* * *
Военный атташе, которому ужасно не хотелось, чтобы президент завел неприятный разговор об испытаниях танка, продолжал говорить без умолку. Исчерпав тему охоты, он решил блеснуть эрудицией и своим знанием Пакистана и стал рассуждать о происхождении названия провинции Пенджаб, над которой летел самолет.
- Пенджаб означает "Пятиречье". "Пандж" - это "пять", а "аб" - это значит "вода" или "река", - важно и громко, так, чтобы слышал президент, объявил атташе послу Рэйфелу. - Мы сейчас как раз пройдем над одной из этих рек - Сатледжем. Еще здесь текут Джелам и Биас, а также… а также… как их там? Вот ведь, забыл!
- А также Чинаб и Рави, господин бригадир, - любезно помог президент оконфузившемуся Вассому. - Чинаб останется у нас по левому борту, а Рави будет прямо по курсу, минут, думаю, через двадцать - тридцать. Наджиб! - обратился Зия к своему секретарю. - Будьте добры, зайдите к Машхуду и попросите его дать нам знать, когда будем подходить к Рави, чтобы наш американский друг не пропустил этого прекрасного вида.
Четко ответив: "Есть!" - Наджиб направился к кабине пилота, отделенной от пассажирского салона маленькой дверцей, к которой вели три высокие металлические ступени. Наджиб ступил на первую из них, занес ногу над второй, но она вдруг неожиданно и резко ушла из-под ног, а дверца, будто внезапно ожив, метнулась вперед и со всего маху хватила его по лицу. Несмотря на сильный удар, Наджиб не потерял сознания. До его слуха донеслись крики ужаса из салона, тут же заглушенные визгливым воем двигателей самолета, свалившегося в крутое пике. Потрясенный Наджиб с огромным трудом встал на четвереньки и вцепился в дверную ручку. Дверь поддалась, и Наджиб, отчаянно распахнув ее, покатился вниз, прямо под кресло пилота. Упираясь изо всех сил в приборную панель, Наджиб спихнул в сторону тяжелое тело Машхуда и отжал штурвал назад, удерживая его обеими руками. Медленно, очень медленно, как бы нехотя, Си-130 начал выравниваться и наконец тяжело пошел вверх. Оторвав одну руку от штурвала, Наджиб вытер кровь, лившуюся из рассеченного лба, и быстро осмотрелся по сторонам. "Все мертвые! Почему?" - только и успел подумать он, как грудь его сжало будто стальным обручем. Наджиб отпустил штурвал и рухнул на пол рядом с Машхудом. Штурвал, словно раздумывая, замер на несколько секунд на месте, а потом плавно двинулся вперед. Огромный самолет прекратил набор высоты, опустил нос вниз и вновь устремился к земле, чтобы через несколько секунд превратиться в гигантский клуб оранжевого пламени.
Глава третья
МАРТ 1989 ГОДА
К моменту вывода советских войск из Афганистана, согласно официальному списку, число советских военнослужащих, попавших в плен или пропавших без вести, составляло свыше 330 человек. В действительности в живых их осталось гораздо меньше.
Судьбы пленных сложились по-разному - некоторые при посредничестве Международного комитета Красного Креста смогли выехать на Запад, другие не теряли надежды попасть домой. Известно несколько случаев, когда пленные переходили на сторону моджахедов и сражались против своих прежних боевых товарищей.
Лидеры афганских партий и пакистанское руководство активно использовали вопрос о пленных, добиваясь от Москвы в обмен на освобождение наших солдат политических уступок, в первую очередь прекращения поддержки Наджибуллы.
К сожалению, ни в Женевских соглашениях, ни в подписанной позднее СССР и США договоренности об одновременном прекращении с 1 января 1992 года взаимных поставок оружия Кабулу и моджахедам о судьбе наших пленных не было сказано ни слова.
Серая посольская "Тойота" миновала узкий проход меж гор Маргалла и выскочила на простор широкой долины. "Пешавар - 160 км", - прочитал Андрей Васильевич на верстовом столбике.
- Сколько же это будет по времени? - спросил он у Анвара.
- В обычный день тащились бы часа три, а сегодня, поскольку выходной и движение потише, можем и за два уложиться. Приедем вечером, заночуем в "Гринс" - паршивенькая такая гостиница, но как раз по нашим командировочным, - а с утра в субботу за работу. Побываем в штаб-квартире моджахедов, встретимся там с тремя пленными узбеками. Отдать их нам, конечно, не отдадут, но мы попробуем уговорить моджахедов разрешить им встречу с родителями или чтобы позволили хотя бы письма родным послать. Для нас главное - постараться узнать, хотят ли они домой. Потом к Мартину в Красный Крест заедем, скажем спасибо за организацию встречи с узбеками и поспрашиваем, нет ли у него чего-нибудь нового о других пленных.
- Понятно, - сказал Андрей Васильевич. - Ты думаешь, что эти узбекские ребята могут не захотеть домой ехать. Почему?
- Разные могут быть причины. Если бы мы могли с ними с глазу на глаз поговорить, то это было бы совсем другое дело. Сам понимаешь, этого нам не разрешат, а в присутствии моджахедов их подлинные настроения выяснить будет совсем не просто. Попробуй только кто-нибудь сказать: "Домой хочу!" Живо обратно в Афганистан отправят и уж так запрячут, что никакой Красный Крест никогда не найдет. Ну ладно, хватит о делах. Тут вдоль дороги масса любопытного. Давай здесь остановочку сделаем. Покажу тебе кое-что интересное.
Анвар направил машину к одинокой деревянной лавке на обочине, за прилавком которой со скучающим видом стоял высоченный афганец в плоской читральской шапочке.
- Ассалям алейкум! - поздоровался Анвар.
- Валейкум ассалям, Анвар-сааб! - приветливо ответил афганец. - Как ваши дела, все ли в порядке, здоровы ли вы? Вы снова в Пешавар?
- Да, как видите, но на этот раз с приятелем. Он совсем недавно из Москвы.
- Андрей, - представился Андрей Васильевич.
- Махмуд, - отозвался афганец и крепко, но бережно сжал могучими руками протянутую ладонь. - Рад видеть вас в наших краях.
Вслед за этим Махмуд начал неторопливый и обстоятельный расспрос - когда приехали, как здоровье, женат ли, сколько детей, как понравился Пакистан, а в Афганистане бывать не приходилось?
- Махмуд! - пришел на выручку Анвар. - Покажите нашему другу ваш товар.
- Пожалуйста. Вот он, весь здесь. - Афганец с сожалением отпустил руку Андрея Васильевича и показал на стены лавки, сверху донизу заставленные открытыми шкафами с оружием. - Смотрите!
На полках красовались несколько автоматов Калашникова, пистолеты, карабины, винтовки, был даже старенький ППШ. В самом углу, небрежно полуприкрытый брезентом, стоял ручной пулемет неизвестной Андрею Васильевичу конструкции.
- И все это можно купить? - изумился Андрей Васильевич. - Интересно, цены на это добро какие?
Махмуд снял со стены черный "Калашников" и положил его на прилавок.
- Вот этот, пакистанский, совсем дешевый, всего две с половиной тысячи рупий за него прошу.
"Меньше ста долларов", - быстро сосчитал в уме Андрей Васильевич.
- А эти почем?
- Эти подороже - по четыре-пять тысяч.
- Почему такая разница? Они ведь вроде одинаковые.
- Качество разное. Эти - из Китая и Египта - получше, а тот, - Махмуд небрежно ткнул пальцем в черный автомат, - пакистанский. Сталь никудышная, ствол после нескольких выстрелов так накаляется, что пули летят куда попало. Самые дорогие - ваши. Вот, например, хоть и старый совсем, а меньше чем за семь тысяч рупий я его не отдам.
Андрей Васильевич повертел в руках обшарпанный АК-47.
- Тысяча девятьсот сорок девятый, - с уважением прочитал он год выпуска, выбитый на автомате. - Вот это дедушка! Ну а как вообще торговля у вас идет?
- Да плохо! - с досадой сказал Махмуд. - Раньше хороший автомат двенадцать - пятнадцать тысяч стоил, а сейчас, из-за этой войны, из Афганистана столько всякого оружия понавезли, что цены совсем сбили. Его тут всегда хватало, а теперь чуть ли не в каждом доме завелось. Стреляют друг в друга как ненормальные.
- Вот вы оружием торгуете, а сами жалуетесь, что народ друг друга стреляет. Что-то я вас не понимаю, - сказал Андрей Васильевич.
- Очень даже понятно, почему жалуюсь. Живу я здесь, вот почему, и вся моя родня тоже. Мы, пуштуны, всегда с оружием ходили и будем ходить. Оно для нас то же, что для вас, европейцев, штаны. - Махмуд с легким презрением окинул взглядом Андрея Васильевича. - Не в нем дело. Раньше тоже стреляли, но редко, а теперь с этой войной люди совсем дикие стали. Чуть что - поссорились, не поделили чего-нибудь или просто на базаре подрались - сразу за "Калашников"! Человека убить им ничего не стоит. По всему Пакистану такая пальба идет, что житья никакого не стало. Раньше так не было. А все война, которую вы, шурави, затеяли. - Махмуд помрачнел.
Анвар сообразил, что лучше попрощаться, и сказал:
- Спасибо, Махмуд, и до свидания, нам пора.
- Помогай вам Аллах! - буркнул Махмуд.
- Ты полегче с вопросами-то, Андрей! - заметил Анвар, когда машина вновь влилась в поток движения на дороге. - Ты бы еще ему сказал, что они сами в этой стрельбе виноваты.
- А что, разве не так? Пакистанцы в Афганистан сами влезли, вот теперь у себя дома и расхлебывают.
- Так-то оно так, только он тебя вряд ли поймет. Он одно твердо знает - раньше, до войны, которую действительно начали мы, жизнь и впрямь была спокойная, хотя бы по их стандартам. Ну, а что нас касается, то, может быть, ты слышал афганскую поговорку: "Если тебе ночью приснился танк, значит, жди в гости друга". Неплохо сказано.
Помолчав немного в задумчивости, Андрей Васильевич сказал:
- Анвар! Я вот еще о чем хотел тебя спросить. Как же это власти такое безобразие допускают, что у народа здесь на руках столько оружия?