Насколько позволял рассеянный лунный свет, он старался не терять из виду почти незаметную цепочку следов.
Интересно, кто бы это мог быть? – размышлял на ходу Дмитрий, – а вдруг ротный с той самой, Рахелью, как там ее… Бен Хорин… решили снова повторить "подвиг", вот будет номер, если они встретятся…
Хотя нет, ротный роста среднего, сложения мальчишеского, а следы тянут на добрый 44–45, да и вдавлены глубоко, значит вес не малый.
Русло снова вырвалось на простор и раскинулось вширь.
Двир, позади, издал тихий предостерегающий посвист. Дмитрий замер на месте и тут же сам уловил почти незаметный растворенный в воздухе запах дыма.
Ночная тьма, посеребренная лунным сиянием, оставалась непроницаемой. Дул легкий ветер с севера. Дальше продвигались медленно, насторожено прислушиваясь.
Пройдя метров двести, разглядели силуэты верблюдов, а за ними и шатры бедуинского табора. Собаки, хвала Аллаху, пока молчали.
Дали крюка, обходя стойбище по широкой дуге.
Снова вернулись в вади и заскользили по песчаному руслу. Загадочные следы все так же тянулись по песку.
Место, где следы выстроились в ряд, он заметил в последний момент и резко остановился. Махнул Двиру, чтоб глядел в оба. Их предшественники стояли рядом друг с дружкой. Носки были сильно вдавлены, значит, наклонившись вперед, что-то разглядывали.
Дмитрий вгляделся повнимательнее, и понял. Русло здесь пересекала другая цепочка следов. Этих было много и все одинаковые: добротные армейские ботинки. Легион… Пустынная стража Глабб-паши… старые знакомцы.
Следы уже различались плохо, оставили их, пожалуй, дня два-три тому назад.
Сзади приблизился Двир. Шумно потянул носом, словно мог услышать, давно растворившуюся в воздухе смесь запахов пота, амуниции, оружейной смазки.
– Легионеры?
Дмитрий кивнул и аккуратно перешагнул через следы. Теперь темп замедлился. Они продвигались осторожно, внимательно глядя по сторонам.
Вади сужалось, втискиваясь между двух отвесных стен. Идеальное место для засады.
Вскоре русло снова расширилось и стало круто забирать на север. Пора было вылезать.
До намеченного места привала оставалось всего ничего. Привал они спланировали в развалинах римского сторожевого поста и наббатейского поселения, в этом месте их маршрут сходился с маршрутом Бар-Циона, но затем они разбегались по разным ущельям.
Только набатеи селились на голом месте, в пустыне, посреди ничего. Место, конечно, не от фонаря выбиралось, а со стратегическим значением, на караванных путях, ведущих в Газу и к другим портам на побережье. Глик много рассказывал о них.
Набатеи рыли колодцы, цистерны-водосборники, поднимали воду на поверхность. Специальными террасами ограждали поля, удерживая землю, не давая ветру разметать все по бескрайним просторам Лравии.
Не было тогда равных набатеям в ирригации. Садами расцветала при них пустыня, на огромном пространстве, от берегов Красного моря и до самой Пальмиры.
Поскольку Дмитрий своими расспросами боялся вызвать подозрения ротного, и так уже в самые печенки влез, об источниках воды справки наводил Двир. Получалось у него классно, легко, ненавязчиво. То разговор в нужное русло направит, то поинтересуется, как бы случайно, ас, в общем. Ему теперь и карты в руки. Двир молча обогнал напарника, глянул на компас и уверено зашагал вперед.
На карте место привала никак не обозначалось, но если верить словам ротного, находилось оно юго-восточнее высоты 1283.
Вскоре забелели под ногами правильной прямоугольной формы камни, остатки фундаментов. Двир уверено шел к невысокому холму.
Обогнув подножье холма, он остановился у квадратной дыры в скале. Прибыли.
Двир кивком показал Дмитрию на вход и оттянул затвор.
Фридман зажал в правой руке штык, в левую взял фонарь. Бесполезную в тесной пещере винтовку он прислонил к скале. Вдохнул, и на выдохе шагнул черноту.
Слабый лунный свет позволял различить небольшую комнату, размером примерно два на два метра, в каждой из трех стен которой чернели низкие ходы. Дмитрий лег на землю у левого лаза и зажег фонарь. Стекло фонаря было залеплено бумагой, оставляя прорезь для узкого луча света.
Когда-то пещера была погребальной. В левом и центральном ответвлении находились глухие комнаты, в стенах которых имелись специальные ниши. Луч фонаря обежал стены, высветив отложенные ящерицами яйца, пыль на полу, обломки крышек, когда-то закрывавших ниши с покойниками.
От покойников, понятное дело, не осталось и воспоминаний. Гробницы давно вскрыли, все представлявшее малейшую ценность унесли, а с останками разобрались целые поколения пустынной фауны.
Убедившись, в том, что обе комнаты пусты, Дмитрий быстро осмотрел колумбарий. Луч фонаря обежал круглое колоколообразное помещение, причудливо заметались тени по стенам, покрытым выемками, где когда-то сидели голуби. В одной из ниш даже обнаружилась плошка с промасленным фитилем.
Отверстие в полу было закрыто большим круглым камнем. Дмитрий поднатужился, откатил его в сторону и глянул в дыру. Внизу играла бликами темная вода.
Двир уже расположился на отдых. Он сидел у входа и грыз галету.
Дмитрий уселся рядом, прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Несмотря на увесистый груз и пройденную в хорошем темпе дистанцию, спина не ныла, плечи не болели.
Он вспомнил свой первый марш-бросок в армии. Новобранцы, навьюченные полной боевой выкладкой: винтовками, касками, обоймами, фляжками выстроились в каре у палаток. В центре на расстеленном брезенте лежало взводное имущество, три двадцатилитровых канистры, ящики с патронами, рация и аккуратно упакованные в брезентовый чехол труба 60 миллиметрового миномета и небольшая опорная плита.
Первое, что пришло в голову: все это хозяйство повезет следом за ротой грузовик.
Но тут позади, кто-то опытный прошептал:
– Миномет, это самая задница, кому он достанется, лучше сразу косите…
Дмитрий растерянно оглядел разложенное под ногами барахло и сообразил: никакого грузовика не будет… Затем поднял глаза на такие же растерянные лица остальных и вдруг, словно на кулак, налетел глазами на насмешливо вызывающий взгляд Двира.
Несколько секунд они жгли друг друга глазами. Явно собиравшийся кликнуть добровольцев, сержант засек их противостояние и замолчал, с любопытством глядя то на одного, то на другого.
Двир сплюнул под ноги, шагнул вперед и ловким движением вскинул на спину канистру:
– Я возьму воду… – сказал он и снова презрительно цыкнул слюной.
И хотя ни один мускул не дрогнул в лице Дмитрия, изнутри его взорвало.
И этот городской еще будет перед ним выпендриваться и героя изображать! Попахал бы разок в поле!
Он ухмыльнулся, глядя прямо в глаза Двиру, и сказал:
– А мне нравится миномет, если никто не возражает, я, пожалуй, возьму… и плиту тоже.
В глазах Двира мелькнула досада, в глазах сержанта – уважение.
Сзади кто-то прошептал:
– Только посмотрите на этого придурка…
Май 52-го
Автобус затормозил, издав протяжный визг. Дмитрий боднул головой стекло и проснулся.
– Кибуц Дан! – крикнул водитель в проход между сидениями, – Приехали!
Дмитрий поднялся, притопнув затекшими ногами. Подал руку матери, помогая сойти. Следом выпрыгнул Зюня, огляделся и тут же картаво прокомментировал:
– Как кгасиво!
Дмитрий полез на крышу отвязывать узлы и чемоданы. Водитель помог спустить багаж на землю, уселся обратно в кабину и махнул рукой, автобус покатил на запад, туда, где желтела гряда галилейских гор.
На дорогу опустилась тишина, вокруг, сколько хватало глаз, тянулись зеленые поля и дикие заросли шелковицы.
Зюня уже потянул спелые черные ягоды в рот и весь перемазался.
От шоссе отходила, прячась среди деревьев, грунтовка.
– Нам туда? – Спросил Дмитрий.
Мать промолчала, раздумывая, в этот момент из-за деревьев выкатился смешной полный человечек в рубашке цвета хаки и выгоревшей панаме. Перед собой человечек катил тачку на дутом резиновом колесе.
Завидев их, толстяк замахал рукой и перебежал шоссе.
– Вы Фридманы? – отдуваясь, поинтересовался он.
Дмитрий кивнул. Человечек стянул панаму, обнажив влажную розовую лысину, учтиво поклонился маме, после чего протянул Дмитрию ладонь.
Ладонь, несмотря на кажущуюся пухлость, оказалось жесткой и мозолистой, а рукопожатие крепким.
– Я Сорин, – представился кибуцник, – из канцелярии. Пойдемте, мы вас ждем.
Они погрузили вещи в тачку, Дмитрий сунулся было помочь, но Сорин энергично отмахнулся и взялся за ручки.
Весь их недолгий путь Сорин трещал без умолку, когда подошли к аккуратному одноэтажному домику с вывеской, они уже знали, что кибуц был основан перед войной выходцами из Румынии, и что он, Сорин, один из них.
Рядом с кибуцем течет река, которая орошает поля, на полях выращивают овощи, фрукты и еще хлопок. Во время Войны за Независимость сирийцы три раза штурмовали кибуц, но все три попытки местные отбили.
Маму и Зюню вселили в отдельную комнату рядом с медпунктом. Вообще-то дети здесь жили отдельно, но Сорин сказал, что Зюня еще мал, и переселять его в "дом детей" нужно постепенно.
Перетаскав все вещи, толстяк повернулся к Дмитрию:
– Ну-с… молодой человек… теперь займемся вашей пропиской.
Они пересекли большую лужайку, прошли мимо столовой, из окон которой доносился аппетитный запах.
Сорин потянул носом, причмокнул и сообщил:
– На обед будет борщ! Знаешь, – повернулся он к Дмитрию, – рецепт борща по-румынски?
Дмитрий пожал плечами.