- Мы располагаем точными сведениями: из тех мест, куда приближается фронт, гитлеровцы спешно перебрасывают заключенных в концлагеря и тюрьмы внутренних районов Германии. В наш лагерь ежедневно уже прибывают "эвакуированные". Как вы знаете, Бухенвальд расположен в самом центре Германии. Отсюда до Берлина каких-нибудь четыреста километров. Нас некуда перемещать дальше. Надо учесть следующее: как только Советская Армия вступит в пределы Германии, союзники постараются открыть второй фронта Их тактика, думаю, не нуждается в пояснениях. Итак, гитлеровцам приходит конец. Они, безусловно, примут все меры, чтобы скрыть следы своих наиболее жестоких преступлений и в первую очередь постараются избавиться от живых свидетелей. Несомненно, они предпримут попытку уничтожить всех заключенных. Это ясно как день. Что можем сделать мы для защиты собственных жизней, а следовательно, и для разоблачения в дальнейшем зверств фашистов? Возможностей у нас не так уж много. На это не следует закрывать глаза. Только наша энергия и решимость могут помочь нам. Центр решил: в первую очередь необходимо увеличить наши боевые силы, чтобы они могли с оружием в руках выступить в защиту жизни заключенных, когда настанет время. Как это лучше сделать, должны подумать вы - кадровые офицеры. Подумайте, посоветуйтесь. А когда выработаете конкретные предложения, центр рассмотрит их. Пока что все подчиняетесь подполковнику Назимову. Теперь хотелось бы послушать вас, товарищ Назимов. Вы желаете говорить?
- Желаю… Вот, - Баки обвел пальцем черное пятно на стене, - это наше поле боя. Пятачок, трижды обнесенный колючей проволокой. По проводам пропущен ток высокого напряжения. Через каждые сто шагов - вышки с пулеметами. За проволочными ограждениями, метрах в двадцати пяти, - вторая линия охраны. Там блиндажи, дзоты, огневые точки для пулеметчиков, автоматчиков и минометчиков. Еще дальше, метрах в ста от блиндажей, непрестанно ходят патрули с собаками. Что дальше - один аллах знает. Лагерь охраняет отборная эсэсовская дивизия численностью приблизительно в шесть тысяч солдат и офицеров. И вот в этом кольце заключены мы, пятьдесят - шестьдесят тысяч узников, изнуренных голодом, работой, болезнями, побоями. Это люди разных национальностей. В политическом отношении очень пестрые. Подавляющее большинство не имело дела с оружием. Бывших военных - явное меньшинство. На современное боевое оружие рассчитывать нам не очень-то приходится. Можно ли в этих условиях создать реальные боевые силы? Без фантастики, без авантюры?.. Я немало думал над этим. И пришел к выводу: да, можно. Очень трудно, но можно. Надо создавать не только взводы, роты, батальоны… но и соединения.
- Подождите! - перебил Зубанов. - Это же была бы регулярно-массовая армия.
- Да, я так и представляю ее себе. Только своей массовостью, количеством мы сможем подавить врага. Повторяю: на хорошее снабжение оружием рассчитывать мы вряд ли можем…
- Я что-то не совсем понимаю, - снова перебил Зубанов. - Что это - армия обреченных?
- Нет, армия победителей! Организованная, дисциплинированная, с командирами во главе. Для этой армия надо разработать свою тактику. Чем мы и займемся.
- Хорошо, - согласился Толстый, когда Назимов кончил. - Над тактикой придется поработать особо. Теперь послушаем общие соображения других товарищей, - он повернулся к Королеву и Зубанову.
Они, переглянувшись, заявили, что у них вчерне намечен несколько иной план. Потребуется некоторое время для его более глубокого обдумывания.
- А почему бы вам сейчас же, хотя бы предварительно, не ознакомить нас со своим планом? - заметил Назимов.
- Нет, надо подумать, - настаивал Зубанов. - Ваше предложение, как бы сказать… очень уж смелое. Мы должны обдумать.
- Что же, придется согласиться с товарищами, - поддержал Толстый. - Мы решаем самый сложный вопрос во всем нашем деле. Тут могут возникнуть и возражения и споры.
- Именно! - поддакнул Зубанов, обрадованный поддержкой.
- Только не тяните. Время у нас самое ограниченное, - предупредил Толстый. - Что скажете вы? - обратился он к Назимову и Задонову.
Оба они сказали, что хотели бы сначала выслушать Зубанова и Королева, потом уже склониться к какому-то из вариантов плана.
- Где мы встретимся в следующий раз? Нельзя собираться в одном и том же месте.
- У нас в пятьдесят восьмом блоке найдется укромное местечко, - предложили Королев и Зубанов.
- На этом и кончим, - заключил Толстый. - Выходите поодиночке.
Спор
Заключенные Бухенвальда не имели права свободно передвигаться по лагерю. Назимов еще с вечера попросил старосту блока Отто, чтобы тот под каким-либо предлогом устроил ему возможность посетить пятьдесят восьмой барак. Отто обещал. Он выполнил обещание.
И вот Назимов идет в пятьдесят восьмой блок. Он бредет медленно, держась боком к ветру, спрятав руки в рукава, сгорбившись и втянув голову в плечи. Это - обычная, жалкая фигура лагерника, доведенного зверским режимом до изнеможения. Но если бы эсэсовцы знали, по какому делу идет этот человек, какие мысли вынашивает в голове, они не раздумывая повесили бы его на первом столбе и в назидание другим не снимали бы целую неделю с петли. Но, как говорится, у человека не написано на лбу, что он собирается делать. Официально Баки сейчас выполняет приказ лагерного начальства. И попробуй угадай тайные его мысли. На нем полосатая одежда, как и на тысячах других узников, он так же с трудом передвигает по мокрому снегу свои деревянные башмаки.
Назимов в эту минуту размышлял о товарищах, с которыми придется работать. Странное чувство возникло у него к Зубанову и Королеву. "Допустим, - рассуждал Баки, - я слишком горяч, люблю стремительность. Допустим также, что Зубанов и Королев более хладнокровны и осторожны. Но ведь они заранее знали, о чем пойдет речь на прошлом совещании, и должны были высказать что-то конкретное. Ведь так уславливались. Все ли тут благополучно?"
Рассеять свои сомнения он, конечно, не мог. Приходилось всецело полагаться на авторитет и осведомленность центра, работники которого рекомендовали ему этих парней. Теперь уже не время сомневаться в благонадежности новых знакомых. Надо встретиться с ними, если условились.
Королев стоял у входа в пятьдесят восьмой блок. Он мигнул Назимову - дескать, следуй за мной.
Они прошли в какой-то пустой чулан, откуда вела лестница в подвал, тускло освещенный коптилкой. Здесь уже дожидался Зубанов. Он показал на порожний ящик, опрокинутый вверх дном.
- Добро пожаловать, присаживайтесь. Толстый будет?
- Сегодня он не сможет прийти, - сказал Назимов, оглядывая подвал. Рядами выстроились кирпичные столбы, служившие опорой бараку. Над головой - мощные балки, поддерживающие пол. - Вы, оказывается, подпольщики в самом буквальном смысле слова, - нашел возможным пошутить Баки.
Времени у них было в обрез. Назимову до вечерней поверки надо вернуться в свой барак.
- Я слушаю, товарищи, - перешел он на деловой тон. При сумрачном свете коптилки лицо Баки, чуть опухшее, рябоватое, казалось строгим, даже сердитым.
Зубанов посмотрел на него своими ясными голубыми глазами, неожиданно сказал:
- Вы старший среди нас. Может быть, первый и скажете.
- В самом деле, товарищ подполковник, - сейчас же поддержал приятеля Королев. - Не добавите ли что-нибудь к своему плану? Ведь прошлый раз все было как-то не так…
- Как это "не так"? - насторожился Назимов. Ему явно не нравилось такое начало.
- Королев хочет сказать, что мы тогда излишне волновались, - объяснил Зубанов. - Психологический момент… Первая встреча, конспирация… Ну, да вы сами знаете… И мы не совсем поняли вас.
Заметив недоверчивый взгляд Назимова, Королев заторопился:
- Верно, верно, товарищ подполковник. Не подумайте о нас чего-нибудь такого…
"К чему они клонят, чего вертят?" - недоумевал Назимов.
- Ну хорошо, - согласился он после молчания. - В тот раз я действительно мог недостаточно ясно сказать. Допускаю, что отпугнул вас расчетом на массовость. Но пугаться тут нечего. Под массовостью я имею в виду количество боевых подразделений. Но вот вопрос: в какую часть или соединение свести их - в батальон, полк, бригаду или дивизию?.. По-моему, лучшая форма - облегченная бригада.
- Без штаба, тыла и других вспомогательных подразделений? - спросил Зубанов.
- Совершенно верно… Зубанов задумался.
- Даже без штаба… - покачал он головой. - Я решительно не могу себе представить боевое соединение без штаба. Штаб - сердце военной части, ее мозг… Без штаба - толпа, а не армия!:
- А потом, - подхватил Королев, - чего стоят все эти невооруженные батальоны или бригада? По-моему, они ноль без палочки. Не больше чем сборище фанатиков. Это, знаете… того… И, наконец, фанатками нельзя командовать. А где нет командования, там нет и воинской части.
- Не горячитесь, - остановил Назимов. - Нам еще понадобятся нервы. Больше всего вы заботитесь об оружии. Но, во-первых, мы еще не обсуждаем этот вопрос, никто нам не поручал это. Во-вторых, давайте не забывать очень важное обстоятельство: я, как и вы, сравнительно новичок в Бухенвальде. А другие, в частности работники "Русского военно-политического центра", находятся здесь годы. Дело начали эти ветераны, а не мы. От них исходит инициатива создания боевых сил подполья. Значит, они, прежде чем принять какое-либо решение, подумали и об оружии. Ведь рядом с нами - оружейный завод, а в самом лагере - ремонтные мастерские…
- Позвольте…