"В городе Хоцень объявлено по радио, что домоуправы должны представить списки людей, имеющих противогазы. Чех Карел Гроушка прибыл 15-3 через Прагу из Нюрнберга. Сообщает, что там все немцы, даже грудные дети, получают противогазы. Это он видел лично. Его любовница немка, имеющая братьев-офицеров, предупредила его, чтобы он бежал из Германии, ибо скоро начнется дело с газами. Крылов".
"Для проверки в Судетскую область послал людей. Результат доложу немедленно. Взяли 9 пленных солдат из обоза 24 полка полевой полиции СС, полевая почта № 20822.
Опросом установили: 24 полк разбит русскими под Домброво в январе 1945. Обоз и остатки полка в количестве до 150 человек прибыли 18-2-45 в Градец-Кралове для расформирования. Крылов".
Из девяти захваченных на дороге немцев только четверо имели противогазы. Я терпеливо допрашивал каждого поочередно, но никто из них ничего нового о химподготовке войск не слышал.
Что ж получается? В войсках ничего не знают, некоторые солдаты по два месяца ходят без противогазов и на это никто не обращает внимания, а в то же время идет возня с выдачей противогазов гражданскому населению. Поступили сведения из Праги. И там то же самое. Лобацеев передал очередную радиограмму:
"Чешский жандарм из Праги Вацлав Чижек сообщил, что все немецкое население Праги получило противогазы. Имею на руках пражскую газету "Недельный лист" от 18-3-45. В нем объявлено, что 23 и 24-3-45 все население Праги будет получать противогазы. Крылов".
В газете перечислялись пункты, где население будет получать противогазы. Сообщалось, что при получении противогаза на продовольственной карточке будет делаться соответствующая отметка и впредь без такой отметки продовольствие отпускаться не будет. Значит, все проводится в обязательном порядке. Хочешь не хочешь, а противогаз покупай, иначе останешься без хлеба. Но зачем все это делается? Этот вопрос, очевидно, по-прежнему беспокоил и не был полностью ясен и для штаба фронта. Двадцать пятого марта радисты приняли приказ:
"Крылову. Решительными мерами разведайте и донесите:
1. Действительно ли в городе Градце-Кралове жители получили противогазы?
2. Вы лично читали в пражском "Недельном листе" о выдаче противогазов или только слышали об этом?
3. Какие еще достоверные данные вы имеете о химподготовке противника?
Соколов".
Лобацеев тут же передал ответ:
"В Градец-Кралове противогазов местному населению не выдавали. Произведен учет жителей, имеющих противогазы.
Учетные бланки видел лично.
Пражскую газету "Недельный лист" от 18-3-45 имею на руках. Читал лично. Больше никаких дополнительных данных о химподготовке противника не имею. Крылов".
На этом закончились переговоры со штабом фронта по вопросу о противогазах. Но мы продолжали решать эту задачу до конца. Фильтр "нового" противогаза, выдаваемого населению, был отправлен подпольщиками в лабораторию в Пардубице для определения, от каких отравляющих веществ противогаз защищает, какие поглотители имеются в коробке и в каком порядке они расположены.
Подпольный центр в Хоцени отдал распоряжение всем подпольным группам срочно выяснить, где на территории Чехословакии имеются склады отравляющих веществ и каковы их запасы.
Ответ из Пардубице пришел быстро. Хваленая "новинка" оказалась обычным старым армейским противогазом, Стали поступать сведения и от многочисленных подпольных групп. Только в лесу возле станции Тыниште над Орлицей и в районе Праги имелись небольшие склады химических бомб и снарядов.
Было очевидным, что вся эта возня гитлеровцев с противогазами являлась провокацией. Но зачем? Какую цель преследовали гитлеровцы, проводя это мероприятие в таких широких масштабах?
А целей было несколько.
Отлично зная, что каждый их шаг, каждое мероприятие так или иначе будет известно советской разведке, привлечет к себе ее внимание, гитлеровцы попытались ввести в заблуждение советское командование путем подброски по советским же агентурным каналам сведений, на первый взгляд заслуживающих самого пристального внимания. Ведь коль немцы спешно снабжают гражданское население противогазами, - а об этом они не только шумели, но и осуществляли, - надо делать вывод, что они готовятся под занавес применить химическое оружие и, предполагая, что в ответ могут получить такой же удар, заранее снабжают население средствами химической защиты.
Обмануть, напугать противника, заставить его расходовать много сил и средств для защиты от несуществующей угрозы химического нападения - было главной целью.
Во-вторых, гитлеровцы просто решили распродать завалявшиеся на складах противогазы.
В-третьих, шумихой с противогазами немцы надеялись внушить населению страх перед Красной Армией, якобы готовящейся применить отравляющие вещества против мирных жителей, а самим выступить в роли этаких заботливых спасителей.
Но все эти расчеты фашистов были своевременно разгаданы.
В Хоцени подпольщики отпечатали и распространили среди населения тысячи листовок с разъяснением истинной подоплеки раздачи противогазов, - и еще одна провокация гитлеровцев провалилась.
Сколько их, крупных и мелких провокаций, было на нашем пути! Тридцать первого марта Саратова приняла коротенькое предупреждение из Центра:
"По имеющимся у нас данным, гестапо комплектует группы провокаторов и направляет их искать партизанские отряды и разведгруппы. Провокаторы выдают себя за партизан. Усильте бдительность к встречаемым людям. Соколов".
Мы и сами чувствовали, что гестапо прилагает все силы к ликвидации советских разведчиков. Шла усиленная охота за тайными радиопередатчиками. Пражское гестапо не только приказывало, но и обещало награды. В приказе, изданном в конце марта, говорилось: "100000 рейхсмарок за каждую уничтоженную радиостанцию".
В селах и городах все чаще появлялись автомашины с пеленгаторными установками. Самолеты с пеленгаторами целыми днями кружились в воздухе.
В начале апреля в города Брно и Злин прибыли крупные отряды эсэсовцев для решительной и беспощадной борьбы с партизанами. Возглавлял всю эту свору отборных гитлеровских псов великий мастер всевозможных провокаций оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени. Этого отъявленного головореза даже высокопоставленные гестаповцы боялись как огня.
По всей Моравии было объявлено осадное положение. На стенах домов и на каменных оградах появились огромные объявления, отпечатанные жирным черным шрифтом на красной бумаге. Запрещалось выходить без специального пропуска от восьми часов вечера и до пяти утра. Тех, кто будет задержан в это время без пропуска, ждет военно-полевой суд и расстрел. Слово "расстрел" видно издалека.
В городах и на дорогах было введено усиленное патрулирование, проходили обыски и аресты, одна за другой устраивались облавы в лесах.
Во время одной из таких облав и попали в руки эсэсовцев Иозеф Киттлер и Вася Жеребилов…
- В селе Бошин появились советские парашютисты! - такую весть сообщил однажды Томаш Покорны, устраиваясь возле меня на разостланной поверх нарезанных веток плащ-палатке и с наслаждением вытягивая уставшие ноги в больших разбитых ботинках. - Вчера к старому Каплану заходили двое, попросили хлеба и сала. Показывали советские пистолеты. Спрашивали, не заходят ли в село партизаны из отряда Крылова, хотели бы с ними встретиться. Каплан им хлеба дал, а о партизанах сказал, что только слышал, будто они были в лесу, но сам их никогда не видел. Спрашивал меня, как ему вести себя дальше - парни эти обещали еще раз зайти сегодня вечером.
В самом факте появления новой группы советских парашютистов ничего необычного не было. Еще в начале марта мы наладили контакт с партизанским отрядом имени Яна Гуса, действовавшим в Моравии. Ядро этого отряда составляла группа парашютистов во главе с майором Фоминым. Вот и совсем недавно встретились с группой парашютистов из четырех человек, направленных сюда штабом 4-го Украинского фронта освещать работу железной дороги на участке Усти - Ческа Тржебова. Помогли им разобраться в обстановке, связали с нужными для их работы людьми.
И теперь надо было бы встретиться с этими новенькими, раз уже они появились в нашем районе, и в случае надобности - помочь. Самые трудные первые шаги, особенно сейчас, когда гестапо изощряется в своих уловках. Но откуда они знают мою фамилию? Спокойно текущие мысли как бы споткнулись на этом вопросе.
- Слушай, Томаш, а они не говорили Каплану, откуда нм стало известно о нашем отряде?
- Не знаю. Может быть, и говорили, но Каплан мне об этом не рассказал. А что? Снова придется сходить в Бошин? - Томаш выбил пепел из трубки и спрятал ее в карман.
- Не спеши, посиди. - Решения никакого еще не было, но смутная тревога не давала покоя.
Если это парашютисты 4-го Украинского, то они ничего не могли знать о нас заранее. Нашему 1-му Украинскому направлять в этот же район новую группу разведчиков нет надобности, да мы были бы и предупреждены об этом. Значит, они знали о нас уже где-то здесь, еще до того, как пришли в Бошин. Тогда почему же с просьбой связать их с партизанами обратились к Каплану, а не к тому, кто им первый сказал о нас? Непонятно. Надо встретиться с ними и все выяснить.
- Тебе, Томаш, придется снова пойти в Бошин. Будешь сидеть у Каплана. Как стемнеет, мы тоже туда зайдем. Если парашютисты придут раньше нас, постарайся задержать их разговором.
…Когда мы с Лобацеевым и Сапко зашли во двор усадьбы Каплана, к нам навстречу от крыльца метнулась высокая фигура хозяина.
- Жду вас, пане майоре, - тихо сказал Каплан, вглядываясь в темноте в незнакомых Сапко и Лобацеева. - Русские пришли. Старуха угощает их ужином.