Проходя мимо Рыжего, метнула на него осуждающий взгляд. "А ты когда-нибудь пожалеешь", - читалось в ее глазах. Рыжий отвернулся.
- Не понимаю, что с ней, - недоуменно сказал Влайко, как бы оправдываясь за сестру.
Йоле понимал, что происходит с Леной, но, конечно, помалкивал. Некоторое время все смотрели, как она удаляется - упрямая, независимая. Потом, забыв о ссоре, принялись обсуждать план действий.
Вечером и на следующее утро Лена избегала встреч с ребятами, на душе у нее было тяжело. "Но если уж так получилось, пусть будет как есть", - думала она, не желая идти у ребят на поводу. Исподтишка девочка все-таки следила за Влайко. Заметив, что брат куда-то собрался, отправилась за ним, обогнала его и, никем не замеченная, прибежала на гору раньше всех. Там она надежно спряталась, предвкушая радость от того, что события будут развиваться у нее на глазах. Из своего укрытия она наблюдала и за "противниками", которые играли на лугу, а потом обнаружила и своих, "занимающих позиции". Все время, пока шли приготовления, девочка сгорала от нетерпения поскорее увидеть ребят "в деле", услышать, как стреляет их оружие.
Прогремел выстрел. Пуля пролетела высоко над землей, а многократное эхо выстрела неслось с разных сторон, и трудно было определить, откуда стреляли.
"Противники" замерли. "Ну, еще!" - подумала Лена, нервно сжимая кулаки.
Раздался второй выстрел, "Противники" в испуге оглядывались, наконец самый маленький из них бросился наутек. Вслед помчались остальные, и скоро все скрылись из виду.
Лену как будто что-то подбросило вверх. Она вскочила и рванулась за ними, крича:
- Разворачивай левый фланг!
"Противники" мчались что было духу, а вдогонку им несся смех четверки ребят.
- Ну и Лена! - хохотал Йоле, видя, как сторонники четников драпают от одной-единственной девчонки…
Лена остановилась. Ее окружили свои - все явно гордились ею, и она почувствовала, что счастлива. Больше всего оттого, наверное, что поймала взгляд Рыжего: в этом взгляде соединились удивление, смущение и еще что-то, чего в нем прежде не было…
Теперь ребята не расставались с обрезом, таская его с собой повсюду. Вечером Йоле прятал обрез в амбаре.
На другой день после происшествия на лугу ребята погнали овец в лес, решив какое-то время избегать встреч с мальчиками лагеря "противников", достаточно, по их мнению, напуганными.
Близился полдень. Йоле, бродивший вокруг поляны, где расположились друзья, вдруг бегом вернулся к ним, явно чем-то взволнованный.
- Где обрез? - спросил он, переводя дыхание.
- Вот он, - спокойно ответил Рыжий.
- Там с дерева я увидел троих усташей, - сообщил Йоле, хватая ружье. - Может, припугнем их?
- Ты что, хочешь в них пальнуть? - удивленно спросил Раде.
- Почему бы и нет? - сказал Влайко. - Представляешь, мы крикнем: "Разворачивай левый фланг!" Как Лена вчера. И они побегут! А мы закричим: "Вперед, партизаны!"
- Ты бы еще сказал: "Вперед, пролетарии!" - добавила Лена осуждающе. - Боже мой, вечно ты лезешь на рожон, пока не получишь по шее!
- А ты-то сама? - отбивался Влайко. - Ты вчера что делала?
- То вчера! - отрезала Лена. - Дурак ты, вчера ведь там были просто ребята. А это - настоящие усташи…
- То было понарошку, а сейчас все по-настоящему, - серьезно объяснял Раде.
- Что ж, так и дадим им уйти?
- Что ты предлагаешь? - спросил Йоле.
- Да вчерашнюю тактику Рыжего! - выпалила Лена, слегка покраснев. - Спрячемся, чтобы они не видели, кто стреляет.
Ребята переглянулись.
- Ну чего мы ждем? - нетерпеливо проговорил Влайко и побежал, увлекая за собой остальных.
- Где ты их видел? - спросил Рыжий.
- Они идут со стороны Црвена-Локвы.
- Значит, в деревню… - соображал Влайко. - Надо им помешать!
Сначала ребята бежали по лесу вдоль дороги, которая временами просматривалась за деревьями, потом залегли на опушке, наблюдая за усташами. Те неторопливо шагали в сторону деревни.
- Знаешь что, - тихо сказал Рыжий, - надо выстрелить несколько раз, чтобы они не подумали, что это случайно…
Йоле кивнул.
- Будешь в них целиться? - зашептал Влайко, ползком пробираясь поближе к Йоле.
- Ну да! Чтобы накликать беду на свою голову, - сквозь зубы процедил тот.
Воцарилась тишина. Йоле долго водил ружьем, то целясь в усташей, то выпуская их из-под прицела. Но вот наконец грянул выстрел. Справа от усташей взметнулся и осел столбик пыли.
- Подожди пока, - скомандовал Рыжий.
Усташи растерянно оглядывались, галдели.
- Пли! - сказал Рыжий.
Прогремел второй выстрел. На этот раз пыль поднялась ближе к усташам, которые в панике заметались на дороге. Затем один из них схватил винтовку, но, вглядевшись в густой враждебный лес, обступивший их со всех сторон, опустил ее.
- Дай-ка, я тоже хочу попробовать, - попросил Рыжий.
- Целься ближе, - посоветовал Йоле.
Рыжий решительно прицелился. Пуля ударила в землю прямо у ног усташей, подняв тучу пыли. Они восприняли этот выстрел как последнее предупреждение и, сорвавшись с места, побежали, временами оглядываясь на ходу.
- Дай и мне стрельнуть! - умоляюще проговорил Влайко.
- Не надо, хватит, - сказал Йоле.
- Зря только пули потратим, - добавил Рыжый. - Эти гады и так будут бежать без остановки до самого дому.
- Ну и дали ж мы им прикурить! - захлебываясь от восторга, почти кричал Раде. - Видно, подумали, что это партизаны!
- Или четники, - усмехнулся Влайко.
- Если бы мне кто сказал, что усташи удирают от детей, я б не поверила, - сказала Лена.
- А вдруг бы они узнали, что это - мы? - Раде задумался и, видно представив себе последствия, даже глаза закрыл. - Ой-ой-ой…
- Лучше, чтобы они не узнали, - согласился Йоле спокойно. - Айда к овцам.
Он пошел первым, за ним двинулись остальные, испытывая радостное чувство, точно выполнили свой долг.
Как во сне
Они появились под вечер, когда последние группы беженцев прошли через деревню.
Раде сидел у амбара. Как заколдованный смотрел он на молодую хрупкую женщину в городском платье и сопровождавшего ее мужчину, которые повернули к их дому. Раде разглядывал маленькое круглое лицо женщины, обрамленное короткими вьющимися волосами, нарядное платье - так засмотрелся, что даже не ответил на вопрос мужчины:
- Есть кто-нибудь в доме?
Мальчик неопределенно кивнул головой. Проходя мимо, женщина окинула его быстрым взглядом черных, как спелые вишни, глаз и, как ему показалось, печально улыбнулась. Такой она и осталась в его памяти.
Они появились так внезапно и выглядели так непривычно, что мальчик зачарованно глядел им вслед и после того, как они скрылись в доме. "Кто они? Откуда? Куда держат путь?" Не терпелось узнать о них побольше, но Раде боялся пошевелиться - а вдруг они исчезнут, словно призраки, испарятся, улетучатся? До темноты просидел он на том же месте, слушая доносившийся до него разговор. Потом мать позвала его, велела принести дров. Но и войдя в дом, Раде прятался за охапкой, которую нес, отводил глаза, будто страшась чего-то, а чего, он и сам не мог бы объяснить. Это, пожалуй, был даже не страх, а понимание того, что подобные встречи не случаются каждый день - они как сновидения, в которые веришь, пока спишь, а проснувшись, не веришь уже ни во что.
Весь вечер, да и долго после него Раде не мог избавиться от этого ощущения. Забившись в дальний угол, куда не проникают отблески огня, он с любопытством смотрел на чужаков, пришедших невесть откуда, из какого-то другого мира, о существовании которого он не подозревал до сих пор. Широко раскрытыми глазами следил мальчик за ними, стараясь не пропустить ни малейшей подробности, имеющей хоть какое-нибудь значение.
Мужчина был старше женщины - видимо, ее отец или дядя, - высокий, худощавый, с какими-то странно замедленными движениями. Он курил сигареты одну за другой, прикуривая от блестящей зажигалки, которую постоянно вертел в руках, задумчиво глядя куда-то в сторону. Время от времени заговаривал с матерью, потом надолго замолкал, погруженный в свои мысли, поигрывая зажигалкой. Раде было почему-то жаль его, особенно когда мать вдруг задавала ему какой-нибудь вопрос, а он молча глядел на нее серо-зелеными, ничего не понимающими глазами. И только через какое-то время, когда смысл сказанного доходил до его сознания, он коротко отвечал, после чего снова замолкал. Потом, словно вспомнив что-то, резко переводил взгляд на молодую женщину, как бы спрашивая ее: как она? как себя чувствует?.. Ее глаза оставались все такими же - печальными, очень печальными.
Из разговоров мужчины с матерью Раде понял, что он отец молодой женщины, что у него было торговое дело в Праче, но усташи разграбили все их имущество, а сами они, в чем пришлось, вынуждены были бежать.
Услышав это, Раде почувствовал, как сердце его сжалось: "Как это - в чем пришлось?" Он понимал, что в таком легком, воздушном платье отправляться в далекий путь нельзя.
Еще больше удивился и даже испугался Раде, когда вдруг обнаружил, что их не двое - есть еще и третий. Оказалось, в течение всего этого времени - и во дворе, и дома - мальчик не замечал, что на руках у женщины - ребенок. Только сейчас, когда тот вдруг запищал, Раде понял это. Но увидеть младенца не удалось: он был тщательно завернут, из пеленок слышался только голосок, слабый, как у котенка. Это был не плач и даже не хныканье, а нечто среднее, словно несчастное дитя понимало, что плакать надо тихо: ведь у него больше нет дома, а все окружающее - такое чужое, непонятное.