- Боязно все же, Анвар. С другой стороны, город тоже хочется посмотреть. Знаешь что! - придумал Андрей Васильевич. - Давай какими-нибудь иностранцами прикинемся, итальянцами например. Сам подумай - ты высокий, стройный, черноволосый, нос с горбинкой - вылитый итальянец откуда-нибудь с юга или из Сицилии, а я, поскольку посветлей, буду из Турина или еще какого там северного города. Так и представимся, если спросят, кто мы такие. А главное, когда станем при афганцах разговаривать, чтобы ни слова по-русски.
- Ну хорошо, - поколебавшись, ответил Анвар. - Попробуем, хуже не будет.
Анвар и Андрей Васильевич вышли на залитую густыми серыми сумерками улицу, кое-где озаряемую желтым светом керосиновых фонарей из мелких магазинов и лавочек. Смотреть особо было нечего. Друзья поковырялись в грудах серебряных колец и браслетов, разложенных на лотках, выразили продавцам свое сомнение в подлинности богато украшавшего эти изделия синего лазурита, осведомились в двух магазинах о ценах на ковры, переговариваясь все время по-английски, и, купив зачем-то два килограмма потемневших от старости грецких орехов, которых и в Исламабаде было навалом, отправились обратно.
- А ведь неплохо получилось под итальянцев, да, Анвар? - заметил Андрей Васильевич, подходя ко входу в гостиницу. - Никто из этих афганских лопухов даже ухом не повел.
- Н-да! - задумчиво протянул Анвар. - Ты знаешь, что мне сейчас в голову пришло? Ослы мы с тобой, а не итальянцы, вот что. Скажи мне - с какой стати два итальянца стали бы между собой на английском разговаривать?
Андрей Васильевич на секунду опешил, а затем закатился веселым смехом.
- И впрямь два больших белых осла с приличным знанием английского! Ну, конспираторы! Слушай, дай-ка мне ключи от машины, я там сигареты оставил.
Андрей Васильевич открыл дверцу автомобиля, стоявшего тут же у гостиницы, достал две пачки сигарет, окинул на прощание хозяйским глазом верную "Тойоту" и вздрогнул от неожиданности, увидев на заднем запыленном стекле серп и молот, явственно изображенные чьим-то пальцем.
- Глянь-ка! - показал Андрей Васильевич на машину.
- Вычислили нас туземцы, чего уж тут сложного. Машина-то с дипломатическим номером. Спасибо, что хоть не гвоздем нацарапали. Надо загнать ее на всякий случай в гараж под гостиницей, там ее никто не тронет, - сказал Анвар.
Взяв ключ у администратора, Андрей Васильевич и Анвар двинулись по коридору к своему номеру. Когда до него оставалось несколько шагов, из-за угла, как черт из коробочки, выскочил оживленный пожилой пакистанец.
- Добрый вечер! - с энтузиазмом поздоровался он. - Какая приятная встреча! Вы английские дипломаты?
- Нет, наоборот, советские, - неприветливо ответил Анвар.
Пакистанец немного смешался.
- В самом деле? Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Все равно, очень, очень рад. Вы не откажетесь зайти к нам в номер? Мы тут с приятелем ужинаем, выпили немножко. Присоединяйтесь!
- Ага, водка небось у него кончилась, а тут кстати два иностранных гуся подвернулись, и за бутылкой бежать не надо. А что, неплохо - на харчах сэкономим и маотай на них испытаем, - посовещался Анвар с Андреем Васильевичем по-русски. - Большое спасибо, мы с удовольствием, - обратился он к пакистанцу. - Заглянем только к себе на минутку, возьмем кое-что, ну, вы понимаете.
- Конечно, конечно, понимаю, - радостно улыбнулся пакистанец. - Меня зовут Хашим, я из десятого номера. Буду вас там ждать.
- Послушай, Анвар, - сказал Андрей Васильевич, зайдя в свой номер и глядя, как, шурша целлофаном, Анвар вытаскивает из пакета бутылку маотая. - Сомнение меня берет - ведь мусульманам пить не положено, а мы что же - к греху их толкаем? Как-то нехорошо.
- Да брось ты! - сказал Анвар, похлопывая бутылку по боку. - Им пророк запрещал только виноградное вино пить, а насчет маотая в Коране ничего не сказано. Откуда было пророку знать, что китайцы такую дрянь изобретут? Так что совесть наша чиста. Пошли!
Приятель Хашима, пузатый немолодой человек с красноватыми, навыкате, глазами, таращился на блюдо с застывшей грудой плова и остатками курицы, стоявшее перед ним на низком столике. Завидев вошедших Анвара и Андрея Васильевича, он попытался подняться с дивана, на котором сидел, но, потерпев неудачу, грузно откинулся на сиденье.
- Это мой друг Хасан. По-моему, он немного не в форме, так сказать, - захихикал Хашим. - Вы, впрочем, не обращайте на него особого внимания, он все равно по-английски почти не понимает. Присаживайтесь.
Гости присели и начали вежливый разговор с Хашимом, в то время как Хасан, деликатно и негромко икая, рассматривал их, видимо, силясь понять, о чем идет речь. Памятуя о том, что он дипломат и к тому же в гостях, Андрей Васильевич первым делом восхвалил виденные им по дороге в Пешавар достопримечательности.
- Странно однако, у вас тут столько интересного, а туристов что-то совсем не видно. Ваше здоровье, и со знакомством! - Андрей Васильевич чокнулся с Хашимом.
- Да, вы правы. Посмотреть тут есть что - Таксила, Гандхара, буддистские храмы, Могольские сады и многое другое. Один Инд чего стоит. - Хашим недоверчиво понюхал стакан с маотаем, но выпил. Посидев немного с приоткрытым ртом и сердито посмотрев на стакан, он продолжил: - Видите ли, какое совпадение, я ведь сам хозяин туристической фирмы. Сколько раз пытался всерьез наладить дело с иностранцами, а толком ничего не получается. Почему, вы спрашиваете? Да потому, что власти, откровенно говоря, не очень-то хотят сюда чужих пускать. Народ-то у нас живет бедно и думает, что так и надо. А чужие люди - это чужие идеи, чужой образ жизни. Будьте здоровы! Хасан, ты бы не пил больше!
Хашим отхлебнул и задумался. Ужасная китайская водка прибавила свободы его языку.
- У нас тут много таких, которым хочется, чтобы ничего не менялось и чтобы люди не ведали, что можно жить по-другому. Вот я сегодня мимо мечети проходил и слышал, как мулла проповедь читает. Что же он такое несет! Чушь, дичь, громоздит слово на слово, только и знает громыхать: "Аллах велик, Аллах велик!" Коран вызубрил наизусть за десять лет в медресе, вот и все, а о чем там говорится - и сам не поймет! Вы не подумайте, я человек верующий, но Бога в душе ношу. А ведь этим бородачам нашим того мало - в политику лезут, народ заводят, царство небесное сулят, если будут их слушаться. Не их это дело - муллы должны в мечетях сидеть, а не народ на улицах будоражить.
- Ну, а простые люди-то им верят? Ведь муллы от имени Аллаха говорят? - осторожно спросил Андрей Васильевич.
- Какое там! Простым людям, которые с утра до вечера работают, - тем не до Аллаха, им бы день как-нибудь прожить. А вот вы когда сюда ехали, видали, сколько во всех этих городах вдоль дороги болтается всякого народу, который ничем не занят? Эти - да, они муллу слушают. Делать им все равно нечего, так, перебиваются у какого-нибудь хозяйчика - поднести, унести, подмести, подтащить, украсть, что плохо лежит. Этот сброд завести ничего не стоит, особенно если заварухой и поживой запахнет. Да еще по всей стране тысячи молодых бездельников в медресе сидят! Муллам эта публика очень кстати. Они ведь партий своих понасоздавали, воюют пока друг с другом за власть, а там, глядишь, и на Исламабад двинут. Наши правители муллам слово поперек сказать боятся, а надо бы! Я хоть и простой человек, но понимаю, чем это может кончиться.
- Вы не боитесь с нами так откровенно разговаривать, да еще при вашем друге?
- А, пускай, надоело все это! Хасан-то мне что? Я же сказал, он по-английски не говорит, да и набрался так, что все равно ничего бы не понял.
- Ак! Эк! - неожиданно и громко отозвался Хасан. - Агэк! - рыгнул он еще звонче. Исторгнув из себя последний звук, он покосился в сторону на своем сиденье и, пытаясь выправить корпус, уперся рукой в диван. Рука подломилась в локте, и Хасан, мягко завалившись на бок, тут же заснул.
- Готов! - подвел итог Анвар. - Как учил товарищ Мао: "Ветер с Востока преодолевает ветер с Запада". Не справился наш друг с китайским напитком, что тут поделаешь. Пойдем, что ли, Андрей. Советско-пакистанские отношения укрепили, повеселились, а теперь и спать пора. Спокойной ночи, господин Хашим, до свидания!