- Сейчас же наденьте пояса и вы, и вы, Яковлев, - жёстко сказал главный инженер и начал спускаться вниз, но на второй ступеньке остановился и добавил: - А вас, Нина Васильевна, прошу зайти ко мне, когда освободитесь, - и голос его не предвещал ничего доброго.
* * *
Домой Нина вернулась совсем разбитая. В комнатах был беспорядок. Василий Яковлевич готовился ехать в командировку и собирал вещи.
В гардеробе он ничего не мог найти и сердился на Ирину Максимовну, с обеда застрявшую в магазинах. Нина попробовала помочь ему, но вещи у неё валились из рук, и когда она стала пересчитывать носки, получилось сначала семь штук, а потом девять.
- Ты что, заболела? - спросил Василий Яковлевич.
- Нет, папа, просто устала. Скорей бы возвращался настоящий инженер по технике безопасности! Не могу больше.
- Не справляешься?
Нина села за стол, подставила кулачки под подбородок и, помолчав немного, сказала, глядя мимо отца:
- Да, не справляюсь, папа.
- Вот тебе и диплом с отличием!.. - заметил он только, но эти слова его были для неё тяжелей самого тяжёлого наказания.
"Кончено! - думала она, утирая слёзы. - С завтрашнего дня буду работать так, как работал прежний инженер. Буду делать замечания только прорабам и начальникам участков. Пусть они сами принимают меры. В конце концов, что мне до Яковлева, до его матери, до Арсентьева?.. И откуда у меня такое беспокойство за совершенно чужих, за посторонних людей? Очень мне это нужно?.."
Утром ей очень не хотелось вставать. Но она пересилила себя и с тяжёлым чувством пошла на работу. Так же, как и всегда, у ворот её встретил дедушка и, не спрашивая пропуска, отдал честь. Горько улыбнувшись, Нина вспомнила, с каким нетерпением и радостью проходила она эти ворота в первые дни, как она собиралась удивить начальника строительства своими знаниями и энергией. "Даже обиделась, что пропуск потребовали, дурочка", - печально усмехнулась она. Возле доски показателей стоял расстроенный Митя. Против обыкновения он не поздоровался с Ниной, а, надвинув на глаза кепку, отправился к лестнице. В графе вчерашнего дня была выведена жирная двузначная цифра. "Даже ста процентов не сделали, - подумала Нина. - Провалили соревнование. Совсем провалили". По привычке она решила сразу же сходить наверх и проверить работающих. В большом зале второго этажа, за колонной, разговаривали люди.
- Конечно, начальство виновато, - узнала Нина голос монтёра. - Если бы она хоть где-нибудь работала, тогда с неё можно спрашивать. А то прямо от тетрадок. Чего с неё возьмёшь?.. Ей бы сперва в десятниках походить. "Это про меня", - догадалась Нина, и ей вдруг стало так безразлично псе вокруг, что она повернулась и пошла обратно, дав себеслово не выходить сегодня из кабинета до конца работы.
День был ещё более жаркий и душный, чем вчера. Мелкая горячая пыль неподвижно висела в знойном воздухе. Девчата в платьях и косынках окачивали друг друга из брандспойтов с ног до головы. У машин охрипли сигналы. Многие шофёры ездили, подняв капоты двигателей. И от этой редкой для Москвы жары Нина стала ещё безучастней ко всему, как-то даже бесчувственней. И когда Ахапкин, взглянув на неё, тоже не поздоровался, она приняла это как должное и не огорчилась.
За пустым письменным столом сидеть было скучно и глупо.
- Когда будут остальные плакаты? - спросила Нина только для того, чтобы не сидеть без дела.
- Не будет остальных плакатов, - ответил Ахапкин, не отрываясь от своих накладных.
- Не будет - и не надо, - равнодушно сказала Нина.
Дверь распахнулась, и в кабинет вбежала Лида. Лицо её было мокрое от слёз.
- Нина Васильевна!.. - закричала она. - Скорее, Нина Васильевна!..
- Что случилось?
- Скорее пойдёмте… Нина Васильевна… Андрей повис.
- Как повис?!
- Так… Сорвался и повис на цепи… И мы никто не знаем, чего делать…
Уронив стул, Нина выбежала из конторы. От дальнего угла здания, громко разговаривая и размахивая руками, расходились в разные стороны рабочие. Капризно сигналя и переваливаясь на ухабах, ехала белая машина скорой помощи с шёлковыми занавесками, странно выглядевшая среди самосвалов, бетономешалок и контейнеров. Нина бросилась к лестнице, слыша, как за её спиной громко, по-деревенски, плачет Лида, но в это время рядом с ней раздался голос Мити:
- Не бегите, Нина Васильевна. Всё в порядке. Он, если вы хотите знать, уже в санчасти…
Возле санчасти толпились рабочие, заглядывали в окна. Седая сестра с мокрыми руками впустила Нину.
На кровати, возле открытого окна, лежал бледный Арсентьев, обёрнутый мокрой простынёй.
- Солнечный удар, - сказала сестра, - перегрелся.
Тяжело дыша, Нина почти упала на стул. Вошёл врач скорой помощи, осмотрел умными глазами комнату, Нину, спросил сестру, усмехнувшись: "Кто же здесь пострадавший? Он или она?" - и, не ожидая ответа, подсел к Арсентьеву и стал считать пульс.
- А у вас тут с охраной труда слабо, - предупредил он сестру. - В такую жару надо следить, чтобы в кепках работали… Через полчаса он будет в полном здравии. - Последние слова он сказал почему-то Нине и, попрощавшись с сестрой, вышел.
- Идите-ка отдохните, Нина Васильевна, - ласково посоветовала сестра. - Смотрите, на вас лица нет.
- Какой тут отдых! - встрепенулась Нина. - Надо сейчас же проверить, как там, наверху…
И чувствуя, как всё её тело наливается прежней молодой силой, она выбежала из санчасти и, не отдыхая на площадках, стала взбегать по лестнице наверх. "Сейчас я заставлю их всех работать, как полагается, - возбуждённо шептала она. - И пусть хоть сам Роман Гаврилович упрекает меня, пусть насмехаются надо мной монтажники, я всё равно не отступлюсь, ни на шаг больше не отступлюсь от своих требований!.. Забота о людях совсем не лёгкое и не простое дело. И когда- нибудь Арсентьев поймёт это… А может быть, и не поймёт… А я всё равно не отступлюсь!" Так она бежала, не останавливаясь, вплоть до двадцатого этажа. И только здесь, на двадцатом этаже, она опомнилась и остановилась, и услышала за своей спиной всхлипывания. Вслед за ней поднималась Лида.
- Ой, как вы быстро, - сказала Лида, - прямо, вас не догнать… Спасибо вам, Нина Васильевна!..
- За что?
- За Андрея! - и Лида обняла её и спрятала залитое слезами лицо у неё на плече.
"Ну вот, так я и знала!" - устало подумала Нина, поглаживая Лиду по спине и чувствуя, как прежняя слабость и безразличие охватывают её.
- Я сперва пугалась его, не хотела с ним никуда ходить… - торопливо говорила Лида. - Напугали меня наши девчата. А вчера не стерпела, думаю: "Будь что будет!" - пошла с ним в кино. Он хороший такой парень… Очень хороший. Такой парень, прямо я не знаю!.. - и она снова заплакала и приникла к Нининому плечу.
Чувство враждебности и вместе с тем какой-то материнской нежности к этой девушке овладело Ниной, и, со страхом ожидая, какое из этих двух чувств возьмёт верх, она стояла, держась за поручень и глядя в пустоту широко раскрытыми глазами. Чувство враждебности стало усиливаться, но в это время зазвенела железная лестница, на площадку поднялся Митя и крикнул:
- А инженер-то вернулся, Нина Васильевна!
- Какой инженер? - не поняла Нина.
- Тот, который в больнице лечился.
- Ну вот, наконец-то кончились мои мучения! - сказала она и тут же почувствовала, что слова эти не доходят до её сознания. - Ну вот, кончились мои мучения, - раздельно повторила она. - Теперь можно выбирать настоящую строительную работу. - И с удивлением поняла, что не может испытать от этого долгожданного известия никакой радости.
Опасение за судьбы Мити, Андрея, Нюры, Лиды зашевели- лось в её душе, и она не могла представить, как можно доверить всех этих непослушных людей кому-то другому. "Ну вот, - рассердившись на себя, подумала она, - столько дней ждала, ждала, а теперь на попятную! Здесь не детский сад, Нина Васильевна".
- Что это вы задумались? - спросила Лида.
- Ничего, ничего, Лидочка. Мне придётся перейти на другую работу, так ты смотри…
- Вы уходите от нас?
- Нет. Пришёл прежний инженер по технике безопасности, которого я временно заменяла. Пожилой, опытный мужчина. Не то что я - сразу от тетрадок… Только он вряд ли станет подниматься сюда. Так я тебя прошу: ты сама последи за ребятами. В жаркие дни, чтобы работали в кепках. И за собой следи. Вот так нельзя - облокачиваться на перила. И на провода наступать нельзя. Мало ли что…
И, утирая мокрое от Лидиных слёз лицо, Нина пошла вниз в контору.
За письменным столом сидел хмурый старик в чёрных сатиновых нарукавниках. Стаканчик с цветами был переставлен на подоконник. Старик листал дело с приказами, выпущенными в его отсутствие. Он поднял на Нину светлые глаза, оценивающе осмотрел её всю и только после этого, с трудом приподнявшись со стула, поздоровался и назван себя.
- А приказы-то вы не в то дельце подшивали, Нина Васильевна, - сказал он.
Направляясь в контору, Нина собиралась рассказать ему о сложности обстановки на строительстве, о том, что надо немедленно назначить общественных инспекторов на участках, хотела предложить кандидатуры этих инспекторов, хотела рассказать о непорядках с такелажными приспособлениями, о недостатке плакатов, но вместо всего этого, неожиданнодля себя, произнесла: - Жаль мне уходить с этой работы…
- Да, пожалуйста, не уходите! - обрадовался старик. - Если вы сможете уговорить начальника, я вам буду бесконечно обязан. У него давно лежат две моих просьбы о переводе в технический отдел.