- Вы хотели сказать, - Клос уголками рта изобразил какое-то подобие улыбки и пододвинул инженеру пачку сигарет, - вы хотели сказать, господин Мейер, "если мой танк приблизит хотя бы на один день нашу победу"?
- А разве конец войны - это не победа?
- Вы правы, господин Мейер. Конец войны может означать только нашу победу.
Мейер испытующе посмотрел на Клоса, затянулся сигаретой и прищурил левый глаз.
- Если бы я не узнал и не полюбил вас за эти несколько дней, Ганс, я готов был подумать, что вы меня…
- Проверяю? Или как там у вас говорят среди инженеров, испытываю? Нет! - искренне рассмеялся Клос. - Таких специалистов, как вы, господин Мейер, проверяет другая служба. Наилучшая рекомендация вашей преданности нашему общему делу - ваш новый танк.
- Да? - с иронией спросил Мейер. - А если бы я проектировал тракторы для нужд сельского хозяйства или портовые краны?
- Да-да, ведь портовые краны Мейера…
- Тридцать второй год! Как давно это было! Вы, Клос, интересовались портовыми кранами?
- В сорок первом году я должен был защищать диссертацию в политехническом институте в Гданьске.
- Хотели защитить европейскую цивилизацию? - В голосе инженера прозвучала недвусмысленная насмешка. И вдруг он спохватился: - Я хотел бы просить вас, Ганс… Могли бы вы кое-что сделать для меня?
- Постараюсь, если это в моих силах.
- Прошу вас сказать мне… но только правду. Вы служите в абвере, вам многое известно, вы знаете значительно больше, чем пишут в газетах. Скажите честно, что было в Гамбурге? Это для меня очень важно: мои жена с ребёнком и родители живут в этом городе.
- Вчера, - ответил Клос, - на Гамбург был налёт авиации противника. Я слышал об этом налёте, но, к сожалению, не знаю подробностей. У нас в Гамбурге отличная зенитная артиллерия - костяк нашей противовоздушной обороны, так что нет оснований о чём-то беспокоиться. - "Боишься, наверняка боишься, - подумал он с удовлетворением. - Твоя жена. Твои родители… А что было в тридцать девятом, когда фашисты бомбили Варшаву? Или в сороковом, когда они разрушали Лондон? Или в сорок первом, когда они уничтожали города и сёла России? Там тоже были чьи-то жёны, дети и родители. Тогда господин Мейер, видимо, также не любил войны, но только сейчас он почувствовал страх за своих близких…"
Клос не мог сказать Мейеру о своих родных, близких, могилы которых невозможно будет даже разыскать. У него было желание потрясти этого немца, постучать кулаком по его затуманенной геббельсовской пропагандой голове. А ведь этот ум породил много научно-технических идей, смелых проектов, он мог бы служить мирному, созидательному труду так же, как служит сейчас войне.
Ему было жаль этого человека, попавшегося в паучью сеть фашизма, из которой нелегко выбраться.
Вместе с тем Клос испытывал удовлетворение, что сейчас немцы почувствовали страх и смертельную опасность. Вера многих из них во всемогущество нацистской Германии пошатнулась.
- Вы не хотите сказать мне правду… - нарушил тишину Мейер. - Один унтер-офицер в нашей столовой, он тоже родом из Гамбурга, сказал мне по секрету, что было там. Девять часов продолжался непрерывный массированный налёт… Начали его ночью англичане, а закончили днём американцы. Наш дом находится невдалеке от порта. Вчера целый день телефон не отвечал. Видимо, нарушена связь в городе.
"Что я могу ему сказать? - подумал Клос. - Надо ли утешать его? Унтер-офицер, видимо, имеет информацию, слушает зарубежные радиопередачи. Каждому немцу вдалбливают, что это пораженческая информация. За слушание лондонского радио этому унтер-офицеру грозит Восточный фронт, а это наверняка претит его желанию".
Клос многое сделал бы, чтобы помочь тому унтер-офицеру, который перестал верить гитлеровской пропаганде. Он родом из Гамбурга - города рабочих. Там гитлеровцы всегда проигрывали - гамбуржцы голосовали за социалистов и коммунистов.
Сегодня утром Клос просматривал армейский бюллетень с грифом "Совершенно секретно" и знал, что в результате налёта английской и американской авиации город Гамбург превратился в руины.
- Может быть, действительно прервана линия связи, - ответил Клос, - но это ещё не значит, что ваш дом не уцелел. Скажите мне ваш адрес в Гамбурге, имена родителей, жены и ребёнка. Попробую дозвониться через армейскую линию связи.
Мейер написал несколько слов на листке бумаги, вырванном из блокнота, и подал его обер-лейтенанту.
"Сегодня в полночь, - подумал Клос, - Филипп передаст по рации в Центр добытые сведения о новом тяжёлом танке немцев, а результатом этой передачи будет массированный налёт советской авиации на испытательный полигон и заводские ангары".
Уничтожение многомесячных трудов немецких специалистов во главе с Мейером по производству нового оружия было в тот период главной задачей Ганса Клоса.
- Проклятая война, - сказал Мейер, глубоко вздохнув. Потом, немного успокоившись, начал перебирать свои бумаги на письменном столе. И когда Клос был уже у выхода, он услышал дрожащий голос Мейера: - Вы должны, Клос, сказать мне правду! Только правду, умоляю вас!..
6
Паренёк плакал, не стыдясь слёз.
- Останусь здесь, - говорил он, вытирая рукавом щеки.
- Хорошо, останешься, - успокаивал его Бартек. - Пока останешься, а потом что-нибудь придумаем. Ешь, - пододвинул он ему тарелку горячего супа.
- Если бы я сразу прибежал к лавке, а не мотался по улицам, то предупредил бы Филиппа, а так…
- Иначе ты поступить не мог, - сказал Бартек. - Хорошо, что успел предупредить часовщика.
- Он выставил в витрине паяца, - сказал паренёк. - но разве это теперь поможет Филиппу?
- Перестань хныкать, - оборвал его Флориан, тот самый кудрявый мужчина, который принимал донесения от слепого старика в лавке.
Этот на вид суровый человек хотел своей строгостью помочь парнишке, на плечи которого легла непомерная тяжесть.
- Выспись, - сказал Бартек парнишке, бросив на деревянный сундук кожух.
В соседней избе, самой большой в лесничестве, в которой они находились уже третий месяц, радиотелефонистка Анка готовилась к передаче.
- Прежде всего передай последнюю информацию Филиппа, ту, от "J-23", - сказал Бартек.
- Постараюсь передать всё. - Анка начала уверенно постукивать телеграфным ключом.
Бартек какое-то время приглядывался к девушке, как будто хотел ещё что-то сказать, потом осторожно пододвинул два стула к окну, сел и указал место Флориану.
- Молодец! Успел нас предостеречь, - сказал он. - Арест Филиппа никак не связан с операцией, которую готовят немцы против партизан. В противном случае… - Он замолчал на полуслове.
- Ты имеешь в виду "J-23"? - спросил Флориан. - Кто он на самом деле?
Бартек пристально посмотрел на Флориана. Вопрос этот насторожил его. В рапорте Филиппа ясно сказано: "Не исключено, что в отряде действует провокатор, агент гестапо". А если это так, то у провокатора было достаточно возможностей, чтобы сообщить гестапо об отряде и выдать всех товарищей. Однако пока что ничего подобного не произошло. Что же означало предостережение Филиппа? Подозревал ли он кого-нибудь конкретно? К сожалению, Филипп больше ничего не скажет.
Под пристальным взглядом Бартека Флориан немного смутился. Хорошо знакомым Бартеку жестом он взъерошил кудрявую голову.
- Извини, Бартек, - сказал он, - глупо было спрашивать, кто такой "J-23"…
Эти слова Флориана успокоили Бартека.
- Сегодня, - сказал он, - Филипп должен был получить от "J-23" информацию о более точном времени бомбардировки испытательного полигона. "Тётя Сюзанна" ждёт от нас этого сообщения. К сожалению, от него мы ничего не получили.
- Есть ли возможность спасти Филиппа?
- Об этом подумают в штабе. Я знаю только одно: без человека, который встречался с Филиппом, мы не можем даже надеяться на это. Нам необходима помощь "J-23".
- Если его тоже ещё не раскрыли, - мрачно проговорил Флориан.
- Будем надеяться на лучшее. Ещё сегодня встречусь с руководством соединения. Меня вызывают на совещание. Удобный случай, чтобы предупредить товарищей из других партизанских отрядов о готовящейся операции СД. До моего возвращения ты принимаешь командование отрядом. В случае чего, ты знаешь, куда его вывести. Надо усилить дозоры со стороны железной дороги. Сейчас нужно быть особенно бдительными.
- Слушаюсь, - по-армейски вытянулся Флориан.
Анка закончила передачу, закрыла шкаф, в котором хранилась радиостанция, подошла к Бартеку:
- Что будем передавать в полночь? Выделен дополнительный сеанс. "Тётя Сюзанна" напомнила, чтобы мы непременно сообщили точное время бомбардировки полигона.
- Подумаем, как это лучше сделать, - сказал Бартек и похлопал её по плечу. - Если не получим необходимые сведения от "J-23", то свяжемся через три дня на резервной волне. А в полночь передадим, что произошёл провал. Арестован Филипп, а может быть, и "J-23". - Бартек прижал девушку к себе и нежно поцеловал. - Будем надеяться на лучшее, - сказал он уже в дверях. - Я ещё застану вас здесь, ждите…