Впервые Алексей увидел ее рано утром, в бассейне, буднично кипящем от напряжения тел. С шести утра от плеска прозрачной хлорированной воды тут царствовал невообразимый гул, похожий на шум морского прибоя, только искусственный, лишенный жизни природы, без запаха морского берега и ощущения бесконечности воды. Все это не замечала клокочущая энергия мыши, стремящихся покорить воду. Привычно борясь со временем и беспокойно поглядывая во время поворота-кувырка на пунцовые стрелки громадного настенного секундомера, Алексей боковым зрением заметил, что на соседней дорожке кто-то плывет вровень с ним. Да мало ли кто мог это быть, ведь он не бог весть какой пловец по меркам спортсменов. Но если он плыл, тяжело взмахивая руками, хрипя от усилий, то на соседней дорожке кто-то двигался очень тихо, без всплеска и напряжения. Более того, этот кто-то был особой женского пола, худышкой с тонкими, как веточки, руками. В какой-то момент его начала раздражать темная полоска купальника, вытягивающаяся в ровную, параллельную поверхности воды линию при каждом энергичном толчке ногами. Алексей плыл размашистым кролем, бурно замешивая воду вокруг себя, девушка – мягким, лягушечьим брассом, долго скользя в воде без движения и вытянувшись в струнку после каждого энергичного толчка ногами, будто кто подталкивал ее извне или тело ее было умащено специально для снижения трения о воду. Это было невероятно. Алексей прибавил темп, но лишь стал больше задыхаться. Он перестал считать метры и смотреть на секунды, переключив все внимание на упругое тело девушки. "Спортсменка, пловчиха, – успокаивал он себя, – я ей, естественно, не ровня". Но мужское начало протестовало в нем, и невольно он только и думал, чтобы обогнать дерзкую девчонку. На одном из поворотов Алексею это почти удалось, хотя и ценой невероятных усилий: он кувыркнулся, резко оттолкнулся и произвел моторный вихрь ногами, но когда повернул голову для вдоха, увидел, что никого нет ни рядом, ни сзади. Отстала, мелькнуло в голове. И он хотел тоже остановиться, чтобы посмотреть, кто это его изводил в течение десяти или пятнадцати минут. Но застыть посреди бассейна после рывка противоестественно и глупо, и это сразу же выдало бы его. Внезапно ему стало стыдно, и даже в воде он почувствовал, что уши стали горячими от прилившей крови: а вдруг она совсем маленькая, а тут девятнадцатилетний болван вздумал с ней соревноваться. И Алексей поплыл дальше, надеясь рассмотреть пловчиху получше, во время пятидесятиметрового круга. Но когда он вернулся к месту ее остановки, там никого не было. Вернее, занять дорожку собирались двое юношей, очевидно школьников со спортивной группы, но вот девушки поблизости не было. Алексей таращил глаза и под водой, украдкой оглядывал бассейн – тщетно.
Несколько дней он плавал, неосознанно ожидая таинственную русалку. Поймал себя на мысли, что ждет ее и выискивает глазами в водных просторах утреннего бассейна. Наконец разозлился и стал считать ее фурией, случайным темным видением. "В конце концов, я даже не знаю, как она выглядит", – говорил он себе, ударяя пятками по керамическим плиткам. Когда же прошло около двух недель и этот случай затерялся в одном из дальних подвалов его памяти, Алексей, выйдя из душевой, лицом к лицу столкнулся с девушкой – она направлялась плавать. Когда их глаза встретились, Алексея будто ударил разряд молнии, отчего-то перехватило дыхание и что-то комком сжалось под сердцем, а потом также быстро растаяло, растеклось по телу вниз. Он тотчас узнал ее по темным полоскам закрытого, плотно обтягивающего тело купальника. Все перевернулось в его голове: он ожидал увидеть пловчиху и только, а смотрел во все глаза просто на девушку. Точеная фигурка, плотно стянутая спортивным купальником, совсем маленькая, тугая, с едва пробивающимися смородинами юных сосков девчоночья грудь, невообразимо смелый и невозмутимый взгляд. Но все опять улетучилось, как мимолетное марево, и в следующее мгновение она уже прошла мимо, ритмично покачивая слишком узкими бедрами. Прошла так, словно он был не живой человек, не отлично сложенный парень, а стул или дверь. Зато уж он не отказал себе в удовольствии пристально посмотреть ей вслед, хищно потоптавшись глазами на всех выпуклостях и изгибах ее тела. Алексей отметил, что сложением она, пожалуй, даже смахивает на мальчика, но плечи у нее все-таки очень узкие и для мальчика, и для профессиональной пловчихи. Но ее субтильные и еще не до конца развитые формы отчего-то были ему приятны; из них уже улетучивалась девочка, но еще только-только проглядывала будущая женщина, которую, скорее, можно было предугадать, чем рассмотреть.
Плавая в то утро, Алексей то и дело натыкался взглядом на девушку. Он даже злился на себя за излишнюю наблюдательность. От него не ускользали ее не лишенные грации движения, органичность, с которой вода принимала ее тело, позволяя сливаться с нею, становясь частью единого целого. Затем упоительные видения стали повторяться почти каждое утро, и Алексей ловил себя на том, что ему теперь решительно все равно, с какой скоростью плавает эта юная прелесть. Ему хотелось наблюдать за проворной русалкой бесконечно, и в этом присутствовала какая-то нелепая, неестественная и все-таки манящая его игра. Он узнавал ее тело в воде по томной, волнистой полоске вдоль ее купальника, и у него основательно портилось настроение, если этой полоски в хлорно-кафельных угодьях вдруг не оказывалось. Курсант боялся, что она заметит его жадный взгляд. Конечно, у него уже возникло острое желание заговорить с нею, найти повод прикоснуться к ее руке, но воображение его создавало слишком много непреодолимых преград. Потому, несмотря на мысленно отрабатываемые способы заговорить, когда случай внезапно ошпарил его такой возможностью – они опять встретились, на этот раз в фойе, на выходе из бассейна, – Алексей так и не решился подойти к ней. Она же, оказавшись на улице, быстро упрятала маленькую головку в капюшон простенькой куртки из пестрой болоньи и исчезла, кажется нисколько не удивившись несуразному явлению в виде человека в курсантской шинели в бассейне. Алексей же, немного постояв, ожидая, пока выйдут двое его товарищей по команде, нехотя поплелся с ними к троллейбусной остановке, ругая себя за трусость самыми грубыми словами.
– Малая приглянулась? – спросил его один из попутчиков, очевидно заметив, как Артеменко пожирает глазами девушку.
В ответ он только пожал плечами.
– Она еще школьница, бессмысленно увиваться, бесперспективно, – вынес он приговор тоном присяжного, основательно разобравшегося в амурных тонкостях.
Артеменко опять промолчал, весь этот разговор был ему неприятен.
– А ты откуда знаешь, что школьница? – вдруг проявил любопытство второй курсант, на курс младше своих товарищей.
– Да она в прошлом году на кубке города двухсотку брассом выиграла, кэмээса выполнила, мы с Дятловым смотреть приходили.
Молодой курсант в ответ на эти слова присвистнул. Но парень постарше объяснил все на свой лад.
– Только это фигня все, по взрослым она и в двадцатку не втиснется. Техника у нее хорошая, да силенок мало. Она, как жердина, длинная и плоская, вот и скользит по воде. Да только скоро все это для нее окончится, школу закончит и… прощай, спорт! Много я видел таких.
Говоривший был мастером спорта по плаванью из третьей роты, он знал, что говорит. Ему бы гимнастику подтянуть да стрельбу, цены бы не было в многоборье. За силуэтом авторитетной фразы притаилась правда, которая больно резанула по сердцу Артеменко. Вот так и упускают свои шансы люди, неспособные быстро действовать. И он дал себе слово, что сам найдет способ заговорить с понравившейся девушкой. А то, что она худенькая и несформированная, не их собачье дело, решил он. Но чтобы положить конец разговору, внезапно предложил товарищам:
– Ну что, сок идем пить?
По дороге к троллейбусной остановке их манило маленькое кафе, и после плаванья пересохшее горло всегда выпрашивало жидкого, да не всякий раз в карманах водилась мелочь. Парни замялись, и Артеменко провозгласил:
– Так, ладно, сегодня я угощаю. В следующий раз – вы меня.