Так началось наблюдение за найденным ключом. Все выше поднимался бугор наледи, все обильнее изливался из него поток. Несколько других, меньших наледей появилось вдоль течения ключа. Между ними, видная под тонкой синеватой коркой льда, бежала ключевая вода. На Алешу возложено было теперь вести замеры расхода воды и наблюдать за ростом наледи. Первые неглубокие шурфы были заложены до талых слоев грунта. Так определялись границы таликовой площадки, на которой происходил выход подмерзлотной воды.
Обнаженный редкий лесок взбегал над долиной реки. Зимнее солнце освещало больные стволы, их вялую белизну. Иногда стояло дерево с одной протянутой в сторону ветвью, как однорукий нищий. Черемухин мечтал преобразить этот край, заставить отступить мерзлоту, зарастить его луговыми травами. Новые леса появятся на освобожденной земле, птицы прилетят на новые места, и человек придет обрабатывать плодородную почву. Но пока что сидит он, Алеша, в лесном балагане, наскоро построенном от непогоды. Мерзлота, оттаявшая от пожогов, превращается в жидкое холодное месиво. Простуда расползается по всему телу от застывших ног. Железная печурка раскалена в балагане, а снаружи деревья болезненно трещат, словно стонут, все мертво, голо, отдано жестокой стуже. Только человек не сдается, оттаивает кострами землю, бурит первые скважины, напоминает, что не все умерло в этом крае вечной мерзлоты…
- А ты думал как - пришел и взял? - говорит заросший густым черным волосом бывший старатель Аксентьев. - Земля задаром человеку ничего не отдаст. Земля труд любит. Сколько я ее, земли, за свой век перекидал, - гору можно сложить. Мы с Гайсулиным золото брали на Алдане… так же пожогами шли. Золотая жила тоже не сразу дается. Она тебя три раза вокруг обведет. Начнешь отчаиваться - лучше брось, не ищи. А ключ - та же жила…
- Верно, - отвечает татарин.
Его ноги застужены и поэтому болят от тепла. Дважды заставляли его не выходить на работу, но он все же упорно выходил. Его круглое рябоватое лицо обожжено морозом.
- Вот, парень, думаю я, - продолжает Аксентьев почти возвышенно, - зачем человек целую свою жизнь на труд кладет? Сказано в писании: не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы ваши. Ну, была корысть, это мы, старатели, лучше других знаем: искал человек золото для своей наживы. Что отхватил, то твое. Ну, а теперь-то зачем в землю залезает, как крот? Заработки туда его гонят? А я тебе скажу, отчего, - заключает он торжествующе. - Ты здесь в земле копошишься, а над тобой вся страна. Ты золотник нашел, да сосед золотник нашел, а на эти золотники в нашем уральском глухом селе школу построили. Моя жинка прежде в закуте рожала. А теперь для нее родильное заведение построили. И тоже в нашем селе. Я землю в отвалы накидывал, думал - какой мой старательский труд? Ты целую уральскую гору навороти, а кто тебя в земле увидит? А теперь увидели, знают. Вот и Гайсулин тоже, - говорит он строго, - долго ли ногу испортить совсем, а поди - отгони его…
Люди полюбили свой ключ. Казалось, было в тайге тайное, живое существо, требовавшее их забот и внимания. Наклонив ухо к тонкой корочке льда, можно услышать, как звонко бежит он от наледи к наледи…
В журнал наблюдений были записаны очередные замеры. Утром гидролог, как обычно, уехал на своей мелкорослой лошадке. Вдоль и поперек плеса реки были заложены проруби. По прорубям он определял толщину льда и скорость потока. Алеша шел знакомой дорогой к ключу. Вот низкорослая березка со своей одной ветвью, указывающей на восток. Следы подков лошади в неглубоком снегу. Протоптанная рабочими дорога к источнику. За перевалом спуск к долине реки, редкий лесок и наледи. Лисица петляла вдоль человеческого жилища и оставила помет на своем следу. Охотник уже научил его распознавать следы зверя в тайге и записи на деревьях. Первая невысокая наледь белеет на спуске, за ней такая же другая, и дальше густой иней на кустах и деревьях над местом выхода ключа из земли. Морозный туман затянул с утра небо.
Алеша стал спускаться по склону. Концы некоторых кустарников загнуты петлей - так легче в снегопады отыскать дорогу. На наледи выбиты ступеньки, чтобы человеку не нужно было обходить стороной. Это была работа Заксора. С топориком за поясом, с кисетом, который придерживает деревянная прицепка - гада́, уходил он на рассвете в тайгу. Балаган из бересты, где можно отойти от мороза, построил он. Мох, подостланный снизу, добыл он на торфяниках. Алеша поднялся на наледь и увидел охотника. Наушники его шапки были подняты кверху. Вид у него был необычный. Он отошел несколько шагов в сторону, стал на колени и наклонил ухо к наледи. Потом он поднялся, сделал еще несколько шагов и снова стал слушать. Теперь Алеша увидел нечто, сразу поразившее его. Из кратера высоко поднявшейся наледи обычно бежала вода. Лужи замерзали слоями, и новые слои намерзали на них. Сейчас все было тихо, вода не лилась из наледи.
- Что случилось? Неужели замерз?
Охотник поднялся с колен. Его редкие усики заиндевели, верхняя губа казалась прошитой толстыми белыми нитками.
- Худое дело, - сказал он. - Ушел бираган.
- Как ушел?
- Ушел. Плохая вода. Другой искать надо.
Он сел на бугор и достал из-за пояса кисет. Если случается беда, прежде всего надо выкурить трубочку. Трубочка дает нужное спокойствие мыслям.
- Но ведь это несчастье… - сказал Алеша растерянно.
Заксор раскурил свою трубочку.
- Охотник зверя нашел. Один день сидит, ждет, другой день ждет. Уходит зверь. Опять искать, надо. Не хочет искать - ничего не найдет.
Надо прежде всего было найти гидролога. Они спустились к реке. Ключ, бивший со дна реки, давно затух. Они привыкли сравнивать непостоянство надмерзлотной воды с богатой струей их живого источника; теперь был мертв и этот источник. Они разыскали гидролога.
- Ну что же, случается… - сказал тот с обидным спокойствием. - Ушел по фильтрационным грунтам. Глина не пропускает воды, в песке же, в щебне вода может найти для себя более удобные ходы. Конечно, приятного мало, но изыскатель должен быть готовым ко всему.
Он перекинул на низкорослую шершавую лошадку свое юношеское тело и поехал к ключу. Алеша вяло брел позади. Сейчас оставалось одно - искать сброс или новый источник. Он вспомнил, что где-то в стороне, в километре от прежнего места, видел таликовый прогал. На вершине горы, может быть из трещин основных пород, выходила вода и далеко оттекала по склону.
Ему казалось, что там же, возле талика, приметил он тогда неровность земли. Выше, чем в остальной части долины, были подняты деревья на ней. Какие-то силы распирали земную толщу. Он направился к этому месту. Линия наклоненных друг к другу деревьев, иней на них, каждая проталина могли обозначать ход ключа. Он поднимался на сопки, спускался в распадки, шел вдоль русла реки. Но проталины не было. К вечеру он вернулся домой. В доме было темно, рабочие еще не возвращались. Он лег на свои нары и уснул. Вероятно, позднее затопили печурку, потому что в лицо ему несло жаром, от окон сзади дуло. Его лихорадило. Он завернулся с головой в одеяло и снова уснул. Сон был тяжелый. Большой волосатый Аксентьев сидел над таликом и удил в нем рыбу. "Вот, видишь, золотник", - говорил он и выдергивал леску из талика. Золотник был мал и похож на плотвичку. Рядом на наледи лежали такие же золотники. "Еще золотник", - говорил снова Аксентьев и выдергивал снова плотвичку.
Уже рассветало, когда он проснулся.
Окно посинело, и трещину на стекле прошил иней. В доме все еще спали, из-под дверей несло холодом. Алеша спустил ноги с нар, оделся и пробрался мимо спящих к выходу. Мороз словно притаился в тишине. Толстый пушистый иней лежал на деревьях. Между деревьями еще густо стояла синева. Морозный воздух остро входил в ноздри. От мороза или от быстрого шага скоро заломило в груди. Он остановился отдышаться. Глаза болели от белизны. Потом он прошел сквозь лесок и стал спускаться по склону. В долине больше снегу, и жесткий кустарник одиноко торчит на ней. Вероятно, от близкой оттепели деревья так густо покрыты инеем. Густой иней на деревьях - куржак - хороший признак. Обычно он бывает над местом выхода ключа из земли. Стоит только пойти по следу этих густо покрытых инеем деревьев, и придешь к цели. Вот здесь, под склоном горы, должен быть талик. Сейчас начнутся бугры. Его вдруг качнуло, он больно толкнулся плечом о ствол дерева. Целая снежная осыпь упала на него и запорошила ресницы…
Он оцепенело постоял под деревом. Ему хотелось спать. И сейчас же ноги сами услужливо уезжают вперед. Сидеть, прислонившись к стволу дерева, приятнее, чем двигаться. Неприятно только, что мокрый лоб быстро стынет. Потом приходит Аксентьев, садится рядом и запускает в талик свою удочку. Но талик мертв, и веселые тощие плотвички не клюют. "А ключ-то ушел", - говорит Аксентьев и всем своим тяжелым телом наваливается на его ноги.
IX
Из неприкрытой двери тянуло холодом. Заксор поднял голову и всмотрелся в синеву рассвета. Край одеяла с верхних нар свесился над ним. Он заглянул наверх, Алеши не было. Тогда он стал натягивать свои меховые доктон. Еще несколько привычных движений, и он вышел из дому и огляделся. Вот видно, что с нижних сучьев густо заиндевевшего дерева кто-то на ходу стряхнул иней: значит, недавно здесь проходил человек. Охотник пошел по следу. Вот сухая веточка дерева, переломившаяся под ногой человека. Здесь на спуске поскользнулся тот на льду и ухватился рукой за кустарник. Охотник пригляделся и на тонких жестких прутиках нашел клочок шерсти из варежки.