В исследовании на эту тему, принадлежащем перу Ж. Каркопино, выдвинута парадоксальная точка зрения: наряду с Большим Ибером (Эбро в 160 км севернее Сагунта) должен был существовать южнее этого города другой Ибер - между Валенсией и мысом Нао; его Ж. Каркопино отождествляет с р. Хукар (обычное название у древних авторов - Сукро). В интересующем нас договоре имелся в виду именно этот - Малый Ибер; таким образом, Сагунт находился в сфере римского господства, его безопасность обеспечивалась соглашениями, и, напав на него, Ганнибал развязал войну против Рима. Ф. У. Уолбэнк в своем комментарии к сочинению Полибия не приходит к определенному заключению, хотя и резко высказывается против концепции Каркопино. По его мнению, трудно представить себе, чтобы римляне не были связаны аналогичной клаузулой (запрещение перехода через Ибер); однако договор выглядит как уступка Карфагену, признающая то, что произошло или должно было произойти к югу от Ибера. Заключенный между Гасдрубалом и сенатской комиссией, он, видимо, был ратифицирован в Риме, а в Карфагене не был; возможно, Баркиды имели право заключать местные соглашения. Если союз Рима с Сагунтом был заключен после подписания договора, то последний был нарушен Римом, если же до - неясно, в каком отношении союз с Сагунтом находился к договору между Римом и Гасдрубалом. Заметим здесь же от себя, что ответ на последний вопрос дает редакция договора у Тита Ливия, однако, по общему мнению, она представляет собою анналистическую фальсификацию. Остроумную теорию выдвинул в связи с этим Э. Бикерман. Подробно исследовав соглашение между Ганнибалом и македонским царем Филиппом V (об этом см. далее), Э. Бикерман пришел к выводу, что, как и последнее, договор об Эбро представлял собой одностороннюю личную клятву Гасдрубала (так называемый берит 'завет'), которая не связывала, по пунийским, а в конечном счете по общефиникийским представлениям, ни его возможных преемников, ни власти Карфагена. Наконец, И. И. Вейцковский исходит из того, что договор разделял сферы возможной экспансии Карфагена и Рима; римляне нарушили его, вмешавшись во внутренние дела Сагунта. Очевидно, впредь до обнаружения новых источников вопрос о содержании договора между Гасдрубалом и Римом будет оставаться, по меткому выражению Ж. Каркопино, "своего рода прокрустовым ложем", на котором пытают тексты, получая в результате противоречивые и неприемлемые выводы. К сожалению, и сам Ж. Каркопино не избежал такого соблазна.
С нашей точки зрения, вопрос об исторической вине той или иной стороны в развязывании II Пунической войны в том вид как его поставили В. Отто и Ж. Каркопино, вообще лишен смысла. Все действия Гамилькара Барки и Гасдрубала показывают, что они готовили в Испании плацдарм для ведения войны против Рима; в свою очередь, Рим не мог не стремиться к тому, чтобы сначала остановить карфагенскую экспансию, а затем сокрушить карфагенское могущество в странах Средиземноморья. После окончания I Пунической войны логика событий неизбежно влекла обоих противников к новому столкновению, и в этом отношении и тот и другой выступали в роли агрессора, а договор, о котором идет речь, был не более чем временной попыткой урегулирования. Само собой разумеется, что лишена всякого основания попытка Ж. Каркопино установить существование еще одного Ибера - южнее Сагунта. Едва ли можно считать доказанной и концепцию, согласно которой текст Тита Ливия представляет собой не более чем фальсификацию, сложившуюся в патриотически настроенной римской историографии. Он, во всяком случае, больше соответствует последующему развитию событий, чем текст Полибия.
Учитывая все имеющиеся в нашем распоряжении сведения, можно предположить, что события развивались следующим образом. Гасдрубал принес по старинному обряду, существовавшему у всех западносемитских народов, в том числе и у финикиян, клятву (берит), обязавшись не пересекать Ибер и не нарушать суверенитета Сагунта и других греческих колоний на Пиренейском полуострове. Только этим можно объяснить тот факт, что именно осада Сагунта послужила несколько лет спустя поводом для войны между Римом и Карфагеном. Очевидно, Полибий избрал недостоверную версию, не соответствующую дальнейшему ходу событий, почерпнув ее из прокарфагенски настроенного источника. Во всяком случае, союзником Рима Сагунт стал, по-видимому, уже в 231 г., за пять лет до договора с Гасдрубалом. Эта клятва не была утверждена в Карфагене, может быть, потому, что, поскольку речь шла о личных обязательствах Гасдрубала, правительство, с пунийской точки зрения, не должно было вмешиваться в развитие событий. Как бы то ни было, в результате возникла формально юридическая лазейка, которая позволила говорить о полной непричастности карфагенского совета к договору, гарантировавшему неприкосновенность берегов Ибера и безопасность Сагунта.
Итак, в 226 г. было достигнуто временное равновесие, фактически отдававшее в руки Карфагена всю или почти всю испанскую территорию к югу от Ибера. При этом государство карфагенян никакими формальными обязательствами связано не было. Большего Гасдрубалу пока и не требовалось.
В 221 г. Гасдрубал был убит на охоте одним кельтом (источники не называют его имя) - рабом, мстившим карфагенскому стратегу за казнь своего господина [Полибий, 2, 36, 1; Ливий, 21, 2, 6; Апп., Исп., 8; Апп., Ганниб., 2; Диодор, 25, 12; Юстин, 44, 5, 5]. Ливий яркими красками рисует воодушевление убийцы, который вел себя так, как если бы ему удалось избегнуть опасности, и во время пыток, казалось, смеялся в лицо палачам. Видимо, в этой ситуации, уже не понятной римлянину конца Республики и первых лет Империи, нашли свое отражение нормы крайне архаичного общества: раб, включенный в состав рода, обязан осуществить кровную месть даже ценой своей гибели; выполнение этого закона доставляет ему наивысшее моральное удовлетворение; он не должен обнаружить слабость перед врагом.
Враждебная Баркидам политическая группировка в Карфагене - аристократическая партия во главе с Ганноном - попыталась использовать гибель Гасдрубала для того, чтобы свести счеты со своими политическими противниками и лишить их власти [Апп., Исп., 8; ср. у Апп., Ганниб., З]. Однако эти попытки не удались. Сразу же после смерти Гасдрубала воины пунийской армии, находившейся в Испании, провозгласили главнокомандующим Ганнибала; через некоторое время карфагенское народное собрание и совет утвердили этот выбор [Апп., Исп., 8; Апп., Ганниб., 3; ср. у Полибия, 3, 13, 3 - 4; Ливий, 21, 3, I].