- Было-было.
- И что, это правда лечится мастурбацией?
- Более-менее, - говорит Джим, листая журнал.
Я решительно встаю с кровати.
- Ладно, с чего начинать?
- Э?
- Ну, подсказывай мне, что делать.
Джим морщит нос.
- Ну, сперва разложи салфетки.
Я беру упаковку бумажных салфеток и раскладываю их на ковре в один слой, стараясь, чтобы между ними не оставалось зазоров.
- Теперь раздевайся и приступай.
- А ты отвернись.
- За тобой надо присматривать, Спек. Чтобы ты ничего себе не оторвал.
- А я думал, что так оно и задумано.
Как всегда, когда я пытаюсь шутить, мой призрачный друг и наставник вместо того, чтобы смеяться, только презрительно морщит нос и смотрит на меня, как на последнего идиота. Он нарочно так делает, чтобы меня позлить. Но вот что странно: едва я снимаю свои спальные шорты лунного цвета, животное впадает в истерику. А когда я берусь за свой пенис, Джим уже катается по полу и ржет, как конь.
- Джим, ты мне очень мешаешь. - Я закрываю глаза и пытаюсь представить себе жену, бегущую босиком по пустынному пляжу. Пенис уже отзывается и увеличивается в размерах. Джим, кстати, тоже. Он заполняет собой все пространство, и я уже ничего не вижу, кроме двух здоровенных яиц, двух сине-желтых шаров, которые болтаются у меня перед носом, угрожая сбить меня с ног. - Джим, - кричу я испуганно, - какой ты огромный!
И вдруг все кончается, и жизнь опять превращается в комедию положений.
- Не тычь мне в лицо свои призрачные гениталии.
- Прошу прощения, но вот так я устроен.
- А мы еще говорим о какой-то там дружеской помощи и участии. - Я наклоняюсь, чтобы надеть свои спальные шорты, и вижу, что промахнулся. В смысле, мимо салфеток.
- Черт, - говорю я с досадой, - кажется, я нечаянно испачкал каталог жены. По которому она выписывает одежду.
- Так, мне пора.
- Джим, погоди. Что мне делать?
- Прости, Спек, я спешу. Боюсь опоздать на автобус.
- Но, Джим…
Я вырываю залитую спермой страницу и сминаю ее в плотный шар. Бегу в ванну, бросаю скомканный листок в унитаз и спускаю воду.
- От вас, жирафов, одни неприятности, - говорю я, потрясая кулаком в сторону прозрачного силуэта моей пятнистой погибели. - Уйди с глаз моих, ирод. Пока я не вызвал полицию.
Крутые копы
Мы с Воздержаньей смотрим телевизор. Вернее, пытаемся смотреть, потому что сосед из соседнего дома смотрит телевизор всегда, а у него дальнобойная спутниковая антенна, которая вечно сбивает картинку на нашем ящике. Пару минут я пытаюсь с этим мириться. Потом встаю, прочищаю горло, открываю рот, чтобы высказать все, что я думаю, закрываю рот и сажусь на место.
Воздержанья проводит рукой по своим длинным каштановым волосам.
- Только, пожалуйста, не психуй. Все равно там нет ничего интересного.
- Я пытаюсь вникнуть в сюжет. Люблю полицейские драмы.
- Но, Скотт, ты ведь даже не смотришь на экран.
- Мне надо перепроверить сценарий, - говорю я, потряхивая распечаткой. - "Космонавт в космосе". Первый сезон,третья серия.
- Тогда расскажи мне, что там происходит.
- Ну, Космонавт летит в космос, и…
- Нет. В телевизоре.
Я показываю на полицейского на экране.
- Вот этот парень. Вокруг него все и закручено. Он за кем-то там гонится. Или, наоборот, убегает. Так или иначе, он бежит.
- Он хорошо бегает, быстро.
- А как же иначе? - говорю я со знанием дела. - В противном случае его бы не взяли в полицию.
- Смотри, он достает пистолет.
- Черт, - говорю я с досадой, когда на экране опять возникают помехи. - На самом интересном месте. Ты что-нибудь видишь? Я - вообще ничего.
- Только подошвы его ботинок. Вон там, в самом низу. И еще - краешек его фуражки.
- Ну вот, теперь еще и картинка перевернулась ногами вверх.
- Нет, Скотт. Просто он уронил фуражку, а потом перелез через стену, но свалился и зацепился ногами за дерево.
- Нет, действительно, сколько можно?! Если так будет продолжаться и дальше, - говорю я с угрозой в голосе, - я пойду к нему и все выскажу. Все, что думаю.
- Скотт, успокойся. Тебе нельзя волноваться. А то опять тебе снова начнет мерещиться эта твоя говорящая зебра.
- Он не зебра, он жираф. И он мне не мерещился. Он настоящий. К несчастью. Ну, вот опять, - говорю я, когда картинка на экране вновь пропадает. - Все, я иду к нему. - Я решительно поднимаюсь со своего высокотехнологичного кресла, держу паузу, чтобы жена вразумила меня, неразумного, и не дала совершить нечто такое, о чем я потом пожалею, и снова сажусь.
- Я думала, ты собрался идти к нему.
- Так картинка теперь нормальная. Я вижу его пивное брюшко.
- Вообще-то это подтянутый крепкий живот, - говорит Воздержанья. - Просто картинка вся перекосилась. Может, тебе и вправду стоит сходить. Только будь осторожен, Скотт. Он - крупнее тебя.
Крупнее, да. Но, задаюсь я вопросом, всегда ли "крупнее" значит "лучше"? Мысленно сравниваю свой пенисе размером фаллоимитатора, спрятанного в комоде жены, и прихожу к выводу, что да. Именно это оно и значит.
- Хорошо, - говорю я, вставая с кресла. - Скотт Спектр никому не позволит испортить себе субботний вечер. - И я решительно выхожу из дома, даже не надевая кроссовок.
Тук-тук-тук - это я стучу в дверь, а сердце стучит: бум-бум-бум. И прежде чем разум успевает спросить у тела, что оно тут забыло и насколько оно уверено, что ему вообще следует здесь находиться, как дверь открывается, и меня бурно приветствует наш сосед Эдди.
- Эдди, - говорю я, обозревая его подбородок снизу. - Э… как поживаешь? Что делаешь?
- Да вот телик смотрю. Этот крутой сериал про полицию, который "Крутые копы". Принимаю его через спутник, со своей новой антенны с дальним радиусом действия.
- Прикольно. Мы тоже его принимаем со своей старой антенны с коротким радиусом действия.
- Теперь делают новые, Скотт. И новые гораздо лучше. Потому что старые - дерьмо на палочке.
- Эдди, сигнал с твоей новой антенны перебивает нам всю картинку. Пойдем, сам посмотришь… - Я не успеваю договорить. Горло как будто сжимает железным кольцом, и я вырубаюсь.
И вот я лежу, распростертый на травке перед домом соседа Эдди. Жена тоже здесь: пытается расстегнуть ворот моей специальной рубашки с логотипом "Космонавта в космосе". Эдди поправляет на мне очки, а пожилая леди, старушка божий одуванчик из дома через дорогу, деловито снимает с меня мои тапки в виде инопланетных пришельцев. Все кажется странным, как будто я смотрю на мир через толстые линзы. Я сам, жена, наш сосед Эдди и упомянутая старушка. Бабуля Кошак. И, возвышаясь над всеми во всей пятнистой красе, маячит сам мистер Лиственное Дыхание, жираф Джим. Его глупая морда расплылась в дурацкой улыбке.
- Джим, у меня только что был второй сердечный приступ.
- И что, тебе медаль дать?
- Ну, можно хотя бы слегка посочувствовать.
Джим наклоняется ко мне близко-близко и говорит, дыша мне в лицо запахом свежих листьев с самых верхушек деревьев:
- Что за чушь?
- Нет, правда, Джим. Прояви толику сострадания.
- Чего проявить?
- Я думал, что мы закончили с этим делом. На прошлой неделе я мастурбировал целых три раза и один раз - даже с семяизвержением. И еще я купил специальный журнал для ножных фетишистов.
- Давай, Спек, соберись. Встрепенись, возбудись и приласкай жену так, чтобы у нее аж миндалины заболели.
- Все, что скажешь, - говорю я умоляюще, - только дай мне еще один шанс.
- Это уже не ко мне. Я всего-навсего скромный посыльный. А теперь поднимайся, пока эта милая бабушка не смылась с твоими тапками.
- Скотт, - говорит жена, когда я принимаю сидячее положение, - а мы уже думали, что ты все…
- Ага, - говорит Эдди. - Думали, что ты дал дуба.
- Мои тапочки в виде инопланетных пришельцев! - кричу я в панике. - Где мои тапочки в виде инопланетных пришельцев?!
Все взоры обращаются на Бабулю Кошак, которая шаркает через дорогу, напялив мои любимые инопланетные тапки прямо поверх своих мягких старушечьих шлепанцев.
Я встаю на ноги и расправляю плечи.
- Воздержанья, - говорю я торжественно, - я теперь не такой, как раньше. Я стал другим человеком. - Я подхожу к ней и целую, пылко и страстно. В лоб. Потом поворачиваюсь к соседу. - Знаешь, что, Эдди? Эта твоя дальнобойная антенна - просто зверь, а не антенна.
- Хочешь, пойдем ко мне? Телик посмотрим?
- Э…
- Пойдем, пойдем, - говорит Эдди. - Вверх по лиственнице.
Я как-то далек от рабочего класса и не всегда понимаю их специфические выражения, но из контекста мне ясно, что сосед приглашает меня наверх, к себе в спальню. Но поскольку я стал другим человеком, у меня просто нет выбора: я не могу не принять приглашения. Помахав Воздержанье рукой - она тоже машет в ответ, вытащив тонкую руку из кармана своей длинной коричневой юбки, - я вхожу в дом следом за Эдди и закрываю дверь.
- А жена дома?
- Она меня бросила, Скотт. Говорит, я ей внимания не уделяю. Целыми днями смотрю телевизор.
- Да, невесело.
- Жизнь вообще невеселая штука, - говорит Эдди, цитируя "Крутых копов". И продолжает цитату: - Рвешь задницу, носишься как угорелый вверх-вниз по лиственнице - ради чего? Ради чего мы вообще живем? Чтобы арестовывать граждан и бить их ногами по голове?
- Это точно.
- Помнишь, кто так говорил, Скотт?
- Инспектор Синий?
- Инспектор Черный, - говорит Эдди. - Инспектор Синий, это который с тяжелым характером.