Послышались осторожные шаги. Слышно было, как чавкает грязь под ботинками человека.
- Кажись раненый тута.
- Наш?
- А не видно ни чого, темно как у негра… Эй! Ты русский?
Сергей попытался ответить, но вместо слов, снова раздался стон. И снова боль.
- Кажись свой, эй тебя шибко ранило то? - говоривший сильно налегал на о. Шаги замерли, над Сергеем наклонился перемазанный грязью человек. Кто-то начал ощупывать Сергея, отчего стало еще больней. Появился фонарик.
- Да это танкист. Видишь на нем комбез танковый. Наверное, с того сгоревшего танка, на дороге. Парень, тебя сильно зацепило?
Внезапно спрашивавший отшатнулся.
- У него чека от гранаты на пальце!
- Осторожней Брагин. А где граната?
Подошли еще несколько человек. Слышалось их тяжелое дыхание. Казалось, они пробежали кросс на три километра. Раздавалось шмыганье носа, позвякивание снаряжения и оружия. Кто-то спотыкнулся и начал вполголоса матерится.
- Тихо ты! Гремишь как детская погремушка. Взвод, занять круговую оборону, выставить наблюдателей. И чтобы не звука мне - "чехи" рядом!
Двое, видимо командиры, начали осматривать Сергея.
- Санитара сюда! Он, по-видимому, сам себя рванул, вместе с духами. Вон, видишь, трое валяются.
- Да и у танка, еще два трупешника. Ну, что там с ним?
- Множественные осколочные ранения, большая кровопотеря, товарищ прапорщик. Вот почему он еще живой, не понятно, весь в дырках.
- Наверное, уронил гранату, когда его взять хотели. И сами его собой закрыли. Скорее всего, когда граната рванула, между ней и ним "дух" оказался. Других вариантов не вижу пока.
- Ладно. Брагин берешь носилки, еще троих и тащите его к коробочке. Понял?
- Так точно.
Серегу положили на носилки, и понесли. Минут через пять его грузили на МТЛБ.
- Товарищ старший лейтенант, ну некуда уже грузить. Раненых под завязку.
- Давай тех, кто полегче, на верх. И дуй на базу, постарайтесь довезти. Да, не забудь, потом за нами вернутся, пока не рассвело.
МТЛБ взревев двигателем, рванула вперед. Начало трясти, Серега снова начал стонать.
- Терпи парень, терпи. Доедем без приключений - помогут, - кто-то сказал Сергею.
Внутри машины тускло горела лампочка освещения. Пахло соляркой, порохом и кровью. Вокруг находилось много перевязанных и окровавленных людей. В свете лампы их лица, были похожи на лица покойников. Стоял, приглушенный работающим двигателем, стон. Кто-то ругался.
- Блин, страна дураков! Повоевать захотелось!? Повоевали. Полководцы хреновы. Грачеву, наверное, лавры Жукова спать не давали. Падла!
- Заткнись, без твоих соплей тошно! - прерывая первого, сказал кто-то.
- Что заткнись? Я что не прав? Полком ВДВ Грозный возьму! Так, кажется, он говорил. И что? Валяются сейчас три сотни пацанов у вокзала. А дома их мамы ждут. А Паша им: "С Новым годом, дорогие мамаши! А это Вам подарочек, ящик цинковый! А что в нем? Да так, сыночек Ваш. Ничего, что он мертвый? Ну, вот и ладненько. Поздравляю!"
- Прав, конечно. Но после драки кулаками не машут - и снова стало тихо.
МТЛБ резко затормозила. Раненые застонали. На улице раздался выстрел и крик: "Куда прешь падло, людей подавишь!"
- У меня раненые, с вокзала, и еще по дороге насобирали, - жалобно оправдывался водитель.
- Раненые? Сейчас посмотрим. - задняя дверь машины распахнулась и по глазам ударил свет фонарика.
- Что пялишься? Не видно, что полно трехсотых? - злобно спросил тот, кто ругал Грачева.
- Да кто вас знает? Может тут "чехов" полна коробочка. Эй, пропустите машину! Свои! - и дверь захлопнулась.
МТЛБ снова тронулась. Через минут пятнадцать, пропетляв, она остановилась возле мобильного госпиталя. Началась разгрузка.
В помещении стоял жуткий запах свежей крови и жареного мяса. Раздавались стоны и мат. Уже несколько суток врачи, без отдыха, обрабатывали раненых. На входе стоял человек, занимавшийся сортировкой. Посмотрев на Сергея, сказал: "Сразу на стол" Спустя несколько минут, Сергей уже лежал на операционном столе. Женщина медсестра, разрезав, сняла с него одежду. Подошел мужчина в маске, с красными от недосыпания глазами. Посмотрел на Сергея. Покачал головой.
- Очень тяжелый. Уже вторые сутки все везут и везут. И все тяжелые. - услышал Сергей слова женщины.
- Да парнишка, досталось тебе. Ну, ничего, сейчас попробуем помочь - сказал хирург.
- Что нужно доктор? - снова спросила сестра.
- Как обычно. Сначала наркоз. Как же тебя угораздило? - обращаясь к раненому, спросил врач.
- Граната, - прошептал Сергей сухими губами.
- Как это произошло?
- Сам.
- Сам? - удивился врач.
- Сам, - подтвердил Сергей. Ему на лицо положили маску. В мозгу пошли зеленоватые круги, и Сергей отключился.
Внезапно для самого себя, он очнулся. Сначала Сергей просто лежал с закрытыми глазами и слушал. К запаху лекарств и хлорки примешивался запах мясного бульона, чая и свежей выпечки. Негромко тарахтел телевизор, передавали прогноз погоды. Рядом с Сергеем кто-то ел. Женщина говорила: "Ну, еще ложечку, сыночек. Последнюю" Мужской бас, перебивая женщину, проговорил: "Крайнюю. Не последнюю, а крайнюю" Слышалась негромкая беседа. Двое мужчин разговаривали о том, где каждый из них получил ранение. "Я, наверное, в госпитале", - мелькнула догадка в голове Сергея. И он сразу вспомнил трассеры в ночном небе, горящий танк, разорванное тело наводчика, боевика с гранатометом, гранату и лицо врача из мобильного госпиталя. "Я живой!" - выстрелило в мозгу. Вдруг, раздался звон гитарных струн и красивый, мягкий, но сильный мужской голос запел. Песня показалась Сергею знакомой, и он стал слушать, пытаясь вспомнить, откуда он ее знает.
Снова с гор, принес прохладу - вольный ветер,
Разорвав на низком небе облака.
Снова долг толкает в спину, и жизнь хорошая не светит.
И снова смерть в затылок дышит, как всегда.Друг мой Славка, вновь, свой вертолет поднимет.
Снова жизнь на кон поставим, как пятак!
Вновь летим к чужой беде, в ущелья древнего Памира.
Таджикистан, ну что с тобою, что не так?Пусть говорят, о нас с тобой, что не нужны мы здесь ничуть.
Пусть мы заброшены судьбой, на этот полный горя путь.
Настанет день и станет ясно, что мы старались здесь не зря.
И пусть нас вспомнит эта древняя земля.
Сергей вспомнил эту песню. Брат Павел, придя из армии, привез кассету с записями солдатских песен, эта песня была на той кассете. Павел служил в морской пехоте Северного флота и очень любил с теплотой вспоминать о службе. Эта кассета была частью его воспоминаний. Память напомнила Сергею слова, и он начал тихо подпевать. Присутствующие вскинули глаза, на молчавшего до этого и лежавшего без сознания Сергея. Но гитарист не остановился. Так вдвоем, они пропели второй куплет.
Дай нам Бог, все сделать здесь, во имя мира!
И верни наш вертолет, живым опять.
Где-то снова смерть нас ждет, в ущельях древнего Памира.
Но есть дела и ей придется подождать.Как заставить, прекратить все слезы литься?
Как собрать страну, разбитую в куски?
Как заставить павших встать? И как заставить сердце биться?
И как не взвыть, от этой боли и тоски?Пусть на плече Российский флаг - добавит мужества и сил!
Дай Бог, чтоб в этих злых горах, никто голов не положил!
Настанет день и станет ясно, что мы старались здесь не зря.
И пусть нас вспомнит, эта древняя земля
Когда стихла гитара, раздались аплодисменты и крики: "Браво парень, браво!". Сергей открыл глаза.
"Ну, вот еще один ожил!" - раздался радостный бас. Сергей повернул голову в сторону говорившего. К его койке подходил коренастый, широкоплечий, круглолицый парень лет двадцати с небольшим, одетый в больничный халат, под которым виднелась могучая грудь, перевязанная бинтами. Лицо парня покрывал румянец, нос был чуть с горбинкой, голубые глаза радостно сияли.
Сергей осмотрелся. Белый потолок, стены покрашенные зеленой краской, два больших окна с белыми занавесками. На подоконниках цвели две герани в глиняных горшках. Стояло шесть кроватей на колесиках, рядом с которыми стояли тумбочки. На одной из тумбочек стоял телевизор, на другой электрический чайник и несколько стаканов. Над каждой кроватью находился пульт с кнопками, для вызова дежурной сестры. Рядом с кроватью Сергея стояло, похожее на вешалку, сооружение, с какими-то склянками, от которых тянулись трубки к его рукам и голове. Напротив виднелась еще одна такая конструкция. Все кровати были заняты. Рядом с кроватью, где возвышалось вторая, странная конструкция с капельницами, сидела красивая, чуть полноватая темноволосая женщина, лет сорока. На ее плечах был накинут белый халат. С рук она кормила, забинтованного с ног до головы, человека, который лежал в кровати напротив. Ее глаза были заплаканы.
- Вот видите, Анна Сергеевна, еще один очнулся. Значит выздоровеет. И Ваш сын тоже поправится, вы только верьте, - сказал, лежавший справа от Сергея, человек. Это был высокий, крепкого телосложения мужчина. Это он играл на гитаре, несколько минут назад. Музыкальный инструмент, пока еще, находился у него в руках.
- Приветствую! Вдовин Алексей, ОДОН, снайпер, ранен в Грозном в Ленинском районе. А тебя как звать, и откуда тебя, такого красивого, к нам привезли, - представился, подошедший розовощекий, парень.
- Да погоди ты, Алексей, может, он еще не до конца очухался, - перебил Вдовина человек с гитарой, - надо сестру позвать. Сказать, что он очнулся.