Вихров побледнел. Все его тело дрожало мелкой нервной дрожью.
- Каков подлец! - сказал он, задыхаясь. - И это называется товарищ! Ах, мелкая душа! Ну, погоди! - Он сделал движение, собираясь итти.
Дуська обеими руками вцепилась в него.
- Стой, миленький, подожди! Ты куда?
- Пусти меня!
- Нет, миленький, не пущу! Разве убей сначала меня, а я…
Она не договорила. От Дзионькова вперебой ударили пулеметы. Гул покатился по лесу. Вихров посмотрел в сторону реки. Там по всей линии холмов происходило движение.
- Гляди, вторая бригада подходит! - говорила Дуська, крепко держа его за руку. - Вон и комбриг Коробков, Василий Васильич.
От синевшего вдали леса широким галопом развертывалась вторая бригада.
Они увидели, как совсем маленькие отсюда фигурки бойцов на скаку спрыгивали с лошадей, передавали поводья коноводам и рывком, через голову, снимая винтовки и разбегаясь в стороны, скрывались в высокой траве.
- Первая бригада, по ко-ням! - загремел по лесу зычный голос Панкеева.
Вихров бросился к своему эскадрону.
- По ко-ням! По ко-ням! - перекликались в лесу голоса.
Бойцы сноровисто разбирали лошадей, подтягивали подпруги, садились и, на ходу тихо переговариваясь, по одному и группами вливались в колонну, которая вытягивалась в глубину леса.
Над лесом с сухим треском разорвалась шрапнель. С деревьев посыпались ветви и шишки.
- Ну, посыпал чорт горохом! - недовольно буркнул Кузьмич, втягивая голову в плечи.
Впереди послышалась команда. Колонна тронулась рысью. Все плотнее сгущались сумерки. Всадники бесшумно, как тени, мелькали среди деревьев…
- Товарищ Захаров!
- Чего изволите, товарищ квартирмист? - послышался в ответ бойкий старческий голос.
- Ну, как погрузка? - спросил Гобаренко.
- Готово, товарищ квартирмист. Вас дожидаем.
- Хорошо. Веди обоз. Я догоню.
- Слушаюсь, товарищ квартирмист… А ну, сынки! - весело крикнул Захаров, обращаясь к ездовым. - Давай, давай, справа по одному!.. Эй, подвода! Кто там рысью погнал? Осторожней. Не тещу в гости везешь!
Обоз, груженный снарядами, медленно потянулся со станции.
Гобаренко возвратился в классный вагон. Начальник летучки, коренастый седой человек, по виду бывший матрос, с кустистыми бачками на добродушном широком лице, встретил его хитроватой улыбочкой.
- Ну, как, ошвартовались, товарищ начальник? - спросил он, переглянувшись с сидевшим тут же молодым красноармейцем в буденовке.
- Отправил, - сказал Гобаренко. - Где тут у вас расписаться, товарищи?
- А все-таки одиннадцать ящиков мы вам… того… передали, - добродушно усмехнулся матрос, подавая накладную. - Больно уж вы, кавалеристы, дошлый народ. На ходу подметки рвете. Не успел оглянуться - вагон пустой. Амба.
- А чего их жалеть, снаряды? - заметил Гобаренко. - На общее дело пойдут. Все для победы.
- Уж это как есть, - согласился матрос, качнув головой. - Одному делу служим. - Он поднялся и протянул Гобаренко шершавую руку. - Ну, счастливый путь, товарищ начальник. Да и нам пора концы отдавать. Вот уж и ночь на дворе… Гриша, - сказал он красноармейцу в буденовке, - шумни-ка там машинисту - полный назад…
Едва Гобаренко успел выбраться из вагона, как поезд дернулся и, все прибавляя ход, мягко поплыл мимо него.
Вблизи послышались шаги. Мигая электрическим фонариком, навстречу ему быстро шел человек.
Белый луч пробежал по путям, поднялся и упал на лицо Гобаренко.
- Гуро?! - вскрикнул человек, бросаясь вперед.
Быстрым движением Гуро выбил фонарик. В темноте пронесся полный ярости крик. Два человека, схватившись, повалились на землю.
Чувствуя, как под его цепкими пальцами разливается мелкая дрожь, Гуро с бешеной силой душил человека.
Тот хрипел, задыхаясь. Тело его обмякло, слабо дергаясь, деревянело в суставах.
Тяжело дыша, Гуро поднялся на дрожащих ногах.
От станции бежали люди, топоча сапогами.
Гуро пролез под стоявший на путях порожняк и побежал к пакгаузам, где Сидоркин держал лошадей.
- Кто там кричал? - поинтересовался Сидоркин.
Гуро ничего не ответил и, разобрав поводья, сел на лошадь.
Некоторое время они ехали молча. Мрак густел. В стороне мерцал огонек. По уходившей в глубину леса дороге громыхали подводы. На темном горизонте, поблескивая, перебегали зарницы. Оттуда доносился глухой раскатистый грохот.
- Как бы грозы не было, - заметил Сидоркин.
- Какая гроза! Это бой, балда! - сказал Гуро, сердито взглянув на него.
Навстречу подул теплый ветер. Глухо зашумели деревья. В той стороне, где мерцал огонек, отрывисто залаяла и тонко завыла собака. Большая черная птица снялась с дерева; тяжело хлопая крыльями, полетела куда-то.
Лошади подняли головы и тревожно всхрапнули.
- А страшно одному по лесу ездить, - сказал Сидоркин, опасливо озираясь.
- Почему страшно? - спросил Гуро.
- А вдруг выйдет какой-нибудь да хватит оглоблей по шее!
- Очень ты ему нужен! - усмехнулся Гуро.
Толкнув лошадь рысью, он погнал ее к обозу.
В темноте неясно чернели силуэты бодро идущих лошадей, катились повозки с белевшими на них снарядными ящиками.
Гуро проехал в голову обоза.
- Ты что, старый хрен, не видишь, что у тебя сзади творится! - напустился он на Захарова.
- Чего изволите? - недослышал Захаров.
- Чего изволите! Едет тут, как чорт на свадьбу, старая кочерыжка, а там на целую версту растянулись! - сердито крикнул Гуро. - А ну, наведи мне живо порядок!
- Слушаюсь, товарищ квартирмист. Сейчас порядок произведу, - сказал Захаров упавшим голосом. - Ох уж эти мне ребята! Одно слово - обоз.
Он выехал на обочину дороги и, остановив лошадь, стал пропускать подводы мимо себя.
- Товарищ Гобаренко, - тихо заговорил Сидоркин, пристраиваясь сбоку к Гуро, - как мы давеча ехали, я хутор приглядел. Богато живут. Есть чего взять. Может, заскочим? Тут недалеко.
- Засыпаться?
- А раньше?
- Мы тогда двигались, а сейчас стоим на месте. Неужели не понимаешь, балда!
Сидоркин с досадой пожал плечами.
- У тебя сколько гранат? - спросил Гуро.
- Две лимонки.
- Дай мне одну.
Сидоркин молча подал гранату.
Гуро остановил лошадь и прислушался. Вдали на дороге слабо тарахтели повозки.
- Тут где-то была влево дорога, - сказал он, оглядываясь.
- А вон она, дорога, - показал Сидоркин, - аккурат за тем большим деревом.
Они тронули рысью, миновали развилку дороги, переехав заросшую кустарником канаву, свернули в лес.
Захаров, пропустив обоз и найдя все в порядке, ехал обочиной. "И чего зря ругается! - думал он, посматривая вперед, где, по его предположениям, должен был находиться Гобаренко. - Нет, видать, ошибся я в нем. Суматошный это и пустой человек. Беда с этаким служить. У него, у чорта, видать, одно на уме - как бы перед начальством выслужиться. Видал я за свой век чертей, а такого не видывал. И еще всякие такие слова выражает. Это старому-то человеку? Тьфу! Как есть пустой человек…"
- Покурить бы, папаша, - сказал ездовой с крайней повозки.
- Я те покурю!
- Да мы тихонько, право! Разреши, товарищ взводный, - попросил другой голос.
- Нет, нет, сынки. Потерпите. Мысленное ли дело курить - такой груз везем, - говорил Захаров тоном человека, не вполне уверенного в том, что приказание его будет исполнено.
Дальнейшее произошло так неожиданно, что он не успел даже ахнуть. Впереди близ дороги вспыхнуло пламя, и, сотрясая воздух, грохнул оглушительный взрыв. По лесу загремели ружейные выстрелы.
- Обошли! Спасайся, братва! - пронесся панический крик.
Послышался железный грохот колес. Ездовые, кружа вожжами над головой, нахлестывали лошадей, понукая их дикими криками. Обоз рысью влетел на левую дорогу.
- Стой, стой! Куда? Застрелю! - отчаянным голосом кричал подскочивший Гуро. Подняв револьвер над головой, он стрелял в воздух, усиливая общую панику.
Вновь прокатился оглушительный взрыв.
Обезумевшие лошади подхватили в галоп и понесли повозки по кочковатой дороге.
Переправившись вброд через реку, Панкеев скрытно подводил бригаду к опорному пункту. И он сам, и Бочкарев, и полковой адъютант напряженно посматривали вперед, туда, где за лесом полыхало огромное зарево и откуда катился громовой грохот орудий, но сигнала Морозова - зеленой ракеты - все еще не было.
Укрыв бригаду в лесистой балке, Панкеев спешился и вместе с Бочкаревым и адъютантом прошел вперед, к опушке.
Отсюда хорошо была видна вся деревня. Красновато-черные клубы дыма, медленно перекатываясь, поднимались в небо, застилая свет месяца. Большие языки пламени, шевелясь, охватывали угрожающе трещавшие ели и сосны и горевшую колокольню. Отблески пожара играли на глади большого пруда, и он казался наполненным раскаленным докрасна кипящим металлом. Там по мосткам у купальни перебегали люди..
- Светло, как днем, - заметил Бочкарев, опуская бинокль, - письма можно читать.
Впереди на фоне пожара возник черный силуэт огромного всадника.
- Дерпа едет, - сказал адъютант.
Остановившись в низинке, Дерпа грузно слез с лошади и, придерживая шашку согнутой в локте рукой, подошел к Панкееву.
- Ну как, дружок? - спросил Панкеев.
- Есть подступ, товарищ комполка, - сказал Дерпа, вытягиваясь. - Если мы пойдемо ось по той балочке, - он широким движением повел рукой в сторону деревни, - то они нас нипочем не увидят. Ну, а дальше до самой деревни открытое поле.