- Он позорит свое имя! И всегда позорил. Еще мальчиком он показал себя лжецом и вором, и, воздайся ему по заслугам, он бы уже давным-давно был в Ньюгейте - и это в лучшем случае. Теперь, повзрослев, он стал безудержным развратником, пьяницей, повесой и скандалистом. Таким я давно его знал, но сегодня он продемонстрировал себя с еще худшей стороны. Я-то думал, что хотя бы моя подопечная неуязвима для его низости. Это последняя капля. Я не могу простить такое. Я отрекусь от него. Его ноги больше не будет в моем доме. Пусть он и дальше якшается с герцогом Уортоном и прочими своими беспутными дружками из клуба "Пламя преисподней". Я же для него потерян. Потерян, говорю вам!
Леди Остермор с трудом сглотнула. Цвет ее лица под румянами из багрового стал пепельным.
- А я, значит, должна терпеть присутствие этой развратницы?
- Милорд! О милорд, разрешите мне уйти, - с мольбой в голосе проговорила Гортензия.
- Скатертью дорога, - глумливо произнесла ее светлость. - Уходи! И лучше всего - обратно к нему. Неужели ты думала, что тебе будет куда вернуться?
Девушка снова умоляюще повернулась к своему опекуну. Но графиня, пришедшая в ярость оттого, что ее игнорируют, устремилась к ней и схватила ее за запястье своей напоминающей клешню рукой.
- Отвечай мне! Зачем ты вернулась? Что теперь прикажешь с тобой, бесстыдницей, делать? Где мы найдем тебе мужа?
- Мне не нужен муж, мадам, - сказала Гортензия.
- Желаешь, значит, умереть старой девой? Чушь! Этого ты не хочешь, голубушка, но это мы тебе можем устроить. Так где мы теперь найдем тебе мужа?
Ее взгляд остановился на стоявшем у одного из окон мистере Кэрилле, на обычно бесстрастном лице которого было написано отвращение.
- Может быть, джентльмен из Франции - джентльмен, который тебя спас, - усмехнулась она, - подскажет нам подходящую кандидатуру?
- С превеликим удовольствием, мадам. - Ответ мистера Кэрилла испугал всех, в том числе и его самого. Осознав, что сказал липшее, руководствуясь собственным чувством, он добавил: - Я упомянул об этом лишь для того, чтобы показать вашей светлости, сколь ошибочны ваши заключения.
Пораженная графиня ослабила свою хватку на запястье Гортензии и оглядела мистера Кэрилла с ног до головы взглядом, полным презрения.
- Черт подери! - выругалась она. - Значит, насколько я поняла, ее спасение - как вы это называете - вами было не случайно?
- Совершенно верно, мадам, и оказалось весьма счастливой случайностью для вашего сына.
- Для моего сына? Что вы имеете в виду?
- Оно спасло его от повешения, ваша светлость, - сообщил ей мистер Кэрилл, давая иную пищу для размышлений и отвлекая от травли Гортензии.
- От повешения? - выдохнула она. - Вы говорите о лорде Ротерби?
- Да, о нем, и все сказанное - абсолютная правда, - вставил граф. - Знаете ли вы - да где вам! - до какой степени дошел ваш драгоценный сынок в своих злодеяниях? В Мэйдстоуне, где я настиг их - в "Адаме и Еве", - с ними был липовый священник, помогавший ему склонить бедняжку к фиктивному браку.
Ее светлость вытаращила глаза.
- К фиктивному браку? - эхом отозвалась она. - К браку? Неужели! - И снова она издала свой неприятный смешок. - Так не она ли настаивала на нем, эта недотрога? Вы поражаете меня!
- Очевидно, дорогая, вы не понимаете. Если бы священник лорда Ротерби не был изобличен присутствующим здесь мистером Кэриллом…
- Вы хотите заставить меня поверить, что этот человек не являлся священником?
- О! - вскричала Гортензия. - У вашей светлости черная душа. Да простит вас Господь!
- А вот кто простит тебя? - огрызнулась графиня.
- Я не нуждаюсь в прощении, ибо не совершила ничего дурного. Глупость - признаю. Я потеряла разум, послушавшись негодяя.
Леди Остермор собирала силы для новой атаки. Но мистер Кэрилл предугадал ее. С его стороны это, несомненно, было большой дерзостью, однако он не мог не видеть состояния Гортензии. К тому же он почувствовал, что даже лорд Остермор более не способен перечить супруге.
- В ваших же интересах, мадам, было бы помнить о том, - начал он своим удивительно четким голосом, - что лорд Ротерби даже теперь ни в коей мере не избавлен от опасности.
Графиня посмотрела на невозмутимого джентльмена, и его слова врезались ей в мозг. Она содрогнулась от страха и негодования.
- Что? О чем это вы говорите? - выговорила она.
- О том, что в этот самый час, если дело получило огласку, от вашего сына могут потребовать объяснений. Английские законы весьма суровы к преступлениям, подобным совершенному лордом Ротерби, а попытка фиктивного брака, в доказательствах чего нет недостатка, настолько отягчит преступление похищения, что ему, если на него донесут, придется совсем нелегко.
Миледи от неожиданности открыла рот. В словах мистера Кэрилла она уловила более чем предостережение. Ей почти показалось, что он угрожал.
- Кто… Кто может сообщить? - с вызовом спросила она.
- Ах - кто? - спросил мистер Кэрилл, со вздохом поднимая глаза. - Может выясниться, что посланник министра, который был в Мэйдстоуне по другому делу, находился в "Адаме и Еве" в это же время вместе с двумя из своих судебных приставов и стал свидетелем всего произошедшего. И кроме того, - он махнул рукой на дверь, - слуги есть слуги. Я не сомневаюсь, что они подслушивают. Никогда не знаешь, когда слуга перестает быть слугой и становится твоим врагом.
- К черту слуг! - выругалась графиня, подводя черту под его рассуждениями. - Кто этот посланник министра? Кто он?
- Его зовут мистер Грин. Это все, что мне известно.
- И где его можно найти?
- Не знаю.
Она повернулась к лорду Остермору.
- Где Ротерби? - спросила она.
- Понятия не имею, - ответил он голосом, выдававшим, как мало его это заботит.
- Его надо найти. Молчание этого человека надо купить. Я не позволю опозорить моего сына, посадив его, возможно, в тюрьму. Его надо найти.
Тревога графини была неподдельной. Она двинулась к двери, потом остановилась и повернулась снова.
- А пока пусть ваша светлость подумает, где вам следует разместить несчастную девушку, являющуюся причиной всей этой суматохи.
И она величаво покинула комнату, яростно захлопнув за собой дверь.
Глава 7
Отец и сын
Мистер Кэрилл остался отобедать в Стреттон-Хаузе.
Несмотря на то, что в это утро они преодолели всего-навсего путь от Кройдона, он захотел сначала отправиться на свою квартиру, чтобы переодеться к обеду. Однако ему пришлось отказаться от первоначального намерения.
В распоряжении мистера Кэрилла осталось около получаса после бурной сцены с ее светлостью, когда он опять - хоть теперь и в меньшей степени - сыграл роль спасителя мисс Уинтроп, за что девушка перед тем, как удалиться, наградила мистера Кэрилла дружеской улыбкой, давшей ему повод считать, что Гортензия склонна простить ему вчерашнюю глупость.
В эти полчаса мистер Кэрилл снова целиком отдался размышлениям по поводу своего положения. В отношении лорда Остермора он не питал иллюзий, оценивая того не выше, чем он стоил. Но, будучи проницательным и справедливым в своем суждении, он был вынужден признаться, что нашел собственного отца совершенно не таким человеком, какого рассчитывал увидеть. Он ожидал обнаружить растленного старого повесу, порочное создание, погрязшее в грехе и бесчестии. А встретил слабого, покладистого и довольно скучного человека, чей тягчайший грех, казалось, заключался в эгоизме, зачастую неотделимом от вышеназванных черт характера. Если Остермор и не состоял в числе тех, кто вызывает устойчивую симпатию, то и сильной неприязни он не возбуждал. Его бесцветная натура могла породить лишь безразличие.
Мистер Кэрилл с некоторой тревогой понял, что склонен выказывать старику определенное расположение и готов пожалеть его, обремененного столь недостойным сыном и кошмарной женой. Мистер Кэрилл был убежден, что творимое человеком зло играет с ним скверную шутку, наказывая его в этой жизни, и поэтому, как подкаблучный муж мегеры и игнорируемый отец, граф Остермор невольно искупает грех своей молодости.
Мистер Кэрилл полагал также, что по большому счету человек лишен свободы воли. Не человек, а его природа, не отягощенная совестью, должна нести ответственность за его поступки, будь они плохими или хорошими.
Однако, оправдывая своего отца по причине его слабости и недалекости, мистер Кэрилл почувствовал, что тем самым проявляет неверность по отношению к взрастившему его Эверарду и своей покойной матери. Мысль о стоящей перед ним задаче возникла у него в голове, бросив Кэрилла в холодный пот. Там, во Франции, он позволил приемному отцу убедить себя и обязался осуществить план мщения. Эверард воспитал в нем веру, что отмщение за мать есть единственное оправдание его собственного существования. Но теперь, когда мистер Кэрилл лицом к лицу встретился с человеком, бывшим его родным отцом, его колебания сменились истинным ужасом. Ему виделось абсолютно очевидным, что сыну не пристало выполнять функции палача по отношению к тому, кто, несмотря ни на что, по-прежнему оставался его отцом. Это было чудовищно, противоестественно.