Ей самой был приятен идущий от него ток волнения и половой истомы. «Зона, зона… — подумала Рая. — А нет ли здесь подвоха? Ох, хитрецы. Какая зона? Свободного предпринимательства… Запищим на всякий случай. Словцо „эрогенная“ здесь может быть и маскировкой». — И она занесла подозрительную фразу аккуратными буковками в блокнотик. Рае не терпелось отличиться.
А Сергея Белых снедало честолюбие. Он слушал выступающих с гримасой брезгливости и с трудом удерживал себя от того, чтобы немедленно не взять слова и не затмить всех. Особенно раздражали его двое. Некто худой и высокий в дворницкой шапке, которую он не снимал даже летом в жару, вечно небритый, похожий на огородное пугало. Он сидел, развалясь на стуле, раздвинув ноги далеко в стороны и с обвисшими вдоль безвольного тела руками и после каждого выступления подавал безапелляционным тоном свои хамские реплики. Типа: «Это, голубчик, вы свистнули у Ларошфуко!» Или: "У Кальдерона сказано лучше: «Женщина — яство, приготовленное богом, но приправленное чертом!» У него были поразительные память и эрудиция. Самое обидное, что он всегда был прав. Не раз таким образом он подрезал и самого Сергея Валентиновича.
Вторым был молодой типус без царя в голове. Этот вообще мог своим писклявым голосом ляпнуть все, что угодно. Любимая его фраза: «Это уже было. Вы не оригинальны». Можно не спрашивать, у кого. Ответ: «Я не помню — но совершенно точно знаю, что у кого-то уже было». Болван. Все уже когда-то у кого-то было. По его узкой морденке видно, что ему просто нравится по-петушиному наскакивать на всех.
Был еще один — старый, как птеродактиль, герой гражданской войны, немощной грудью встающий на защиту завоеваний великого Октября. Он, правда, скрашивал заседания анекдотами, которые мог по любому поводу вытряхивать из своего все еще крепкого мешка с памятью.
— Минутку, — сказал птеродактиль, поднимаясь на свои явственно заскрипевшие ноги. — Вы сказали «эрогенная»? Это мне кое-что. напоминает. Не смейтесь. Я серьезно. Позвольте предложить анекдотец. Некий пожилой господин, прогуливаясь по Невскому проспекту, познакомился и разговорился с юной особой. Она спрашивает: «А сколько вам лет?». Он: «Семьдесят». Она, игриво: «Я бы вам не дала…» Он: «А я бы и не смог».
Рая расс м ея л ась. Высокая грудь ее зазывающе колыхалась. Красная кофточка чуть сдвинулась и Сергей Валентинович смог увидеть краешек аппетитной выпуклости, дразнящей воображение.
Между тем выступления продолжались. «У любвеобильной женщины страстное сердце бьется в каждой груди», — сказал очередной оратор, выразительно глянув на Раю. Она со смущенным видом кивнула, словно это был адресованный лично ей комплимент.
— Вам нравится у нас? — спросил Раечку Сергей Валентинович, пощекотав ей ушко шепчущими губами.
— Очень! — совершенно искренне ответила она. Ей действительно было интересно. Такие милые, смешные чудаки. И к тому же остроумные.
— Настоящий джентльмен не сделает замечание женщине, несущей шпалу, — заметил очередной оратор.
— У вас всегда так весело? — спросила Раечка у соседа.
— Бывает еще хуже, — ответил Сергей Валентинович. — Послушайте, у меня есть предложение. Вместе поужинать.
— Я не против. А где? — сразу же согласилась Рая. Как упустить такой удобный случай провести агентурную работу. Белых понял ее поспешное согласие по-своему.
— Знаю я одно прелестное местечко, — игриво пропел он, — под горой, где течет маленькая речка…
— А на чем поедем? — игриво спросила она.
— На тойоте, — с важностью крупного собственника сказал Белых. «Ну, тойота, подумаешь тойота!» — пробормотал Белых пренебрежительно, словно бы у него в гараже стояла дюжина «Мерседесов», готовых по первому знаку рвануть с места.