- Хорошо, тогда поручим вам разобраться в работе комбината питания. Жалоб на него, письменных и устных, мы получили немало. Несколько раз выступали, правда поверхностно, эффекта никакого. Попробуйте, Ефим Моисеевич, чуть потеплевшим голосом сказал Гапченко, - поглубже вникнуть в этот вопрос, дадим вам на это неделю. Хватит?
- Конечно, хватит, - определила Софья Самойловна, хотя вопрос к ней совсем не относился.
- Не знаю, - сказал Ефим, - на деле видно будет: может быть, хватит, а, может быть, и нет.
- Добро, - заключил Гапченко, - значит, примерно через неделю статью ко мне на стол.
Глава тринадцатая
Из материалов, помещенных в газете "Все для победы" за 1944 год о комбинате питания, Ефиму удалось узнать немногое. В одной из заметок говорилось об антисанитарии в столовой, в другой - об осколке стекла в каше, поданной рабочему, в третьей - рабкор жаловался на значительное уменьшение порций дополнительного питания. Пожалуй, все. А вот анонимное письмо, недавно полученное редакцией, заинтересовало. Неизвестный автор сообщал: "Работники столовой, особенно повара, уходят через черный ход с брюхатыми сумками. Факт - продукты воруют, проверьте, сами убедитесь..."
Все может быть, подумал Сегал. Он вспомнил, как еще до войны ему, корреспонденту городской газеты, приходилось писать о так называемых точках общепита. И даже тогда, когда в московских продовольственных магазинах и на колхозных рынках и в мясе, и в рыбе, и в прочей снеди недостатка не ощущалось, да и цены были божескими, некоторые заведующие столовыми, буфетами, повара и шеф-повара - воровали, с разным размахом, но воровали.
Можно себе представить, думал Ефим, сколько жуликов расплодилось и что они вытворяют теперь, в войну, когда каждый кусок мяса, хлеба, масла - на вес золота! А, главное, когда и силы, и внимание народные сосредоточены на фронте. Не до контроля за общепитовцами: есть дела поважнее!.. Жуликам раздолье в такой обстановке.
* * *
Комбинат питания, или фабрика-кухня, как гласила вывеска, оказался довольно крупным и сложным предприятием. В. разных его службах было занято более двухсот человек.
Для начала, прикинул Ефим, надо узнать, сколько расхитителей поймано и обезврежено на комбинате за годы войны, кто именно. Он задал эти вопросы заведующей бытовым сектором завкома профсоюза Елене Пантелеевне Лисичкиной. Цветущая, полногрудая дама с чуть седоватым перманентом озадаченно посмотрела на Ефима и в свою очередь спросила:
- Вы откуда будете, молодой человек?
- Я представился вам: из редакции, новый сотрудник.
- А мне показалось, из милиции, - недоуменно пожала плечами Лисичкина. - Какое дело редакции, кого поймали, кого посадили на комбинате... Мы, завком, и то этим : не интересуемся и вам не советуем. На это есть прокурор, милиция...
Небольшие карие глаза ее были поразительно схожи с глазами Яшки-кровопийцы. Она то и дело отводила их в сторону, избегая встречи с тазами Сегала.
- А как, на ваш взгляд, кормят в столовых комбината? Это уж, надеюсь, дело завкома, а не милиции?
- Ну... - не сразу ответила Лисичкина, - как кормят, так кормят... Обыкновенно. Время военное, не до разносолов, сами понимаете, товарищ корреспондент.
- Так-то оно так, - возразил Ефим, - но, по-моему, кормят очень плохо даже для военного времени. Мне комбинатовские угощения прекрасно известны: я полгода на них живу. Сказать честно, они у меня поперек горла стоят. Вероятно, и вы питаетесь в заводской столовой? Каково ваше личное мнение о ней?
- Я человек больной, - страдальчески проговорила Лисичкина, - поэтому дважды в день пользуюсь диетпитанием.
Румяное сытое лицо завкомовской дамы никак не вязалось с ее сетованием на плохое здоровье.
- А жалобы от посетителей поступают в завком? - спросил Ефим.
- Поступают. И что? Мало ли недовольных! В комбинат ходят тыщи, всем не угодишь...
Зазвонил телефон. Лисичкина взяла трубку.
- Завком слушает. Василий Данилович?.. Сию минуту иду. - Она положила трубку, заторопилась. - Советую вам, молодой человек, обратиться к товарищу Дуганову, старшему мастеру из ремонтно-механического... Он у нас голова заводского рабочего контроля.
Минут через двадцать Сегал беседовал с Дугановым, грузноватым человеком, лет шестидесяти, седоусым, медлительным.
- Да, действительно, - подтвердил Дуганов, разминая, но почему-то не прикуривая папиросу, - действительно, я возглавляю рабочий контроль больше трех лет. Комбинат питания?.. Наши контролеры обнаруживали там отдельные фокусы, но чтоб через меру - имею в виду уголовные преступления, то таковых нами не обнаружено. Сам я в столовую не хожу, обедаю дома. Вот... - Дуганов, наконец, раскурил папиросу, - больше ничего сообщить не могу. У меня человек тридцать помощников, вот они и контролируют, когда возможность есть, шастают по столовым, магазинам. Но и у них свободного времени в обрез. Так что...
Дуганов продолжал говорить, но Ефим его уже не слушал. Ему стало ясно: ни рабочий контроль, ни завком серьезно комбинатом питания не занимаются. Живется комбинатовским работникам - как крысам в хлебном амбаре, где и духом кошачьим не пахнет, и ни одной крысоловки не поставлено. Остается побывать в районном ОБХСС.
Начальник ОБХСС в чине капитана, немолодой человек с тупоносым лицом, встретил Ефима молчаливым вопросом: чего, мол, пожаловал?
Ефим отрекомендовался:
- Сотрудник газеты "Все для победы".
- Капитан Алимов. Прошу, присаживайтесь. Слушаю вас.
Ефим коротко изложил цель визита.
Капитан приподнял белесые щетинистые брови, отчего на лбу его обозначились две ровные морщины, постучал костяшками согнутых пальцев о край стола, он словно что-то вспоминал, но вспомнить никак не мог.
- Комбинат питания, говорите? Злостных хищений там не припомню. Я этой службой почти четыре года командую, однако при мне ничего такого, чтоб уж очень, на фабрике-кухне не было. Впрочем, сколько у нас объектов, сколько делов... Разве упомнишь? Питательными точками у нас занимается лейтенант Касатиков. Сейчас вызовем его сюда.
Явился Касатиков. Долговязый, угловатый, с большим, усыпанным коричневыми веснушками носом.
- Слушаю вас, товарищ капитан.
- Вот корреспондент интересуется комбинатом питания, фабрикой-кухней, - сказал капитан.
- Какой фабрикой-кухней? У меня их несколько...
- С моторного, - сказал Ефим.
- А! С моторного завода? Что вас интересует?
- Вы давно занимаетесь комбинатом?
- Три года. А что?
- Срок порядочный. За это время там не обнаружено вами серьезных недостатков?
- Никак нет, товарищ корреспондент, кое-что было мелкое... Крупное? Ничего такого не случалось. Директор комбината Корней Гаврилович Грызо - человек уважаемый, авторитетный, поставленный райкомом партии. Как же ему не верить?.. Там большая группа рабочих контролеров, я туда частенько заглядываю. Нет, не беспокойтесь, там полный порядок.
* * *
Райотдел МВД находился почти рядом с общежитием Ефима. В кармане его лежало распоряжение о переселении в общежитие инженерно-технических работников, недалеко, всего через несколько домов, и Ефим решил перенести свои вещички в новое жилье, не дожидаясь вечера.
В теперешнем его общежитии было безлюдно. Двое, видимо, с ночной смены, еще спали. Оказался дома и ушедший утром на работу рыжеусый солдат: он сидел на кровати с забинтованной рукой и читал газету.
- Привет, Петрович! Что с рукой?
- Да вот, болванкой угораздило, чуть всю лапу не отхватило... Теперь, поди, недели три придется на бюллетене загорать... Такая незадача. Не привык я без дела болтаться.
- Что поделаешь... Бывает, - посочувствовал Ефим. Он внимательно посмотрел на рыжеусого.
- Чего уставился, не узнал, что ли? - усмехнулся Жилин.
- Рука сильно беспокоит, Степан Петрович?
- Не особенно... Почему спрашиваешь?
- Дело есть!
И Сегал рассказал Жилину о редакционном задании.
- Понимаешь, Степан Петрович, ни завком, ни рабочий контроль, ни милиция не располагают никакими материалами о хищениях на комбинате. Может такое быть? Мы с тобой сами там столуемся. Ну, и как?
- Чего говорить, паршиво, еда плохая... Но я-то тут при чем?
- Ты слушай. У тебя теперь свободного времени хоть отбавляй, хочу просить тебя помочь мне в этом деле.
- Я? Помочь? Чем же?
- Это уж, Степан Петрович, не твоя забота. Согласен?
- А почему бы и нет?
- Прекрасно. Ты еще не обедал?
- Нет.
- И я не обедал. Одевайся. А я захвачу свои вещички, зайду на несколько минут в общежитие ИТР. Я вчера говорил тебе, что туда перебираюсь?
- Говорил.
- Ну так одевайся, пошли.
Комендант общежития поселил Сегала в большую светлую комнату.
- Вот так хоромы! - ахнул Жилин. - Такая-то комнатища - на четверых... Красота!
Ефим смутился.
- Это мне, Петрович, на годы. Ведь я бездомный. Прежнюю мою комнату мне так и не вернули. Выходит, мне здесь жить и жить. А ты, как кончится война, поедешь в свой родной сибирский дом...
- Ты что, Ефим, будто оправдываешься? Получил - слава Богу! Живи себе на здоровье! Чудак!
- Какой у тебя, Ефим, план операции? - спросил Жилин по дороге в комбинат. - Ну придем мы сейчас в столовку, подадут нам с тобой обед. А дальше что?
- Дальше? - улыбнулся Ефим загадочно. - А мы обедать не будем.
- Как тебя понимать?
- Обыкновенно. Полагается нам двести граммов хлеба к обеду? Полагается. Вот мы сразу и проверим вес. Уразумел?
Жилин немного помолчал.
- Постой, постой, браток, как же ты вес проверишь?