- Черкасов встретится с тобой на Новый год. Он придет не один. Вы договоритесь о будущих встречах. Примите все меры предосторожности. Будь здоров.
Теперь Назимов пожал руку Толстому слегка, помня, что ладони у него болезненно чувствительны.
Баки остался один. Ему было о чем подумать. Предстоят новые встречи, новые дела… Люди, словно из потемок, неслышно возникают перед Баки и так же неслышно исчезают, - вероятно, вот так же полые воды текут подо льдом: до поры до времени они не видны. Но наступает час, и их могучая сила сокрушает толщу льда. Пробьет час и в Бухенвальде - после долгой и тяжелой неволи волны вырвутся на простор.
Постояв еще минуту у дверей, Назимов вернулся в барак. Разулся еще у порога и, неслышно ступая голыми ногами по холодному полу, пробрался на свои нары - крайние на нижнем ярусе.
Новый год! Подумать только, Баки совершенно забыл, что существует у людей традиция отмечать Новый год торжеством. Теперь лежа на жестких нарах, он вспоминал семью, жену. Как весело, бывало, встречали они новогодний праздник! Разве может заглохнуть в памяти звонкий смех Кадрии, задорный перестук ее каблучков, - в пляске она словно горела.
"За счастье!" - это был любимый тост Назимова. Пил он за счастье и в первую ночь 1941 года. "Пусть Новый год принесет всем нам счастье и радость!" - сказал он тогда. А где провел он последнюю ночь сорок первого, где встретил сорок второй год? В блиндаже, затерявшемся в глухих Волховских лесах. А сорок третий?.. Нет, не вспомнить. То ли в концлагере, то ли в тюрьме. А сорок четвертый год он собирается встретить здесь, в Бухенвальде, в фашистском застенке. Можно ли было предполагать!..
Ему захотелось перемолвиться словом хоть с кем-нибудь. Не с кем! Отто нет на месте. По ночам он частенько исчезает неизвестно куда. А с другими какие же могут быть разговоры.
Назимов думал о том, что принес прошедший год и что сулит будущий. Теперь Баки более или менее регулярно знакомится со сводками Совинформбюро, неплохо представляет положение на фронтах. Наступление Советской Армии продолжается, инициатива полностью в ее руках. Неужели 1944 будет годом победы? Теперь Назимов верил в это. Если и случится оттяжка, то не длительная. Вера укрепляла его дух, помогала переносить голод, холод, унижения. Осмысленная, целеустремленная жизнь прибавляет человеку не только душевные, но и физические силы. И как хорошо сознавать при этом, что он, Баки, не просто думающий человек, но еще и коммунист, устремленный всем своим существом в лучшее будущее. За время бесконечных скитаний из лагеря в лагерь, из тюрьмы в тюрьму, за время страданий, побоев острый, гибкий командирский ум Назимова, казалось, притупился. Но сразу же после первых откровенных бесед с Йозефом мысль его начала пробуждаться к деятельности, набираться сил и расправлять крылья. Баки снова почувствовал себя советским офицером. А после встреч и объяснений с Толстым, особенно после того, как было получено задание "Русского политического центра", Баки ощутил прилив энергии, готовность действовать.
Теперь Назимов думал о том, что предстоит ему сделать.
Однажды - это было после первого же разговора с Йозефом - Назимов размечтался и в горячности сказал Задонову;
"Если бы у меня была хорошо вооруженная рота, я бы прорвал проволочные заграждения и освободил узников".
Теперь же, когда пришлось всесторонне обдумывать план освобождения, он понял, что охрану Бухенвальда не разгромить не только ротой, но и батальоном, и полком. Ведь лагерь охраняется дивизией отборных гитлеровских головорезов. А ему, Назимову, не заполучить даже и взвода настоящих бойцов. Десятки тысяч узников должны полагаться только на свои собственные силы. Но именно своей массовостью они могут подавить врага. Рассчитывать на оружие, особенно в первые часы, повстанцам не придется. Массовость - вот главное! Но массы надо организовать, сплотить. Чтобы восстание не было авантюрой, необходимо создавать какие-то соединения, например бригады, ибо мелкие подразделения, надо полагать, уже существуют в лагере. Возможно ли создать бригады в условиях Бухенвальда, где следят за каждым неосторожным шагом узников? Удастся ли разработать и применить соответствующие методы конспирации? И с чего начать сколачивание бригад? Как управлять ими и каковы должны быть средства связи? Где проводить обучение солдат и командиров?..
Возникали десятки сложнейших вопросов. И Назимов, прежде чем предложить своим товарищам какой-либо вариант плана, должен был найти более или менее ясные ответы на все эти вопросы. Без этого любое его предложение не стоит и ломаного гроша.
Пока Назимов раздумывал над всем этим, вернулся Отто. Заметив, что Баки не спит, смотрит в потолок, закинув руки за голову, Отто сказал тихо:
- Прошлое вспоминаешь? Дай руку. Поздравляю тебя с наступающим Новым годом!
- Спасибо! - тепло поблагодарил Назимов. - И я поздравляю тебя. Пусть наступающий год будет годом нашей победы.
- Пусть будет так. Вот, возьми… - Отто протянул Назимову кусочек сахара. - Праздничный подарок. Бери. У меня есть еще один.
Отто присел рядом на краешек нар.
- Вот судьба! - тихо говорил он. - Где-то сейчас звенят бокалы… Залиты светом праздничные комнаты… Танцы, музыка, радостный смех. А мы… на голых досках. Вдали от друзей, от семьи. У тебя есть дети, Борис?
- Было двое. Один умер во время эвакуации.
- У меня - трое. Трое парней. Старший уже в фашистской тюрьме. Что с остальными - не знаю.
- А жена? - спросил Назимов. - Письма пишет? Ведь немецким политзаключенным разрешено получать одно письмо в месяц.
- Нет, не пишет. Как только меня арестовали, она развелась со мной. Вернее, ее заставили развестись. Сама она ни за что бы… А теперь уже не знаю. А твоя жена, Борис?
- Моя - ждет! Она не перестанет ждать, пока не получит похоронную обо мне.
- А если получит?
- И тогда будет ждать! Отто долго молчал.
- Я тоже так думал вначале, - заговорил он горько. - Я тоже верил, как и ты. А обернулось по-другому. Ну что же! Ничего! - сквозь зубы прошептал он.
Первое совещание
Назимов встретился с Черкасовым вечером, возвращаясь из мастерской с работы. Справа от Черкасова молча шагал высокий, ладно скроенный мужчина в полосатом одеянии лагерника. Черкасов кивнул в его сторону:
- Саша Зубанов, с которым ты должен был увидеться…
Вдруг схватившись за сердце, Черкасов остановился, чтобы перевести дыхание. Умышленно он сделал это - или действительно страдал сердечными припадками - Баки некогда было размышлять.
Назимов кивком поздоровался с Зубановым. Новому знакомцу на вид не больше тридцати лет. Он производил впечатление твердого, волевого человека.
- Рад познакомиться, - сказал Назимов. Это была самая обычная и в то же время полная значимости фраза.
- Я тоже рад, - ответил Зубанов. - Как себя чувствует ваш товарищ?
- Он - в форме. Очень хочет поскорее встретиться с вами.
- Тогда давайте договоримся: завтра после ужина идите в лазарет. Я тоже пойду туда. Именно по дороге в лазарет мы и встретимся. Мы поведем разговор… ну, скажем, о наших женах: ждут они нас или нет?.. Можем даже поспорить слегка. Ясно?
- Вполне.
Разговор велся вполголоса. Собеседники шли плечом к плечу. Потом Зубанов, даже не попрощавшись, быстро свернул в сторону Малого лагеря - он жил в пятьдесят восьмом блоке.
Дорогу в лазарет узники в шутку называли Бродвеем. Она никогда не пустовала. Здесь можно повидаться с приятелем, земляком. Если повстречается эсэсовец, надо смело доложить: "Гефлинг такой-то направляется в лазарет". И все обходится благополучно.
В назначенный час Назимов встретил на Бродвее двух лагерников. Один из них сильно хромал, другой поддерживал его. В хромавшем Баки узнал Зубанова.
Втроем они медленно шли к лазарету.
- Борис Королев, - шепотом назвал Зубанов своего товарища.
Присмотревшись в сумерках, Назимов убедился, что Королев выглядит моложе Зубанова. Смуглолицый, черноглазый, с тонкими темными бровями, выдающимся подбородком, он производил впечатление энергичного, волевого человека. Для начала Баки спросил, откуда родом Королев. Оказалось, из-под Рязани.
- Надеюсь, вы уже знаете, что нас связывает? - обратился Назимов к обоим.
- Да, - ответили они в один голос.
- Готовы действовать?
- Безусловно.
Больше всего на свете Назимов не любил краснобаев, хотя сам склонен был иногда помечтать. Эти парни сразу приглянулись ему. Их готовность к опасной работе не вызывает сомнений. Еще несколько беглых поверочных вопросов - и Назимов окончательно уверился в новых знакомых. Успех дела всегда и везде обеспечивают смелые, решительные люди. С такими людьми можно сделать и невозможное. Назимова немного смущало лишь одно обстоятельство: из дальнейшего выяснилось, что и Королев и Зубанов были на войне штабистами. По давнишней привычке Баки отдавал предпочтение строевым командирам. Но в Бухенвальде выбирать не приходилось.
- Условимся на послезавтра, - продолжал он, отгоняя ненужные мысли. - После отбоя товарищи приведут вас в восьмой детский блок. Там вы познакомитесь еще с одним человеком. Самое главное - приходите с подготовленными конкретными предложениями. Я тоже кое-что обдумаю.
- Есть! - враз ответили Королев и Зубанов.
В ночь на третье января все они собрались в подвале восьмого блока. Наружная охрана была обеспечена. На рукавах у Зубанова и Королева белые повязки лагершуцев.
Для начала коротко поделились друг с другом фронтовыми и лагерными новостями. Потом представитель центра Николай Толстый перешел к делу: