Приказав унести убитого в кусты, Богданов подбежал к мотоциклу. Кто-то из партизан уже успел разбить фару ударом приклада. Мотоцикл оттащили подальше от дороги, и все быстро двинулись в глубь леса.
Прошли с полкилометра и остановились. Обыскав карманы убитого, Попов принес Богданову парабеллум в треугольной кожаной кобуре, зажигалку, часы, солдатскую книжку. Богданов присветил фонарем, полистал. На многих страницах - четкая готика записей о прохождении службы. Последняя запись в рубрике "Часть-назначение" гласила: "1317-й учебный полк 153-й учебной пехотной дивизии". Где этот полк находится, откуда и куда ехал хозяин книжки - спросить было не у кого.
Богданов решил снова пойти к дороге и повторить попытку.
- Снова схватим мертвяка, - недовольно забурчал Попов. - Лучше давайте обстреляем. По ногам и мотоциклу будем бить.
Но Богданов настоял на своем. На этот раз проволоку протянули не под прямым углом к дороге, а по диагонали, и решили второй конец только два раза обвить вокруг дерева - может быть, это смягчит удар.
В засаде сидели долго. Несколько раз приходилось опускать проволоку перед проезжавшими автомашинами. Один раз из-за поворота показалась фара приближающегося мотоцикла. Приготовились его встретить, но в последний момент вдали заметили огни приближающейся автоколонны, и проволоку снова пришлось опустить на землю.
Уже под утро, когда восточная часть неба начала заметно светлеть, а от села Штенков стало доноситься пение петухов, на шоссе со стороны Тыниште показалась мигающая желтая точка и глухо донесся треск мотоциклетного мотора.
Все произошло в несколько минут. Разбитый, искореженный мотоцикл был оттащен в кусты, а потерявшего сознание мотоциклиста тащил на своих могучих плечах Николай Попов.
Первую передышку сделали на берегу речки Орлица у самой опушки "своего" большого и надежного леса.
Осторожно опустив пленного на землю, вконец обессиленный Попов свалился рядом, жадно припал к фляге с водой.
Богданов склонился над немцем, отстегнув врезавшийся в подбородок ремень, отбросил в сторону каску, расстегнул пуговицы плотного прорезиненного плаща.
Пленный оказался штабсфельдфебелем со множеством орденских планок на мундире. По всему видать - старый, бывалый вояка.
Богданов зачерпнул каской воды из реки, вылил ее на голову немца. Тот очнулся, долгое время не понимал, что с ним и кто эти люди. Окончательно он пришел в себя уже далеко в лесу, где группа остановилась на дневку. Очевидно, еще надеясь на что-то, охотно стал давать показания.
Вот уже два месяца он выполняет обязанности офицера связи при штабе группы армий "Центр". Сейчас ехал из Оломоуца, куда отвозил пакет в мотомехполк "Ютербег" 16-й танковой дивизии. Содержание пакета ему неизвестно. Вот расписка командира полка о получении пакета.
Неделю назад в здании санатория "Велиховки", где размещается штаб, командующий группой армий "Центр" фельдмаршал Шернер проводил совещание. На совещание были вызваны командующие армиями, командиры корпусов и дивизий. Нет, он, конечно, не присутствовал в кабинете фельдмаршала. Но кое-что слышал потом из рассказов работников штаба.
Фельдмаршал в самой резкой форме ставил вопрос о железной дисциплине, о мобилизации всех больных из госпиталей, потребовал от офицеров жестоко карать всякое непослушание, немилосердно расправляться с местным населением.
- При наименьшем намеке на сопротивление, - приказывал разъяренный фельдмаршал, - карать немедленно и жестоко, не зная жалости. Из сел, которые будут сожжены, уже никто в немецких солдат стрелять не будет.
На днях во всех частях группы армий "Центр" всем офицерам от командира взвода и выше был зачитан под расписку приказ Гитлера, в котором фюрер требовал немедленно расстреливать на месте каждого, кто осмелится отступить с занимаемых позиций без приказа…
Сейчас, когда фронт снова пришел в движение и русские прорвали оборону на Нейсе, штаб Шернера лихорадочно работает день и ночь. К месту прорыва бросают все, что находится под рукой…
Богданов внимательно слушал медленный перевод Попова, делал в блокноте пометки, спокойно задавал повторные вопросы, а в душе радовался удачно проведенной операции.
…Вскоре предстояла очередная операция - взрыв моста возле села Срубы на двухколейной железнодорожной магистрали Прага - Брно. Днем 29 апреля мы с Богдановым поехали на велосипедах осмотреть мост и на месте наметить план операции.
Двадцатипятиметровый железобетонный мост повис не над рекой, как обычно, а над шоссейной дорогой, выходящей из села Срубы, Крайние домики села подходили вплотную к железнодорожной насыпи.
Мост охранялся. Два пожилых солдата-тотальника грелись на солнышке, сидя у перил моста.
Мы проехали под мостом, невдалеке остановились на обочине дороги, покурили. Решили, что ночью Богданов возьмет с собой восемь человек и сто пятьдесят килограммов тола (к тому времени тола у нас было много, и мы не скупились). Подойдут со стороны села, снимут часовых и взорвут мост. Если на мосту не окажется "карманов" - специальных камер для взрывчатки, ящики с толом сложат сверху между колеями и подорвут.
С наступлением темноты девять человек двинулись в путь. Сгибаясь под тяжестью ящиков с толом, подвешенных на длинные жерди, обливаясь потом и чертыхаясь, часа через два добрались до села Срубы.
С ящиками в руках подползли по канаве к самой насыпи. На фоне неба виднелась фигура часового, склонившегося на перила моста. Второго часового не было видно, - наверное, он стоял на той стороне моста.
- Дождемся поезда и под его шум полезем на насыпь с двух концов моста. Фрицев не бить- возьмем живыми! - зашептал Богданов на ухо Попову.
Со стороны Пардубице шел поезд. Было видно, как часовой повернулся спиной к перилам и стал смотреть на приближающиеся огни паровоза. Когда поезд загрохотал на мосту, Богданов и Попов были уже на насыпи.
Вдруг взлетела ракета. Богданов упал между рельсами. Мимо него по соседнему пути мчались последние вагоны. Прозвучала автоматная очередь - это часовой заметил Попова.
Ракета еще не успела погаснуть, как Попов ответной очередью свалил часового. Второй часовой бросился бежать вслед за поездом прямо на лежащего на полотне Богданова. Подпустив немца вплотную, Саша схватил его за ногу. Тот споткнулся и, вытянув вперед руки, упал на шпалы. Автомат отлетел в сторону.
Богданов мигом насел на гитлеровца и скрутил ему руки за спину. Подоспел Попов, и они вдвоем быстро связали немцу руки куском шнурка. Остальные партизаны к тому времени втащили ящики на мост (как мы и думали, "карманов" на мосту не было). Два ящика положили на середину моста и стали прилаживать запальную трубку.
Вдруг со стороны станции Хоцень послышался шум приближающейся мотодрезины. Дрезина, не дойдя до моста метров двести, остановилась. В воздух взвилась ракета. Оказывается, немцы на станции услышали стрельбу и поехали к мосту выяснить обстановку.
- Все ящики на середину. Быстро! - командовал Богданов. - Так. Теперь забирайте фрица и марш все отсюда!
Богданов поджег шнур и кубарем скатился с насыпи.
Полтораста килограммов тола рванули мост. Эхо взрыва прокатилось вдоль села. Было слышно, как в ближних домиках вылетели стекла, с некоторых крыш посыпалась черепица…
На опушке леса группа остановилась перекурить. Богданов присел возле пленного немца, долго молчал.
- Что будем делать с фрицем? Может быть, отпустим? - вдруг спросил он.
Ребята молчали, озадаченные неожиданным предложением Богданова.
- Командир за это не похвалит, - наконец возразил Попов.
- А на какой черт командиру этот старый хрыч? Что он может сказать, кроме "Гитлер капут"? Расскажет, как плохо он мост охранял, что ли? - вел свое Богданов.
Немец, поняв, что разговор идет о нем, что вот сейчас наступают его последние минуты, испуганно затоптался на месте, шумно хватая ртом воздух.
- Гитлер капут! - вдруг громко сказал он и упал на колени.
Все дружно расхохотались.
- Ну, это не новость. Это мы и без тебя хорошо знаем, - добродушно сказал Богданов и разрезал шнур, стягивающий за спиной руки пленного. - Давай, дедок, иди домой, нах хаузе, к матке, к киндер. Рассказывай всем, что "Гитлер капут!" - подтолкнул он немца в спину. Тот вдруг громко зарыдал и побежал в поле.
Это было двадцать девятого апреля. А через два дня Саши Богданова не стало…
Злата Прага
В Прагу поезд прибыл поздно ночью. Пичкарь с чемоданом в руках вышел на слабо освещенный перрон. В потоке устремившихся к выходу пассажиров нашел взглядом Аккермана, двинулся следом за ним. У выхода- толпа, какие-то крики. Там снова просматривали чемоданы и узлы.
Аккерман подал знак идти в сторону. Через служебный проход вышли на пустынную площадь. Трамваи уже не ходили. Аккерман повел кружным путем по узеньким кривым затемненным улочкам. Шли долго, часто останавливаясь, прислушивались, не идет ли патруль. Встреча с немецкими патрулями сейчас была бы совсем некстати.
Наконец пришли к большому старинному дому, выходящему фасадом на узенькую, выложенную стертыми каменными плитами улицу. Аккерман открыл низкую, сбитую из толстых дубовых досок и окованную железными полосами дверь, поманил к себе Пичкаря.
- Осторожно, - шепнул он, - здесь лестница вниз.
Придерживаясь за гладкий поручень, нащупывая ногами ступеньки, Пичкарь спустился, подождал, пока хозяин закрыл дверь, и включил свет.
- Ну вот мы и дома. Раздевайтесь, чего же вы? Чемодан я сейчас пристрою на место.