- И справедливо. Мы платим налоги по таксе, а нам оплачивают такси. - Я жду, что Воздержанья засмеется. Она не смеется, и я поясняю: - Я сейчас не пытался шутить.
- Я знаю, - говорит она и еще крепче сжимает мою руку.
- Если бы я попытался шутить, ты бы сразу это поняла. И тебе было бы очень смешно. Всем было бы очень смешно. Мы бы просто валялись от смеха. Таксисту пришлось бы остановиться, чтобы мы все отсмеялись.
Воздержанья улыбается. Да, у меня не получается ее рассмешить, но я знаю, как сделать так, чтобы она улыбнулась.
И вот мы в больнице, в хирургическом отделении. Внутри. Здесь все такое же, как снаружи, только с изнанки. Здесь есть деревья в больших горшках. Стены покрашены в небесно-голубой цвет. Простыни и наволочки - снежно-белые. Мы с Воздержаньей сидим на кровати, держась за руки. Нас поместили в отдельную палату и поставили нам двуспальную кровать. Они просто не знали, что мы - современная пара и спим в разных кроватях.
- Так приятно, - говорит Воздержанья, разглаживая рукой простыню. - Я имею в виду, что вместе. В одной кровати.
Я соглашаюсь:
- Приятно. Но не практично.
- В каком смысле?
Я пытаюсь придумать пример.
- Ну, допустим, ты спишь. А я хочу повернуться, чтобы почесать локоть. Ну или колено. И могу случайно пихнуть тебя локтем. Или коленом.
- Да я бы не стала особенно возражать.
- Но это опасно, - говорю я с искренним беспокойством. - У меня острые локти, а колени - твердые.
- Я все равно бы не стала возражать.
- Но, Воздержанья, а вдруг тебе было бы больно. А я не хочу, чтобы тебе было больно. И в жизни не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе боль.
Она при поднимает бровь.
- Даже если я тебя попрошу сделать мне больно?
- Как я понимаю, ты сейчас говоришь чисто гипотетически.
Она отводит глаза.
- Иногда, когда тебе делают больно, это даже приятно.
- Например?
Воздержанья на секунду задумывается, а потом говорит:
- Помнишь, меня укусила пчела? Прямо в попу. И я попросила тебя, чтобы ты шлепнул меня по попе. Чтобы перебить боль от укуса. И ты меня шлепнул.
Я тоже задумываюсь, а потом говорю.
- Странный такой был укус. Даже отметины не было. И пчелы, кажется, тоже.
Она улыбается.
- Что-то я ничего не понимаю.
- Все очень просто. Не было никакого укуса. Я все придумала. Чтобы ты меня шлепнул по попе.
- Воздержанья! - Я потрясен и смущен.
- Мне было стыдно, что я соврала, - продолжает она, - но это был единственный способ заставить тебя меня шлепнуть. Я подумала: как заставить практичного человека сделать что-то такое, чего он не сделает без веской причины? Надо дать ему эту вескую причину.
Я киваю.
- Помнишь, что ты сказал в такси? Про то, как устроена голова у художников. Ты и вправду считаешь себя художником?
Я снисходительно вздыхаю.
- Есть два типа художников, Воздержанья. К первому типу относятся поэты, живописцы и художники-декораторы. Нет, художники-декораторы относятся ко второму. Второй тип, он более практичный. Художники второго типа творят искусство более практичной направленности.
- Как твой сериал "Космонавт в космосе".
- Да. Космонавт. В космосе. Что может быть более практичным?
Открывается дверь, и в палату заходит мужчина с планшетом.
- Мистер и миссис Спектр?
Мы киваем.
- Хочу познакомить вас с теми, кто будет ухаживать за вами, пока вы находитесь у нас в больнице. - В палату заходят еще несколько человек. - Это старшая медсестра, Матрона. Она отвечает за ваше здоровье в целом. Меряет температуру, сжимает в объятиях и прочее в том же роде.
Сестра Матрона выходит вперед. Это дородная, крупная женщина, но крупная по-хорошему. Как большой торт.
- Здравствуйте, мистер и миссис Спектр.
- Это профессор Умник, - говорит мужчина с планшетом. - Руководитель исследовательского отдела исследований рака мозга.
Профессор Умник вынимает руку из кармана своих светло-бежевых брюк, и мы обмениваемся сердечным рукопожатием. Он очень худой. Наверное, самый худой человек на свете. С реденькой светло-бежевой бородкой.
- Здравствуйте, Скотт, Воздержанья. Душевно рад познакомиться.
- Это доктор Мужикк, - продолжает мужчина с планшетом. - Ваш лечащий врач.
Доктор Мужикк - это женщина, причем очень женственная, хотя одета очень по-мужски. Правда, забавно: когда красивая женщина одевается как мужчина, над ней никто не смеется и никто не рвется ее побить, тогда как мужчина, одетый в женское платье, смотрится по меньшей мере нелепо.
- А это доктор Жираф, консультант по любым сексуальным вопросам.
- Привет, - говорит Воздержанья, вдруг покраснев.
Мужчина с планшетом сует планшет под мышку.
- Мой кабинет - в самом конце коридора. Если будут проблемы, сразу же обращайтесь.
- Спасибо, - говорю я. - Очень радостно осознавать, что мы попали в хорошие руки.
- Кстати, о руках, - говорит Воздержанья, когда все уходят. - Ты заметил, у этого последнего доктора, который Жираф? Заметил, какие у него руки?
- Нет. А что у него с руками?
- Они такие большие, - говорит Воздержанья. - И странные.
- Нет, не заметил.
- Как ты мог не заметить?!
- Столько новых впечатлений. Столько новых лиц. Да еще этот рак мозга, у меня от него жутко болит голова.
* * *
На следующий день сестра Матрона будит нас в половине двенадцатого. Она раздвигает занавески на окне, и солнечный свет заливает комнату.
- Как мы себя чувствуем?
- Замечательно, - говорит Воздержанья, разглаживая свою длинную коричневую ночную рубашку.
- Мне не спалось, и я прибег к старому испытанному способу построения стены из подушек, - говорю я, разбирая стену из подушек. - Способ безотказный.
- Давайте я вас обниму, - говорит сестра Матрона, вытаскивая меня из постели и прижимая к своей необъятной груди. - Ваша очередь, миссис Спектр, - говорит она, проводя ту же самую оздоровительную процедуру с моей женой.
Я поднимаю руку.
- Сестра Матрона, можно задать вам вопрос?
- Только если вопрос будет касаться моих непосредственных служебных обязанностей, - говорит она, поправляя на мне очки.
- В какой-то степени да. - Я делаю глубокий вдох. - Матрона - это фамилия или звание? - Она озадаченно хмурится, и я поясняю: - Ну, может быть, у медсестер есть свои категории, и сестра-матрона - это сестра высшего ранга. Или категории есть у матрон, и вы - матрона-медсестра.
- Я поняла. - Она взбивает одну из моих подушек. - Я как-то об этом не думала. Моя должность - сестра-матрона, так что, наверное, я и есть медсестра-матрона. Высшего ранга.
Я киваю.
- Но, с другой стороны, моя фамилия действительно Матрона, так что я еще и Матрона-медсестра.
- То есть и то, и другое, - говорит Воздержанья.
Сестра Матрона обходит кровать и взбивает одну из подушек жены.
- Сестра Матрона, - говорю я, и сестра Матрона обходит кровать обратно, берет вторую мою подушку и взбивает ее, как и первую.
- Сестра Матрона, - говорит жена, стараясь не улыбаться.
- Сестра Матрона, - говорю я и смеюсь уже в голос. На этот раз сестра Матрона останавливается в изножье кровати и упирает руки в бока.
- Я не могу ухаживать за вами обоими одновременно. Что же мне, разорваться?
Но к счастью для сестры Матроны ей не приходится разрываться, поскольку в палату заходит доктор Умник.
- Сестра Матрона, я бы хотел пообщаться с пациентами.
Сестра Матрона быстро проводит очередной краткий сеанс терапевтических объятий, взбивает наши подушки и уходит.
- Очень толстая женщина, правда? - говорит профессор Умник, дергая себя за реденькую светло-бежевую бородку. - Я пришел рассказать вам о раке мозга, иначе известном как мозговой рак мозгов, и о своей роли руководителя исследовательского отдела исследований рака мозга. - Он смотрит на часы, потом - на дверь. - Но это - в следующий раз, поскольку пришла доктор Мужикк, проводить терапию в рамках курса лечения рака мозга.
Доктор Мужикк - очень женственная женщина-врач, которая одевается как мужчина. С ней - ассистент, существо неопределенного пола, с белым пластиковым чемоданчиком. Ассистент ставит его на кровать, открывает крышку и принимается выкладывать на постель инструменты. Мне становится страшно, что доктор Мужикк применит их все, но ассистент достает последний инструмент, убирает все остальные обратно в белый чемоданчик и закрывает крышку.
- А для чего эта штука?
Доктор Мужикк смотрит на меня.
- Вы ведь будете смелым, отважным мальчиком?
Я киваю.
- Вот и славно. Приспустите штаны и вставайте на четвереньки.
Когда вокруг все одеты цивильно, а ты обряжен в пижаму, это немного смущает, и особенно если пижама украшена изображениями героев научно-фантастического телевизионного сериала. Но если пижаму приходится снять, пусть даже только штаны, это смущает гораздо больше. Мое первое, инстинктивное побуждение - бежать без оглядки. Но куда бы я ни побежал, рак мозга от меня все равно не отстанет. Так что я покорно встаю на четвереньки, задницей кверху, и слегка приспускаю пижамные штаны, обнажив поясницу почти до самых ягодиц.
- Еще ниже. Или мне вызвать сестру Матрону?
Я приспускаю штаны еще на чуть-чуть.
- Ниже, ниже. Мне надо видеть ваши яйца.
Я подчиняюсь, хотя и с большой неохотой, а ассистент тем временем готовит инструмент, наполняя его чем-то вроде белой лекарственной мази.