* * *
На жнитве у Саввы Саввича, как всегда, трудилось много поденщиков-должников. Большая половина их, во главе с Ермохой и Егором, работала на дальних пашнях, в пади Березовой, там и жили они безвыездно на заимке. Кроме того, на ближние к селу пашни ежедневно посылал Савва Саввич по восемь - десять человек поденщнков, с ними ездила и Настя.
Мысль поймать Настю с Егором не выходила из головы Саввы и он, недосыпая по ночам, следил за снохой.
Так прошло дней пять, и вот вечером в субботу, приехав с пашни и поужинав, Настя отправилась к соседке, хотя на дворе уже была ночь.
"К нему отправилась, стерва", - догадался Савва, и выждав, когда в доме все уснули, оделся и вышел в ограду.
Стараясь не шуметь, обошел он все уголки в ограде, побывал в сараях, в зимовье, в бане - и все попусту.
"Где же они сходятся, проклятые? - со злостью думал он, остановившись около телячьей стайки, и тут взгляд его упал на темневший поодаль омет соломы. - Там, - чуть не вслух выкрикнул Савва Саввич. - Больше негде, как это я сразу-то не догадался?"
И он тихонько возле забора потянулся к дальнему двору. Ночь была темная, небо заволокло тучами, они, мохнатые, как огромные хлопья грязно-бурой ваты, плыли низко над селом. Откуда-то издалека доносились глухие раскаты грома. Здесь же было тихо, темно, только короткие отсветы далеких молний на миг освещали ограду, постройки, дворы и крадущегося возле изгороди Савву.
У ворот, ведущих во двор с ометом соломы, Савва остановился, прислушался. Тишина. И только при вспышке молнии увидел он у дальнего края омета коня. Вмиг сообразив, что делать, Савва отошел обратно и, тихонько перелезая через изгородь, дворами подошел к омету с другой стороны. Теперь конь был от него не более как в двух саженях, и при первой молнии старик узнал Егорова Гнедка, оседланного форменным казачьим седлом. Почуяв чужого человека, гнедой всхрапнул, подняв голову, навострил уши.
Первой мыслью Саввы было захватить любовников на месте преступления, но он тут же одумался. "Нет, так опасно, черт его знает, подыми скандал, а он возьмет пришибет меня тут же и выбросит за двор, ищи потом виноватого. Лучше побегу разбужу Семена, захватим с собой дробовик и тогда…"- И с этими мыслями поспешил в дом.
"А стоит ли будить Семена?. - уж подойдя к крыльцу, подумал старик. - Надо прежде обдумать, как поступить с ними. А то ведь поспешишь да ишо людей насмешишь, теперь-то я знаю, где они сходятся, поймать их всегда смогу".
Привыкший всякое дело прежде хорошо обдумать, Савва решил и поимку Насти с Егором отложить до следующего раза.
Ночью пошел дождь, не перестал он и утром, поэтому из поденщиков пришел к Савве один Никита. После завтрака Савва Саввич приказал Никите запрячь двух лошадей, везти на мельницу к Лукичу пшеницу. Пока Никита запрягал лошадей, носил из амбара мешки с пшеницей, укладывал их в телеги, Савва прохаживался возле амбара. Наблюдая за Никитой, он в то же время поглядывал и в зимовье, где Настя занялась стиркой. Вот она, босая, высоко подоткнув подол юбки, с корзиной мокрого белья в руках прошла мимо свекра.
- Ишь, как раздобрела, стерва, на вольных-то хлебах, - злобно прошипел старик, провожая Настю взглядом в сарай, куда она направилась развесить белье. И тут решил он, не откладывая дела в долгий ящик, проучить ее сейчас же.
Никита тронул со двора. С пустой корзиной из сарая вышла Настя.
- Настасья! - окликнул ее Савва Саввич. - Подь сюда!
Настя бросила на свекра быстрый взгляд, подошла ближе.
- Чего надо?
- Подержи мешок, пшеницы надо нагрести.
Поставив у крылечка корзину, Настя вошла следом за свекром в амбар, взяла мешок. Савва достал из сусека совок, повернулся к ней.
- Ты это где была вечерось-то, голуба, а? Молчишь, вертихвостка бессовестная, думаешь, я не видел тебя с Егоркой в соломе-то?
Савва шагнул к Насте, и в руках у него она увидела витой столбом кнут.
Но тут случилось то, чего никак не ожидал Савва Саввич. Тонкие черные брови Насти мгновенно сошлись у переносицы, и гневно вспыхнули глаза.
- Ты што, ударить хочешь? А ну-ка, тронь! Да я тебя, черта лысого… - Настя метнулась к двери, и в ту же минуту в руке у нее очутился тяжелый, с цепями из мелких витых колечек безмен, - я тебя так потяну по лысине, што и черепков не соберешь.
- Што ты, што ты, Христос с тобой, чего орешь-то на всю ограду?
- А чего мне бояться? Обманом меня заманили, да ишо тут мне поперек дороги встреваете? Што с Егором меня видел, так ишо приди посмотри, ежели любопытно. Любила Егора и любить буду, вот и весь мой сказ.
Заметив, что старик намеревается юркнуть в дверь, Настя загородила ее собою:
- Бежать хочешь? Нет, уж раз на то пошло, так я выскажу тебе все, что наболело у меня. Ты думал, што обманом меня взяли и смирюсь перед вами? Да кабы не Егор, я бы руки на себя наложила. Из-за него и живу, работаю на вас, проклятых! Недаром вас Шакалами кличут. Ишо вздумал совестить меня, а давно ли сам подходил ко мне ночью-то?! Забыл, как по лысине-то получил? Старичок богомольный! Смотри у меня, ежели вякнешь кому про Егора, так я тебе так напряду на косое веретено, што до смерти помнить будешь, кобель бесхвостый!
И пошла, но, уже выйдя из амбара, остановилась, зло посмотрела на побелевшего как мел старика, процедила с издевкой в голосе:
- Крестик-то небось новый купил? Эх ты, паскудник бессовестный, песок уж сыплется, а туда же, куда и конь с копытом.
Как громом пораженный, смотрел Савва в спину уходящей снохе.
- Господи боже мой!.. - чуть слышно прошептал он, бессильно опускаясь на подножие сусека. - Что же теперь делать-то? До какого сраму дожил, боже мой милостивый!.. Нажил сноху, чтоб ее громом убило! А ведь озлилась-то как, было ахнула безменом-то по башке. Да ладно, хоть никого поблизости не пригодилось, обесславила бы на весь поселок. Вот и поживи тут попробуй. Теперь совсем от рук отобьется. Ах ты, сучка проклятая, холера тебя забери! И что это за беда такая! Думаешь, как лучше, а оно вон как повернулось…
Но самое худшее было впереди. Это испытал Савва Саввич на следующий день.
Утром, когда Семен еще спал, а Макаровна на кухне готовила завтрак, Савва Саввич вышел на крыльцо, по-хозяйски огляделся вокруг. Всходило солнце, на крышах построек, на изгороди, на телегах и ступеньках крыльца чуть заметно белел первый инеек. Во дворах мычали коровы, брякали ведрами бабы, в ограде суетились поденщики. Они уже позавтракали в зимовье, запрягали лошадей в две телеги, куда усаживались бабы-поденщицы с серпами на плечах. Настя, отдельно от всех, сама запрягла рыжего иноходца в легонькую, на железном ходу пролетку, положила в нее мешок с харчами. Начиная догадываться, в чем дело, Савва Саввич со вздохом покачал головой и, вернувшись на веранду, опустился на стул.
А Настя, идя к дому, переговариваясь с поденщицами, смеялась чему-то. Поднявшись на веранду, она, не взглянув на свекра, прошла в дом и вскоре же вышла обратно со свертком постели в руках. Против свекра она остановилась и тоном приказа изрекла:
- На заимку еду к Егору, нечего мне тут околачиваться.
Крякнув с досады, Савва Саввич хотел что-то сказать, но так и остался с открытым ртом. Да и что ей скажешь теперь? Внутри его закипела злость, но он понимал, что возразить Насте уже не в силах. И только для того, чтобы сказать хоть что-нибудь, скосил глаза в сторону, задыхаясь от злобы, буркнул:
- Залоги там… боронить надо.
Настя, скаля белые как сахар зубы, улыбнулась и вконец доконала старика ответом:
- Заборо-оним. Егор сегодня же начнет… боронить…
- Штоб тебя волки разорвали, паскуда проклятая! - красный от бессильной ярости, ругался Савва Саввич, глядя вслед уходящей Насте. - Забрала волю-то, подлюга, да ишо и смеется, гадина ехидная. Бож-же мой, до чего я дожил на старости лет! Первым человеком был на всю станицу, с атаманом за ручку, весь поселок в руках держал, командовал, как хотел, а теперь, господи!.. Бабе поддался, стыд, позор!.. - Тут Савва Саввич заскрипел зубами, а пальцы его сами собой сжались в кулаки.
Из ограды следом за поденщиками тронулась Настя. Ограда опустела, в раскрытые ворота зашла соседская свинья и около большого амбара принялась пахать носом землю. А Савва Саввич все сидел, брызгая слюной, бормотал ругательства:
- Уехала, мерзавка, потаскушка несчастная! Ишо, чего доброго, разболтает там всем, паскуда! Вот до чего достукался ты, Савка, так тебе и надо, дураку старому! Дурак, дурак! - И, погрозив сам себе кулаком, Савва Саввич с ожесточением ухватился за бороду.
В это время на веранде появилась Макаровна. Поставив на стол кипящий самовар, она, видя, что старик чем-то расстроен, участливо спросила:
- Что с тобой, Саввич?
- Отвяжись! - зло выкрикнул Савва Саввич. - Пристала как банный лист, требуха свинячья, сучка.
Он вскочил со стула, пнул попавшего ему под ноги кота и, ругаясь, сбежал по ступенькам крыльца в опустевшую ограду.
Солнце уже приподнялось над сопками, через крыши амбаров заглянуло в ограду, косые лучи его ворвались на веранду, где. за чаем сидели Семен и Макаровна. На столе перед ними весело пофыркивал самовар, пар валил от горячих блинов. Семен посмотрел на отца, нервно шагающего взад и вперед по ограде, спросил, принимая от матери стакан с чаем:
- Чего это тятенька-то разволновался вроде?
- А бог его знает, - вздохнула Макаровна. - Обозлился чего-то. Сроду такой не бывал.
А Савва Саввич, чтобы хоть па ком-нибудь сорвать зло, схватил длинную суковатую палку и принялся дубасить ею соседскую свинью.
В это время Настя уже подъезжала к заимке, смотрела на елань, где работали поденщики Саввы Саввича, и там среди них уже увидела Егора.