Несмотря на то, что Байры было всего двенадцать лет, он казался совсем взрослым - во всяком случае Кумыш. Недаром учитель Сары именно его назначил старостой класса. Он был рослым и смелым мальчишкой и соображал он тоже быстро. Он спрыгнул с ишачка и привязал его к тутовому дереву.
- О чём они ещё говорили, Кумыш?
Торопясь и перебивая саму себя, Кумыш, как могла, рассказала Байры всё, что она теперь знала.
- Отец сказал, что если я кому-нибудь проговорюсь, он вырвет мне язык. И ещё я должна весь день сидеть дома, а то он поймёт, что я куда-то бегала. Что делать, Байры, придумай!
Байры задумался. В это время вдали показался всадник, в котором Кумыш сразу же узнала своего отца. Оцепенев, она только сказала упавшим голосом:
- Сейчас он меня убьёт.
- Спрячься в тутовнике, - сказал ей Байры. - Быстро.
Когда Махтум, поравнявшись с ним, придержал кобылу, на тропе не было никого, кроме мальчика, старательно поправлявшего седло у своего ишачка. Лицо мальчика показалось Махтуму знакомым и он спросил:
- Ты кажется учишься вместе с моей Кумыш?
Мальчик кивнул.
- А ты её случайно не видел сегодня?
- Ведь школа закрыта, - сказал Байры.
Махтум подозрительно взглянул на него, хотел ещё что-то спросить, но махнул рукой и тронул поводья. Когда он скрылся из глаз, Байры позвал:
- Кумыш, выходи.
- Куда он поехал? - спросила Кумыш.
- В сторону железной дороги. Давай сделаем так: ты беги скорее домой и говори, что весь день никуда не выходила. А я сделаю всё остальное. Ну, беги.
И Кумыш со всех ног припустила домой. А Байры повернул своего ишачка и потрусил вдоль Ханского кяриза к разъезду, на котором всегда выходил, приезжая из Ашхабада, учитель Сары. Каково же было его изумление, когда он увидел привязанную к колышку кобылу Махтума. А затем и его самого. Увидев Байры, Махтум свирепо уставился на него.
- Ты что здесь потерял?
- Ничего, Махтум-ага, - вежливо ответил Байры. - Я просто вспомнил, что сегодня утром приезжает наш учитель и решил его встретить.
- Ты что, думаешь, что учитель без тебя дороги а аул не найдёт?
- Найдёт.
- Так какого же чёрта здесь делаешь?
- Пока нажну немного травы, - упрямо ответил Байры, - встречу учителя и провожу его.
- А я тебе говорю, чтобы ты проваливал отсюда.
- Нет, Махтум-ага. Я обязательно должен увидеть учителя Сары.
Махтум подошёл к мальчику вплотную.
- Может быть ты всё-таки встречал Кумыш?
- Где я её мог видеть, Махтум-ага. Школа-то закрыта.
- Всё равно, вот тебе мой совет: уезжай жать свою траву в другом месте. Тебе же лучше.
- Я должен встретить учителя Сары.
Махтум ничего не стал больше говорить. Если мальчишка потащится провожать учителя, Кертык, не моргнув, прикончит обоих. Жаль, что мальчишка такой упрямый. Он, Махтум, снимает этот грех с души, он сделал всё, что мог.
Как только вдали показался состав, Махтум исчез. Скрежеща колёсами, паровоз притормозил и остановился, отдуваясь. На разъезде в этот раз никто не сходил и не садился. Может быть учитель задержался в городе? Не успел Байры об этом подумать, как он увидел учителя - тот легко соскочил с подножки последнего вагона, взял под мышку свой тощий портфель и зашагал к площадке перед разъездом. Байры со всех ног бросился ему навстречу. Надо сказать, что, увидев Байры, учитель немного удивился.
- Что ты здесь делаешь, Байры-джан?
- Я вас встречаю, учитель.
- Тебе уже наверное пора назначать свидание девушкам, а не учителям. Почему ты решил вдруг меня встречать?
Байры рассказал то, что узнал от Кумыш. Учитель некоторое время молчал, глядя в одну точку. Потом сказал:
- Хорошо, что ты меня встретил, Байры. Спасибо. С такими храбрецами, как ты и Кумыш, ни один враг не страшен…
От разъезда к аулу вёл только один путь - вот почему, когда прошёл час после прихода поезда, а учитель и мальчик всё не появлялись, ни Кертык, ни Махтум не обеспокоились: на разъезде спрятаться было негде, и рано или поздно они появятся здесь. Но когда прошло три часа, Махтум осторожно вернулся обратно - и не нашёл ни ишачка, ни какой-нибудь живой души. И учитель и мальчик с ишачком, как сквозь землю провалились. Не желая объясняться с Кертыком, Махтум стегнул свою кобылу и оврагом, стараясь чтобы его никто не заметил, вернулся к аулу.
А Кертык всё ждал своего часа. Он сидел в засаде до самых сумерек. Настроение у него было отвратительное. Куда подевался жалкий учителишка, куда исчез сам Махтум? У него мелькнула мысль, что Махтум мог предать его и сам предупредил учителя о засаде. Может быть Сельби рассказала ему обо всём, что произошло ночью, и Махтум захотел отомстить?
И Кертык пожалел, что не прикончил Махтума, когда тот был под рукой - если его подозрения оправдаются, теперь уже трудно будет поймать старого агу врасплох. Но потом он подумал ещё, что убей он Махтума, он сорвал бы успех отряда Мамеда Сардара, а случись по его, Кертыка, вине нечто подобное, Мамед Сардар, не колеблясь, приказал бы содрать с Кертыка шкуру и набить её саманом.
И по огромному телу Кертыка пробежала дрожь. Чтобы как-то взбодрить себя, он стал думать о Сельби. Да, он всё ещё ощущал трепет её грудей у него под ладонями. Он понюхал свои руки - ему казалось, что они ещё хранят запахи молодого тела женщины. Спокойно, Кертык, спокойно. Эта добыча будет твоей. Чёрт с ним, с учителем Сары. Пусть Махтум поможет Мамеду Сардару и пусть его отряд прикончит учителишку, какая разница. А когда отряд уйдёт, он, Кертык, прикончит агу и с Сельби в седле скроется в Иране - там ему не страшен никакой Мзмед Сардар. Да, так он и поступит, аллах тому свидетель…
Так мечтал Кертык. А Махтум тем временем въезжал в свой собственный двор. Все дети были в сборе, и они, вместе с вернувшейся от родителей старшей женой Махтума, Мяхирджамал, вышли встречать своего повелителя. Мяхирджамал была женщина грозная, пышная и гневливая. Узнав о ночном происшествии, она во всём обвинила Сельби, да и кого же было винить? Ведь останься она, Мяхирджамал, дома, такого безобразия никогда бы не случилось. И Мяхирджамал язвительно сказала Сельби:
- Теперь ты видишь, чего ты стоишь? На один топь-ко день оставила я на тебя дом, а что получилось? Ты опозорила всех нас. Наверное, только и спасала от нашего хозяина своих щенков, а все побои достались моим.
От такой несправедливости у Сельби на глаза наворачивались слёзы. Разве она своим телом не защитила Кумыш? Разве делила детей на своих и не своих, как это всегда делала сама Мяхирджамал? Но она ничего не отвечала на попрёки старшей жены, и только молчала, опустив голову. Неизвестно, чем бы это всё кончилось, если бы не раздалось грозное покашливание хозяина дома, въезжавшего во двор: при виде мужа, грозная Мяхирджамал становилась, тише воды и ниже травы. Она, в, ся сияя, бросилась ему навстречу, но Махтум не был намерен сегодня делать различие между правыми и виноватыми. Первый удар плёткой достался Мяхирджамал. Она охнула и бросила полный ненависти взгляд на Сельби - ведв всему винои была она, проклятая вторая жена. А потом пришёл черёд и Сельби, и грозная плётка оставила рубец на её нежном теле. Потом Махтум отыскал взглядом Кумыш и поманил её к себе. Вся дрожа, девочка не спускала с отца взгляд. Махтум поднял тяжёлую плеть:
- Ты где была, негодная?
- Дома.
- Ты врёшь мне.
Не отводя глаз от плётки, Кумыш сказала:
- Я была дома. Всё время. Пряталась в винограднике.
- С чего бы тебя прятаться, если ты ничего не натворила.
- Я боялась, что ты снова станешь меня бить.
Махтум посмотрел на поднятую плётку, потом на тоненькую девочку, свою дочь. Он ей и верил, и не верил. Он подумал о том, что один удар плёткой может сделать её калекой на всю жизнь. А потом он подумал, что всё в руках всевышнего, и что если эта негодница каким-то образом и ухитрилась предупредить учителя и тем спасти его от смерти, то для него, Махтума, в этом больше хорошего, чем плохого - наверняка, ему пришлось бы прятать после этого у себч Кертыка. А ещё он вспомнил то, что никак не хотел вспоминать - как Кертык оттолкнул его от Сельби, словно защищая её, а потом ногой перевернул лампу, и что тут же послышались ругательства Сельби и звук пощёчины, Неужели Кертык позволил себе воспользоваться темнотой и посягнуть на его, Махтума, честь в его же собственном доме?
Зная, что из себя представляет Кертык, Махтум вполне мог это допустить.
Кумыш всё ещё стояла перед ним, ожидая наказания. Махтум ограничился тем, что дал ей затрещину, от которой девочка отлетела под ноги, Сельби. Та бережно подняла её с земли и прижала к себе. А грозный властелин прошёл мимо обеих жён, лёг под одеяло и укрылся им с головой. О чём он думал там, под одеялом, никто и никогда не узнал…
Избегнув смертельной опасности, учитель Сары не стал терять времени даром. В тот же час он собрал на закрытое собрание всех комсомольцев села. Результатом этого собрания было то, что этой же ночью опустела глубокая яма, вырытая под саманом во дворе у Махтума - английским винтовкам и патронам скоро было найдено своё применение. Они перешли в руки комсомольского боевого отряда так же, как и пшеница перешла в колхозный амбар. Трудно сказать, удалось бы это сделать, если бы не помощь всё той же Кумыш - это она держала огромного пса, который только скулил от радости и облизывал свою маленькую хозяйку всё то время, что комсомольца сначала разрывали, а потом засыпали обратно яму и забрасывали её саманом. Помогло делу и то, что после бурного вечера и Махтум, и Мяхирджамал спали, как убитые.