- Теперь я понимаю, о каких братьях все время шла речь, - сказал Максим. - Мы попали в царство альбиносов. Эти люди, воспользовавшись бесцветностью кожи для доказательства своего превосходства над темнокожими жителями Долины долгих снов, захватили здесь всю власть в свои руки. Вы видите, как их встречают! Подобных почестей не знали, должно быть, и египетские фараоны…
Среди однообразного белого потока внезапно появилось чёрное вкрапление - несколько альбиносов ехало на маленьких чёрных слониках. За ними шёл большой отряд белобородых мужчин с высокими чашами в руках, а дальше медленно передвигался гигантский серый слон, весь в золотых и серебряных ризах, затенённый двумя - один над другим - балдахинами. Перед ним выступало несколько мускулистых воинов, в руках у которых поблёскивали широкие тяжёлые мечи.
На спине чёрного слона сидели, наполовину спрятавшись в золотой, украшенной пучками страусовых перьев корзине, два альбиноса.
Все, кто был на площади, при появлении двух альбиносов на чёрном слоне упали на колени и дружно выкрикнули какие-то непонятные, таинственные слова:
- Бгур бгувас свас!
А когда отвратительные альбиносы милостиво кивнули головами, толпа ещё раз повторила:
- Бгур бгувас свас!
Когда процессия двинулась дальше, один из белобородых подтолкнул Максима к толпе пришедших с ними из сада.
- Нас не забывают, - пошутил Максим.
- Молчи, - прошептала Поля. - Мне почему-то кажется, что здесь готовится что-то страшное. Как ты думаешь, Увайс?
- Тут, наверно, за всех думают эти два выродка, - кивнул Увайс в сторону двух альбиносов на чёрном слоне.
- Идея! - хлопнул себя по лбу Максим. - Как же это мы не догадались раньше? Ведь эти пижоны и есть два белых брата! Выходит, всё становится на своё место. Мы попали в Долину подковы, нашли в ней Яшмовый храм, познакомились с так называемыми белыми братьями, теперь остаётся только одно: найти плантации цветов Неба. Тогда профессор Бойко не будет иметь к нам никаких претензий.
- Думаю, что Иван Терентьевич уже разыскивает нас, - заметила Поля.
- Вряд ли, - ответил ей Кочубей. - Мы исчезли всего несколько дней назад, и никакого повода волноваться за нас нет.
Процессия всё шла и шла по многочисленным крытым переходам, мимо бассейнов и фонтанов, мимо роскошных цветников.
Взревели трубы, толпа дружно прокричала: "Бгур бгувас свас!", один из альбиносов махнул рукой, и барабанщики вышли на плантацию цветов. Тогда другой альбинос выкрикнул что-то короткое и резкое, барабанщики все, как один, ударили в звучные бока своих инструментов, и вокруг раздался такой страшный грохот, словно где-то в горах началось землетрясение.
- Смотри, Максим! - воскликнула Поля, показывая туда, где гремели барабаны.
Там творилось что-то необычайное. Обвисшие бутоны цветов медленно поднимались вверх, плотная зелёная оболочка на них развёртывалась и из-под неё появлялись широкие белые лепестки. Лепестки росли на глазах, их становилось всё больше и больше. Вот уже несколько бутонов распустилось совсем, и вечерний сумрак прорезали снежно-белые звёзды сказочных цветов. Круглые и пушистые, как нежные облачка в летнем небе, широкие, как листья царя цветов - лотоса, они наполняли воздух еле уловимым пьянящим ароматом, от которого кругом шла голова.
- Цветы Неба, - прошептала Поля. - Так вот какие они!..
Но вот к барабанщикам присоединились белобородые чашеносцы. Они начали хватать руками цветы, срывать все лепестки и выдавливать из них в свои высокие чаши прозрачный сок.
- Я не понимаю, почему раскрываются цветы от барабанного боя, - сказала Поля. - Это просто какое-то чудо!
- Никакого чуда, - махнул рукой Кочубей. - Цветы раскрываются от вибрации воздуха. Обыкновеннейшая физика. Разве не так, Увайс?
- Этого мы в школе не проходили, - буркнул тот, не отрывая взгляда от главных альбиносов.
А тем временем среди людей, вместе с которыми наши путешественники пришли из храмового сада, послышались сперва тихие, а затем всё более громкие рыдания и вопли. Плакали мужчины, женщины, дети, словно на похоронах.
- Что случилось? - удивился Максим. - Почему они плачут, Поля? Ты не можешь узнать у этого белобородого, который следит за нами?
- Он молчит и не отвечает ни на один мой вопрос, - сказала девушка.
- Придётся ждать и смотреть, - вздохнул Максиме - Но что-то мне эти пышные церемонии перестают нравиться.
- А они тебе нравились? - спросила Поля.
- Не будем вспоминать о том, что было минуту назад, - отмахнулся Кочубей.
Чашеносцы с наполненными соком чашами подошли к толпе. Главные альбиносы в один голос крикнули: "Бгур бгувас свас!", и белобородые потащили к чашеносцам женщин, детей и мужчин, приведённых из садовых беседок. Начали подталкивать туда же и наших путешественников.
- Мне кажется, что нас хотят напоить этим соком! - сказал Максим.
- Помнишь, в надписи на щите черепахи сказано, что белые, братья готовят из цветов Неба напиток забвения, от которого люди спят долгие годы? - напомнила ему Поля.
- Спать долгие годы - это, очевидно, означает умереть, - пожал плечами Кочубей. - Но ведь не разыскивали же мы эту проклятую долину только для того, чтобы так бесславно закончить свои дни!
Но их тянули к чашам, несмотря на все протесты Поли и на сопротивление Увайса. Те, что попробовали уже напитка забвения, становились неестественно оживлёнными, они больше не плакали, а пускались в пляс, горланили песни, хохотали, и, глядя на них, смеялись довольные альбиносы.
Максим, Поля и Увайс отказались взять в руки чаши с напитком. Когда им попробовали влить напиток насильно, из этого ничего не вышло, кроме того, что Увайс выдернул у одного белобородого добрый клок волос.
- Мы не будем пить! - выкрикнула Поля, обращаясь к главным альбиносам. - Мы свободные люди с гор, и вы не смеете заставлять нас.
Альбиносы молча замахали руками, и к путешественникам сквозь толпу обезумевших от напитка людей начали пробираться суровые воины с широкими мечами.
- Кажется, мы попали в скверную историю, - сказал Максим. - Как ты думаешь, Увайс?
Но Увайса возле них не было. Он незаметно исчез, должно быть, вспомнив общеизвестную истину, что прятаться всегда легче там, где много людей.
- Ты не видела, куда девался Увайс? - спросил
Максим девушку.
- Нет, - ответила та и громко позвала: - Увайс! Увайс!
Сверкающее кольцо мечей сомкнулось вокруг них.
Кто ищет - всегда найдёт
Третий день свирепствовала в горах метель. Ветер стонал, ревел, завывал, высвистывал, крутился и вытанцовывал на одном месте. Спасательная экспедиция, ничего не найдя, возвращалась назад из пещеры, в которой были изображены цветы Неба.
Лежали в спальных мешках, время от времени бросались ловить ту или другую палатку, сорванную свирепым порывом ветра, молчали и думали каждый о своём.
Старый Токтогул, убедившись, что внук его дошёл до пещеры и исчез без следа в белом молчаливом просторе, сразу как-то обмяк, утратил всю свою решительность и выдержку и теперь всё время вздыхал, шмыгал носом и бормотал:
- Ох, Токтогул. Совсем старый стал Токтогул, умирать пора.
Андрейка, - которому было, должно быть, страшнее всех и который ночью вспоминал, как хорошо было в Киеве и как часто он не ценил этого, - днём, когда никто не спал, притворялся весёлым и бодрым и даже пробовал стыдить чабана.
- Да что это вы, дедушка Токтогул, говорите, - смеялся он, - вот утихнет ветер, так разве ж мы не помчимся вниз! А там уже, наверно, и наши путешественники возвратились,
- Ох, - стонал Токтогул, - глупый ты мальчик, как чабанская герлыга. Когда я был такой маленький, как ты, я перед старшими даже рот открыть боялся…
- А я не маленький, - не соглашался Андрейка. - Какой же я маленький, если не побоялся идти в такие горы?
- Ох, Увайс тоже не боялся… Батыр был. Глупая моя голова отпустила его. Теперь умру, кто его будет искать?
А профессор лежал тихо, ни с кем не разговаривая, и всё думал, думал. Он уже не обвинял себя в том, что не помешал вовремя своим ученикам пуститься в такое опасное путешествие. Возможно, он где-то просчитался, да где именно, не знает. Петрюк? Но Петрюка они отправили назад. А может, он лучше знал, где следует искать Максима и Полю? Но остаётся же фактом, что все трое - Максим, Поля и Увайс - добрались до пещеры с цветами, о которой Петрюк ничего не знал. Выходит, что они были здесь уже после того, как Петрюк их оставил. Следовательно, о нём можно не думать. Остаётся пещера. Они там спали. Весьма возможно, что успели перерисовать изображение цветов, начертили план местности. Это не могло занять много времени. А дальше? Что они делали дальше?
И тут Иван Терентьевич вспомнил о стрелках и иероглифах, которыми кончались стебли цветов. Что должны означать эти стрелки? Они указывали куда-то вниз, в том направлении, куда круто обрывался заснежённый склон. Иероглифов профессор ещё не расшифровал. Не смогли их, разумеется, прочитать и Максим с Полей. Но неужели они спустились по этому склону? Может, решили узнать, куда ведут эти стрелки?
Профессор подполз к Токтогулу и крикнул старику в самое ухо:
- Уважаемый Токтогул, приходилось ли вам когда-нибудь ночевать в пещере с цветами?
- А? Ночевать? - переспросил чабан слабым голосом. - Немножко ночевал.
- А сколько раз, не помните?