Моряки растерялись. Усач на мгновение остановился и повернулся к Храпову:
- Почему же для покойников? Цветы есть цветы…
Зашли в магазин. И пока ожидали продавца, Храпов искоса поглядывал на прислоненные к стене венки.
Наконец из глубины помещения, отделанного корой деревьев и мохом, заставленного бумажными и живыми цветами, ветками магнолий и кипарисов, показался сонный пожилой человек с толстым багровым лицом и красными глазами.
- Папаша! - весело обратился к нему Горлов. - Для подарка живому человеку у вас цветы имеются?
- Пожалуйста, выбирай, - вяло ответил продавец.
- Ты сам набери букет… Да получше.
- На сколько?
- На все, - подал Алексеев деньги.
Мельком взглянув, продавец принялся набирать букет самых ярких и пышных цветов.
- Стой, стой! Астры не надо! - запротестовал Храпов. - Они же в венках имеются!..
- Ва! - удивился продавец. - В венки тоже полагается.
- Поймите, гражданин, - тревожно произнес Усач, - нам как для невесты нужно… Для живого человека!
- Пожалуйста! Не хочешь астры - не надо. С астрой пышнее.
- Не надо пышнее! - взмолился Храпов. - Давай без покойницких!
- "Любовь моя последняя, как астры - последние у осени цветы…" - продекламировал Панов и взял из рук продавца завернутый в газету большой букет.
Моряки направились к выходу.
Продавец внимательно посмотрел им вслед, а когда они вышли, покачал неодобрительно головой и принялся скручивать толстую цигарку.
- Чудаки, - рассуждал он сам с собой, - нашли время цветы дарить невестам, если вот-вот бомбить будут. А если и не будут, то все равно - какое время?.. Ва-а! Что за народ?!
18
В широкое окно палаты били золотые солнечные лучи. От этого комната казалась особенно светлой и выглядела, как ни странно, почти радостной. На никеле кроватей сияли солнечные зайчики, разбрасывая по стенам и потолку легкие узорчатые блики.
Кроме Наташи в палате находились еще две женщины: военный врач Надежда Семеновна Львова и штурман бомбардировочной авиации Варя Овчинникова. Надежда Семеновна, высокая, полная, с редкой сединой в черных волосах, была ранена в колено на Северном Кавказе несколько месяцев назад. Раздробленный сустав надолго приковал ее к постели. Штурман Варя Овчинникова, молоденькая девушка, в недавнем прошлом веселая и жизнерадостная, "плясунья", как называли ее дома, потеряла ступню при прямом попадании в самолет зенитного снаряда. Ногу ей ампутировали ниже колена.
Обе женщины, считавшиеся "старожилами", скоро привыкли к "новенькой" и полюбили ее. Беседуя меж собой, как умеют беседовать только женщины, они выучили назубок биографии друг друга чуть ли не с самого дня рождения; познакомились с подругами и родственниками. Наташа и Варя узнали характер и привычки мужа Надежды Семеновны, инженера авиационного завода, в шутку именовавшего себя "мужем фронтовички".
Между женщинами установились хорошие, непринужденные отношения, и Надежда Семеновна нередко называла обеих девушек "дочками", а они ее "мамой Надей" или "тетей Надей", смотря по настроению и обстоятельствам.
Утром, когда Наташе сказали, что к ней придут моряки, разговорам и пересудам не было конца. Соседки Наташи уже знали о боевой дружбе летчицы с моряками и о том, что спасением своим она обязана только им.
Поэтому Надежда Семеновна и Варя были заранее расположены к морякам.
- А вдруг не придут? - спросила Наташа, нетерпеливо поглядывая на маленькие золотые часики.
Варя усмехнулась:
- Я уверена: они стоят на улице где-нибудь поблизости и вроде тебя ждут назначенного часа! Так что готовься…
Уверенность соседки подбодрила Наташу, Выдвинув ящик тумбочки, она достала оттуда блюдечко и из бумажного пакета высыпала на него шоколадные конфеты, присланные на днях Головиным.
- Брось-ка сюда мензурку! - заговорщицки подмигнула она Варе.
Та протерла полотенцем мензурку и бросила Наташе.
Потом Варя попыталась открыть тупым столовым ножом коробку со шпротами, но, как ни старалась, у нее ничего не вышло. Отложив консервы в сторону, она сокрушенно пробормотала:
- Самих заставим, а хлеб нарежу…
Дверь скрипнула. Вошел доктор Бокерия и весело оглядел палату:
- Наталья Герасимовна, готовьтесь к приему гостей! Наряжаем их в халаты. Помните, ровно десять минут…
- Пятнадцать!
- Десять!
Бокерия приветливо кивнул женщинам и скрылся. Разложив на тарелочке хлеб, Варя стала подкрашивать губы.
- Вы посмотрите на нее! - посмеивалась Надежда Семеновна. - Хочет морякам понравиться.
- Всего лишь скрыть бледность. А вообще я люблю помаду. Даже бомбить летала с накрашенными губами…
В дверь постучали.
- Милости просим! - счастливым голосом отозвалась Наташа.
В белых халатах, ступая на цыпочках, вошли моряки и сразу же остановились в замешательстве.
- Здравствуйте, Наталья Герасимовна! - нашелся наконец Алексеев. Из-за его плеча выглядывал Панов.
Они поклонились Надежде Семеновне и Варе. Горлов и Храпов, стоя за широкой спиной Усача, делили впопыхах букет.
- Извините нас, но ничего более нового мы не смогли придумать… - начал Панов и, повернувшись, увидел, к своему удивлению, в руках товарищей уже не один, а три небольших букета.
Храпов, Горлов и Усач преподнесли женщинам цветы.
- Спасибо, друзья! - сказала Наташа. - Спасибо! Такие чудные цветы! Знакомьтесь: это Надежда Семеновна Львова, военврач, это - Варя Овчинникова, штурман…
- Небесный? - спросил Горлов и улыбнулся своей находчивости.
- Угадали, - ответила Наташа. - Небесный! Тоже ранена. Лейтенант…
- Честно говоря, мы не знали, что вас трое, а то бы принесли побольше… Вот столько! - развел руками Алексеев.
- Ну что вы, что вы! - в один голос заговорили женщины.
- В следующий раз будем знать, - забасил Усач, вручивший цветы Варе и сейчас поспешно вытиравший влажный лоб.
- Вам жарко? - удивилась Варя.
- От волнения… Сознаться, цветов ни разу не приходилось преподносить. Всю жизнь на флоте… В холостяках… Какие уж тут цветы.
Заметив отчаяние на лицах Панова и Алексеева, он прикусил язык.
- Это так, к слову, - Усач ретировался и громко, как труба, высморкался. "Треба лечь в дрейф", - подумал он.
Усевшись вблизи Быстровой, моряки стали наперебой расхваливать палату. Видя, как трудно им разрушить нелепую, невесть откуда взявшуюся официальность, Наташа вытащила из тумбочки несколько пачек папирос "Рекорд".
- Это вас Надежда Семеновна угощает. Но здесь не курить. И Варя достала для вас очень хорошую вещь… Коньяк! Мы ведь все ждали вашего прихода.
- Мы очень тронуты, - проговорил Алексеев, а Усач многозначительно крякнул и потрогал свой длинный ус.
Варя, разглядывая его огромную фигуру, решила, что он легко откроет банку консервов. Но на ее просьбу Усач застенчиво возразил:
- Не беспокойтесь, пожалуйста, мы и так сможем.
- То есть вместе с банкой?
- Вот так: под щелчок! - Усач поднял руку и звонко щелкнул пальцами.
- Нет, нельзя, - запротестовала Наташа, - обязательно надо закусить. Иначе вы и домой не дойдете…
- Не сомневайтесь, товарищ гвардии капитан! - усмехнулся Горлов. - Отшвартуемся по полному штилю.
Бутылку раскупорили, и Горлов с полной мензуркой в руках начал торжественную речь:
- Наталья Герасимовна! Вы и ваши подруги, а короче говоря, вы, наши дорогие боевые женщины, а…
- Давай еще короче, - сказал Храпов. - Ты не доклад о Восьмом марта делаешь. Десять минут всего приказано.
- Есть! За ваше здоровье и благополучие! - Горлов залпом осушил мензурку, передал ее Усачу. В эту минуту в дверях показалась санитарка:
- Товарищи флотские, врач предупреждает: три минуты осталось.
- Есть! - Алексеев встал. - Сейчас идем…
- Флотским только борщ бывает! - незло пробасил Усач, передавая мензурку Панову.
Санитарка вышла. Алексеев заговорил стоя:
- Помимо удовольствия видеть вас, Наталья Герасимовна, мы хотим сообщить вам одну новость. Вы, может быть, слыхали, а может быть, читали в нашей фронтовой газете, что флагманскому торпедному катеру вручают орден Боевого Красного Знамени… Мы мечтаем, чтобы на торжестве по случаю вручения ордена присутствовали и вы как наш почетный гость. Из нас тоже кое-кто получает… за вас… В приказе так и сказано: за спасение и выручку боевого товарища.
- Неужели так и сказано? - спросила удивленная Наташа.
- Именно так! - подтвердил Панов.
- Когда же состоится вручение?
- Послезавтра.
- О! Послезавтра меня не пустят. Еще рано… Мои дела идут не совсем хорошо…
- Немыслимо без вас! - огорчился Алексеев. - Никак немыслимо!
- Что ж делать, друзья! Я всей душой буду с вами. Я горда и рада за вас.
- Наталья Герасимовна! Да не говорите так! Без вас нельзя! - досадовал Панов. - У нас после торжества обед парадный. И для вас лично сюрприз имеется. Уже приготовили!
- Какой сюрприз?
- Строго секретно. Поэтому присутствие ваше необходимо.
- Я готова с радостью… Но врачи не пустят.
- Да мы вас на руках в кровати снесем! Только согласитесь.
- Понесем через весь город, лишь бы с вами, - твердо сказал Алексеев.
- А если гвардии капитану еще рано выходить? Мы вот просим, а потом осложнения будут! - вступился Храпов, не представляя себе, как это можно нести кровать с человеком по городу и не угодить в комендатуру.
В палату заглянул доктор Бокерия:
- Товарищи, вас предупредили?
- Извините, товарищ военврач, - ответил Усач и поднялся.