- Пётр Алексеевич, что ж это ты себя не жалеешь? - Домой, что ли, сходил бы. Отдохнуть ведь часок-другой надо тебе, соснуть бы. Мы тут сами справимся, - жалеючи мастера, говорили ему братья Григорий и Яков Великановы, - потом придёшь, поглядишь, как да что. Без тебя не сдадим.
А Пётр Алексеевич шёл проследить, во все ли трубные отверстия в решётке вставлены медные проставочные кольца, контролировал, чтобы обварка буртов труб в огневой коробке производилась после их вальцовки и гидравлической пробы, и то только при условии удовлетворительных результатов испытаний.
Вынянчили, выстрадали первый паровоз! Десятки раз перепроверили весь технологический цикл. Ко времени контрольно-сдаточных испытаний пришёл начальник цеха.
Руководил Данилкин.
- Воду… котёл… давление… стоп! Манометр… манометр!
Начальник цеха, его заместители, сменные мастера, рабочие соседних участков пристально следили за решительными действиями мастера.
Показания контрольного манометра соответствовали установленным параметрам.
- Готово, - облегченно выдохнул Данилкин. - Готово! - выкрикнул он, высоко поднимая руки.
На следующий день в Прокуратуру СССР пошла срочная телеграмма об успешном восстановлении первого паровоза.
Восстановление второго, последующих паровозов прошло более успешно. Приходил опыт, приобретались навыки, сноровка, применялся специально созданный инструмент.
В один из апрельских дней, на утреннем рапорте начальник цеха объявил о генеральной уборке на всех участках и, отпустив мастеров, оставил у себя лишь своих заместителей.
- Опять кого-то ждём, - догадывались мастера, выходя из кабинета Гончарова.
Едва на участках приступили к уборке, как цеховая комиссия, возглавляемая Муравицким, пошла по всем пролётам цеха.
- Ну как, Пётр, дела?
- Вы же, Сергей Николаевич, сами видите.
- Да, у тебя здесь чисто.
- Чисто. Мы же всегда убираем.
- И в топке убрано? - Муравицкий указал на подготовленный к ремонту паровоз.
- Убрано.
- Можно посмотреть?
- Можно.
- Ну, значит, у тебя всё ясно. Всё хорошо. Я рад за тебя.
- Спасибо, Сергей Николаевич.
- Так держи и дальше, - с этими словами Муравицкий увёл членов комиссии на другой участок.
К полудню Данилкин готовил очередной паровоз к гидроиспытаниям и сдаче локомотива техническому контролю и инспекции НКПС. Рабочие ушли на обеденный перерыв. Притихший цех отдыхал. Данилкин сам ещё раз сосредоточенно осматривал все регуляторы, все рычаги паровоза. Давление в топке по манометру соответствовало норме. Данилкин уже вытирал руки ветошью, как вдруг, будто кто-то подтолкнул его, он резко поднял голову вверх и впился взглядом в сухопарник локомотива.
- Что такое? Где контрольный манометр? - в груди у Данилкина похолодело. - Где манометр?
Контрольный манометр, как бы без надобности, валялся в будке машиниста.
Данилкин крепко выругался в адрес братьев Великановых, рывком схватил манометр, гаечный ключ и кинулся к сухопарнику. В мгновение ока он оказался на месте.
- Что делать? Что делать? - Данилкину не приходилось самому устанавливать этот злополучный манометр. - Что делать? - Пётр Алексеевич лихорадочно искал решение. - Надо, наверно, понизить давление. - Данилкин сполз с котла паровоза, на ходу рванул регулятор, полилась вода, давление поползло вниз.
- Что такое, Пётр Алексеевич? - спросил появившийся на участке Яков. От него попахивало спиртным.
- Вы, вы… Почему не поставили контрольный манометр? - накинулся на него мастер. - Почему, я спрашиваю?
- Как это так? - оторопел Яков и засуетился, закрутился, - что теперь делать? Я сейчас, я сейчас! Что делать?
- Будь здесь! - прикрикнул на него рассерженный Данилкин. - Следи за давлением!
- Я здесь, здесь! Конечно, конечно, я прослежу!
- При таком давлении манометр я поставить не смогу. Ты, Яков Иванович, следи за давлением, а я полезу вверх.
- Может, я полезу, Пётр Алексеевич, а?
- Нет, нет! Занимайся здесь! Смотри, сколько воды мы налили. Воду надо сейчас же убрать и протереть. Занимайся здесь, а туда я сам полезу.
Данилкин спешил. Очень важно было сохранить остаточное давление, потому что даже при незначительной его величине давление можно поднять в короткий срок.
Гаечный ключ обхватил пробку, и она поддалась легкому нажиму мастера. Послышалось шипение, показались пузырьки воды, и вот уже её тонкие струйки начали вырываться из-под пробки, обливая мастера.
- Ну вот! Мой отец, наверное, на белом коне ходил, а мне доводится ездить на чёрном! - сказал сам себе Данилкин, осторожно выворачивая пробку. - Если я всем телом налягу вот так, одна моя рука будет вот так, а другая так… это ясно… а манометр? Манометр я придавлю грудью… тут вот возьму одной рукой… а тут вот буду с пробкой…
Мощная струя воды с гулом вырвала пробку, с силой ударила по широкому козырьку кепки Данилкина, поднялась высоко вверх - под самую крышу пролёта цеха и лавиной обрушилась вниз.
- Давление! Давление! - кричал себе Данилкин, с трудом преодолевая сопротивление столба высвободившейся воды, подсовывая манометр к месту, где только что находилась пробка. Вода била в лицо, заливала глаза, лилась за воротник. Данилкин на ощупь нашёл резьбовое отверстие, грудью налёг на манометр и с силой провернул его: и раз… и два!.. Вода зашипела и била уже горизонтально по всем направлениям, заливая всё вокруг. Данилкин думал только об одном - завернуть прибор!
Мокрый с головы до пят Данилкин облегчённо вздохнул. Манометр установлен, давление сохранено, паровоз будет сдан вовремя. На Петра Алексеевича снизошло умиротворение, и на его душе от этого стало тепло. Он тряхнул мокрыми кудрявыми волосами, ладонью провёл по лицу, смахивая воду, протёр глаза и победно взглянул вниз.
К своему удивлению Данилкин увидел группу знакомых и незнакомых ему людей. От неожиданности он даже растерялся. Те, кто находился внизу, смотрели вверх, на него!
- Это Гончаров, это Муравицкий, - негромко сам себе говорил "всадник чёрного коня", - это наш директор, это… - очень похож… На кого же? На Орджоникидзе! Нет, этого не может быть!
Пётр Алексеевич почувствовал лёгкое головокружение и закрыл глаза. - Нет, нет, со мной всё в порядке! - Он поёрзал на одном месте, ещё раз провёл ладонью по лицу, по мокрым волосам. - Где моя кепка? Где же теперь пробка? - Между тем видение внизу не проходило. - Не встану! - твердо решил Данилкин. - Пока все не уйдут, не встану!
А люди внизу уже не обращали на Данилкина никакого внимания. Одни с нескрываемым интересом рассматривали паровоз, другие поднимались в будку машиниста, третьи между собой о чём-то оживлённо говорили. Начальник цеха сосредоточенно прислушивался к словам того, который был похож на Орджоникидзе, и понимающе кивал головой.
Когда Пётр Алексеевич убедился, что с его участка ушли все, он слез с паровоза и начал приводить себя в порядок. Не прошло и получаса, как к нему прибежала Ирочка - секретарь.
- Данилкин! Срочно к Гончарову!
- Сейчас, сейчас, - ответил ей мастер, ещё раз окинул взглядом паровоз и, убедившись, что всё в порядке, ускоренным шагом пошёл к начальнику цеха.
- Так что? - спросил он Ирочку, войдя в приёмную.
- Иди-иди, - подтолкнула Ирочка Петра Алексеевича к двери.
Пётр Алексеевич переступил порог кабинета и в нерешительности остановился.
Начальник цеха сидел за столом и что-то сосредоточенно писал. Возле него вполоборота к входной двери стоял тот, кого Данилкин принял за Орджоникидзе. Четыре человека сидели на стульях, установленных вдоль стены кабинета.
"Ну вот!" - почему-то тревожно подумал Данилкин, - "влип!" - однако, вслух, скрывая волнение, спросил: - Гавриил Степанович, вызывали?
- Да-да… - кивнул головой Гончаров, не отрываясь от бумаги.
- Прахады! - человек, стоявший вполоборота, повернулся к мастеру и, протягивая обе руки, пошёл ему навстречу. Взгляд этого человека излучал доброту, а лёгкая улыбка пряталась в усы. - Что ж это ты Пэтэргофскиэ фантаны устраиваишь? - и, как давнему знакомому, как близкому приятелю, сжал руку Данилкину.
- Товарищ Серго! - обомлел Данилкин. - Товарищ Серго, простите! Но я сделал всё для того, чтобы выполнить требования Прокуратуры СССР. У нас же телеграмма за подписью Акулова! Я не знаю, кто такой Акулов, но мне сказали: - из Прокуратуры!
Орджоникидзе задорно засмеялся. Сидевшие на стульях, переглянулись.
- Товарищ начальник цеха, - обратился Георгий Константинович к Гончарову, - "наказать" нада! Крэпко "наказать"! - Георгий Константинович взмахнул кулаком, согнутой в локте, правой руки. - Чтобы всэ видэли и почувствовали это! Чтобы понимали, как нада бэрэч вот таких, которыи заслуживают высоких наград! Ну, там смотри, дэнги, то есть, можэт и сейчас нада, нэмэдлэнно, а там смотри сам. Этого чэловэка бэрэч нада! И воспитывать такиэ кадры! Воспитывать!
Сердце Данилкина от радости запрыгало в груди, весь груз напряжения спал: "Значит то, что я делал, всё правильно! Значит, именно так и надо было! Значит это то, что было нужно!".
Орджоникидзе тем временем поднял своих людей и, обращаясь к Гончарову, сказал:
- Пойдём ещё цэх посмотрим, что ещё вы дэлаете?
Когда они вышли из кабинета начальника, к ним тут же примкнули остальные, терпеливо ожидавшие их люди.
Данилкин направился на свой участок. К нему присоединились и пошли с ним двое из приехавших с Орджоникидзе. По пути подошли ещё несколько человек и, посовещавшись между собой, направились на связной участок.