не позволять ему показываться на глаза. Остальным слугам было строжайше запрещено поддерживать какие-либо отношения с Комолой.
Пока Комола ничего не знала о Нолинакхо, она все безропотно сносила, но теперь ей трудно было оставаться спокойной. В этом городе живет ее муж, и находиться в чужом для нее доме хотя бы одно мгновение казалось нестерпимым! Комола не могла уже работать с прежним усердием, и хозяйка все чаще и чаще оставалась недовольна ею.
– Предупреждаю, – говорила Нобинкали, – мне не нравится твое поведение. Злой дух вселился в тебя, что ли? Сама ты можешь не есть, но я не позволю нас морить голодом. Сегодня невозможно взять в рот то, что ты приготовила.
– Не могу я у вас больше работать! – отвечала Комола. – Душа не лежит! Отпустите меня!
Как буря, налетела на нее Нобинкали.
– Вот уж действительно, никто в наш век не платит добром за добро! А еще сжалилась над ней – приютила! Рассчитала прекрасного повара-брахмана, который столько времени служил нам! Даже не поинтересовалась, настоящая ли ты брахманка! А сегодня она, видите ли, приходит и говорит: "Отпустите меня". Попытаешься бежать – заявлю в полицию! У меня сын – судья! Скольких людей он уже отправил на виселицу. Не пробуй хитрить со мной! Слышала про Году? Он нагрубил хозяину и получил по заслугам. По сей день сидит в тюрьме! Нас не проведешь!
Хозяйка не лгала. Действительно, они с мужем обвинили Году в краже часов и посадили в тюрьму.
Комола не видела выхода. Могла ли случиться большая беда, чем теперь, когда счастье всей ее жизни было так близко, а руки ее оказались связанными! Ничто не шло теперь на ум Комоле, ни работа, ни хозяйство. Поздно вечером, закончив хлопоты и кутаясь в теплую шаль, девушка выбегала в сад. Стоя у ограды, она задумчиво смотрела на дорогу, ведущую в город. Ее юное сердце, исполненное страстным желанием служить и неутомимой жаждой излить свою любовь, устремлялось вперед по этой безлюдной ночной дороге к незнакомому, но заветному дому. Словно окаменев, Комола подолгу стояла в саду, затем склонялась в низком поклоне и возвращалась в свою комнатку.
Но недолго пользовалась девушка и этой небольшой свободой, этими крохами счастья. Однажды поздно вечером, когда Комола закончила свою работу, Нобинкали послала за ней. Слуга доложил, что нигде не нашел кухарку.
– Неужели сбежала? – воскликнула обеспокоенная Нобинкали, взяла лампу и отправилась на поиски Комолы. Не найдя ее в доме, она пошла к мужу. Хозяин, полузакрыв глаза, курил хукку.
– Послушай, кажется, брахманка сбежала! – сообщила она. Но даже это известие не способно было вывести Мукундо-бабу из равновесия.
– Я предупреждал тебя, что человек она ненадежный, – лениво протянул он. – Что-нибудь пропало?
– Пока только шаль, которую я дала ей поносить в холод, – ответила хозяйка. – Что еще пропало – не знаю.
– Нужно сообщить в полицию, – невозмутимо предложил хозяин.
Послали слугу в полицию. Тем временем Комола вернулась в дом и увидела, что все вещи в ее комнате перерыты.
– Это что за шутки? – закричала Нобинкали, как только увидела Комолу. – Ты где была?
– Гуляла в саду, – ответила девушка.
Нобинкали разразилась бранью. Она говорила все, что приходило ей на ум. На крик сбежались слуги и столпились в дверях кухни.
Никакие оскорбления Нобинкали не могли заставить Комолу расплакаться. Она стояла молча, не двигаясь.
Когда поток брани стал иссякать, Комола сказала:
– Вы недовольны! Так отпустите же меня!
– Конечно, отпущу! – снова закричала Нобинкали. – Не воображай, что я стану кормить и одевать такую неблагодарную тварь! Но прежде ты у меня узнаешь, с кем имеешь дело!
После такого скандала Комола не осмеливалась больше выходить в сад. Она закрывалась у себя в комнате и мысленно утешала себя: "Должен же всевышний когда-нибудь смилостивиться над той, которая столько страдала!"
Однажды Мукундо-бабу с двумя слугами поехал прогуляться. После его ухода парадную дверь дома закрыли на засов. Стало уже смеркаться, когда послышался чей-то голос за дверью.