Маркиз тоже считал удары большого колокола церкви святого Исидоро. "Раз!.. Два!.. Пять!.. Десять!" Вот уже несколько дней он по три-четыре раза посылал кучера Титту узнать, как дела. Его пугала мысль, что в бреду у дона Сильвио невольно вырвется какое-нибудь слово, намек!.. Могло же такое случиться!
Каждый раз он с беспокойством ждал возвращения своего посланца.
- В комнату к нему заходил? Видел его?
- Он уже похож на покойника. Нет никакой надежды!
Раздосадованный и злой, маркиз прикрывал глаза. Ну и живуч этот священник!
И на следующий день:
- Ну как? Почему так долго не возвращался?
- Не пускали. А он узнал меня, сказал: "Поблагодарите маркиза!" Говорил еле слышно. "Скажите, чтобы молился за меня!"
- Несчастный!
Но в глубине души он иронически перетолковывал слова, переданные ему Титтой, и тем самым оправдывался перед собой за злобу, вынуждавшую его желать, чтобы скорее умер тот, кто владел его тайной и был для него не только постоянным укором, но и опасностью, или если не опасностью, то наваждением, которое мешало ему жить.
И когда он услышал в клубе (он нарочно пошел туда, чтобы узнать, что говорят), когда он услышал рассказ нотариуса Маццы о том, что дон Сильвио сказал своей сестре: "Наберись терпения до пятницы, до девяти часов вечера!" - три с половиной дня, которые надо было еще прожить, показались ему вечностью. Что-то будет? В пятницу он не мог дождаться, пока большой колокол церкви святого Исидоро зазвонит по покойнику, как обычно по ритуалу, в девять часов вечера. Официанта из клуба послали разузнать, что там и как, любопытно было также проверить, сбудется ли предсказание, в которое все верили.
Видя, что Пьетро Сальво каждые пять минут достает из кармана часы, доктор Меччо воскликнул:
- Мы тут прямо минуты ему отсчитываем. Это неприлично!
- Так уходите. Кто вас держит?
Они чуть не поссорились. Но тут из-за угла появился дон Мармотта, как прозвали официанта. Он шел не торопясь, сообщая новость каждому, кто останавливал его, потом медленно продолжал путь, опустив голову и покачивая ею в такт шагам, не думая о том, с каким нетерпением его ждут.
Маркиз поспешил ему навстречу:
- Ну что?
- Он скончался, когда пробило ровно девять.
Маркиз ожидал, что облегченно вздохнет, узнав об этом. Однако его охватило сомнение. Он не верил своим ушам, как будто дон Сильвио мог сыграть с ним злую шутку, притворившись, что умер.
Дома он увидел, что кормилица Грация молится за упокой души святого человека.
- Он умер! Какое несчастье! В тридцать девять лет! Такие люди, как он, должны бы жить вечно!
- Умирает столько отцов семейств! - возразил маркиз. - Смерть ни с кем не считается.
Всеобщий траур в городе раздражал его. Раздражала и мысль о смерти, которая теперь с необычайной живостью и странной назойливостью вертелась у него в голове. Как будто кто-то шептал ему прямо в ухо: "Сегодня я, а завтра - ты!" И этот кто-то постепенно приобретал обличье дона Сильвио.
Он хотел бы оглохнуть, чтобы не слышать колоколов всех церквей, звонивших по усопшему, - они то ненадолго умолкали, то снова начинали звонить! Он мог бы уехать в Марджителло, но сообразил, что звон будет слышен и там и даже покажется ему на расстоянии еще мрачнее.
И все же он не был уверен до конца! Он хотел увидеть с террасы клуба, как будут нести тело покойного.
На площади Оролоджо собралась большая толпа. Ждали похоронную процессию, которая, как было принято, уже час двигалась по главным улицам города к церкви святого Исидоро, где должна была совершиться траурная месса. И народ стекался сюда по прилегающим улицам.
Процессия двигалась медленно: собратья по приходу со свернутыми хоругвями, монахи-капуцины, монахи из монастыря святого Антонио, монахи-францисканцы, священники в стихарях и черных епитрахилях, каноники в траурных плащах - все шли с зажженными факелами и пели псалмы; следом за ними несли открытый гроб с покойным, он лежал со скрещенными руками, в стихаре, епитрахили и треугольной шапочке, выделявшейся на черной парче траурного покрова с серебряной бахромой, - маленький, сухой, желтый, с прикрытыми глазами и заострившимся носом, он, казалось, покачивал головой в такт шагам несших его гроб людей.
У клуба гроб опустили на землю, и народ столпился вокруг покойного, чтобы поцеловать ему руки. Четверо карабинеров стояли по сторонам гроба, иначе одежду усопшего разорвали бы в клочья, чтобы сохранить как реликвию.
Маркиз, таким образом, имел возможность хорошо рассмотреть навсегда закрытый рот дона Сильвио, который уже никогда, никогда больше не сможет никому передать открытую ему на исповеди тайну. И он почувствовал себя сильным, победителем, как будто смерть этого человека была делом его рук. Он не улыбнулся только из приличия, когда кузен Пергола шепнул ему на ухо:
- Как же, наверное, огорчился дон Сильвио, не найдя там рая!
17
Однажды утром, когда маркиз менее всего ожидал, к нему явился дон Аквиланте, но не для того, чтобы поговорить, как обычно, о делах, а чтобы со всей серьезностью сообщить:
- Наконец-то он дематериализовался!
Маркиз не расслышал и с изумлением переспросил:
- Де-ма?..
- Дематериализовался! - прошипел дон Аквиланте.
Хотя взгляды и убеждения маркиза Роккавердина совершенно изменились и он даже иногда с иронией спрашивал адвоката: "Так что говорят духи? Все еще развлекаются, мучая вас?" (дон Аквиланте рассказал ему как-то, что злые духи время от времени парализуют его правую руку, чтобы он не мог писать), это странное сообщение все-таки испугало его, словно речь шла о событии, в котором нельзя было усомниться.
- Ну и что теперь? - спросил он, охваченный внезапным волнением.
- Теперь легче будет расспросить его и больше надежды получить точные ответы. Вчера Рокко Кришоне на мгновение сам явился ко мне. Наверное, он хотел сказать: "Я в вашем распоряжении".
- Ну, бросьте! - ответил маркиз, беря себя в руки.
- Ваше неверие неразумно.
- Но вы сначала должны убедить меня, что душа человеческая бессмертна.
Дон Аквиланте поднял голову, удивленный этим неожиданным лексиконом.
- Наука… - продолжал маркиз.
- Не говорите мне об официальной науке, - прервал его адвокат. - Это самое грубое невежество, какое только может быть!
- Точная наука требует подтвержденных фактов, которые могут быть проверены и перепроверены. Наука…
Маркиз с пылом повторял фразы и целые периоды из книг, которые ему давал читать кузен, полагая, что затыкает адвокату рот.
- Факты. Да, конечно же! - снова заговорил дон Аквиланте. - Подтвержденные, разумеется! Только некоторые факты не устраивают материалистов, вот они и притворяются, будто не замечают их. Но тем не менее факты остаются фактами, не перестают существовать!
- Если нельзя ни увидеть, ни потрогать…
- Вы бы и увидели, и потрогали, если бы у вас хватило смелости провести эксперимент.
- А!.. Вы думаете, наверное, что, разгорячив мое воображение и внушив страх, заставите меня увидеть то, чего нет! В конечном счете, это будет галлюцинация, больше ничего!
- А если бы Рокко сказал нам: "Меня убил такой-то"?
- Это невозможно.
- А если бы он дал нам доказательства?
- Это невозможно!
- Вам надо взять на себя роль медиума. Он был близким и верным вам человеком. Никто лучше вас не смог бы вызвать его.
- Но я не собираюсь заниматься подобными глупостями!
- Ваши знаменитые ученые отвечают точно так же!
- И они правы!
- Что с вами станет, если вы поможете мне?
- И вы пришли только за этим?
- Да, маркиз. С некоторых пор меня мучают угрызения совести. Я долго думал о судебном процессе и приговоре Нели Казаччо. Боюсь, что присяжные допустили одну из тех неизбежных судебных ошибок, из-за которых невиновный несет наказание за преступление, совершенное кем-то оставшимся неизвестным.
- Почему?.. И что вы собираетесь делать?
- То же, что сделали бы вы, что сделал бы каждый честный человек в таком случае: направить суд по верному пути.
- Каким образом?.. Какие для этого есть основания?
- Это нам скажет он!
- Вы думаете, вам удастся оболванить меня своими колдовскими штучками?.. Спросите лучше у ваших духов, скоро ли будет дождь. Не могут ли эти господа послать его?.. Я поражаюсь, как вы, такой умный, образованный человек, верите всему этому вздору. Хотите услышать объяснение? Я, невежда по сравнению с вами, дам его вам. Сейчас, когда вы почувствовали угрызения совести из-за процесса, вы много думали о нем и разгорячили свое воображение… Вот и показалось, будто вам явился…
Он не захотел даже произнести имя Рокко Кришоне.
С чего бы это дон Аквиланте принялся размышлять именно о процессе Нели Казаччо?.. Какие у него подозрения? На кого? Он пришел прощупать почву?.. Или же просто придумал всю эту историю, чтобы посмотреть, как она подействует на него? К счастью, он, маркиз, оставался невозмутимым. К чему показывать, что он боится возможных разоблачений? Да и кто может сделать их, в самом деле? Когда умирают - умирают навсегда!
Эти мысли пронеслись у него в голове, пока он говорил.
И хотя где-то в глубине его души таился страх перед загадочными явлениями, который в иные минуты охватывает даже самых бесстрашных людей, он не стал ждать, пока дон Аквиланте ответит ему, и тут же продолжал: