Наш самоотверженный помощник Станда Кулганек.
Выложив все, Мария справилась у Степана Семеновича о здоровье его жены, попросила разрешения поговорить с ней и скрылась в комнате.
- Вы побудьте пока вдвоем, поговорите, - сказал Маклаков и тоже пошел вслед за Марией. Из-за тонкой двери доносился тихий разговор.
- Товарищ, - тихо обратился ко мне Кулганек, - вы живете здесь, у пана Маклакова? - Он говорил медленно, слова выговаривал четко, и я понял его без всякого труда.
- Нет, мы живем в лесу.
- У вас там есть товарищи? Тоже заяты?
- Да.
- Я могу познакомить вас с одним очень хорошим человеком. Он живет в Хоцени. У него есть грузовой автомобиль, и он может ночью переправить вас к партизанам в Моравию, - медленно, подбирая слова, продолжал он. - Я недавно ездил в Оломоуц, там мой родственник работает на железной дороге, и от него я слышал, что там есть партизаны.
- А кто этот человек в Хоцени?
- Это Богуслав Гоудек. Очень хороший человек. Он много помогает русским. Вам может помочь продовольствием и вообще сделает, что нужно, - уверенно заявил Кулганек.
"Богуслав Гоудек, Богуслав Гоудек, - напрягал я память. - Откуда мне знакомо это имя?" И вдруг вспомнил, что это о нем рассказывал Бердников. Действительно этот человек может быть нам полезен.
Мы договорились с Кулганеком встретиться утром в лесу невдалеке от села Срубы и вместе пойти в Хоцень к Гоудеку.
Когда утром в назначенное время я подошел к высокой деревянной вышке, Кулганек был уже там.
Знакомой лесной дорогой, по которой ходили с Бердниковым, быстро, чтобы согреться, направились к городу.
По дороге Кулганек рассказывал о раненом сержанте, который в сорок третьем году бежал из плена и два месяца жил у них на чердаке, пока не окреп. Потом ушел на восток, навстречу фронту. Где он сейчас? Жив ли? Мать каждый день вспоминает о нем.
- Адрес свой оставил. После войны найдем друг друга. В гости приглашу, - сказал он.
Решив, наконец, полностью довериться этому человеку, я рассказал, что я не беглец из плена, а советский офицер-парашютист и прибыл сюда вести разведывательную работу, собирать сведения о противнике и тем самым облегчать и ускорять наступление Красной Армии. Кулганек жадно слушал, боясь пропустить или не понять хоть одно слово. Надо было видеть его радость! Он заверял, что многие чехи окажут нам помощь в работе, что сам он готов выполнить любое поручение, какое в его силах.
На просьбу съездить в Оломоуц и при помощи своего родственника выяснить, какие немецкие воинские части там размещаются, откуда они прибыли, ведутся ли в окрестностях работы по созданию оборонительных сооружений, - Кулганек заявил, что он сегодня же вечером отправится в Оломоуц.
Я снабдил Кулганека деньгами на разъезды и объяснил, на что прежде всего следует обращать внимание, попросил запомнить опознавательные знаки, какие немцы рисуют на бортах автомашин, рассказал, как отличить по погонам и цвету кокард на пилотках род войск.
За разговором незаметно дошли до города. Пошли вдоль набережной. По вычурному, выгнутому дугой узкому деревянному пешеходному мостику перешли на правый берег Тихой Орлицы. Возле одного из домов, стоя на высокой лестнице, двое чехов закрашивали известью огромное "V" - начальную букву слова "Viktoria" (победа).
- Наздар, гоши! - крикнул им Кулганек и приветливо помахал рукой. Один из маляров что-то крикнул в ответ, оба громко расхохотались и снова принялись усердно орудовать кистями. От огромного "V" оставалось только пятно.
- Попробовали бы они сделать это года три назад, когда немцы на каждом углу рисовали "V", - сказал Кулганек, - не поздоровилось бы всей семье. А сейчас Красная Армия заставила гитлеровцев забыть о своих "викториях".
На окраине города мы подошли к двухэтажному дому. На первом этаже был магазин, над входом красовалась вывеска "Мясо. Колбасные изделия".
Кулганек подошел к металлической калитке, позвонил. Из глубины двора к калитке подбежал огромный, как теленок, дог, прыгнул передними лапами на сетку и молча рассматривал нас.
Из-за дома вышел плотный мужчина с засученными рукавами рубашки. Увидев Кулганека, он улыбнулся, быстро подошел к калитке, потрепал собаку по загривку и отодвинул защелку, Мы вошли во двор. Дог снова прыгнул на калитку, и она, щелкнув замком, захлопнулась.
- Богуш, познакомься, это - русский товарищ, - сказал Кулганек, указывая на меня.
- Богуслав Гоудек, - представился хозяин…
…Так судьба свела меня с этим замечательным человеком, ставшим впоследствии одним из самых самоотверженных наших помощников и друзей. Трудно переоценить всю ту помощь, какую оказал нам Гоудек. Сколько продовольствия и медикаментов получили мы из рук Гоудека, сколько раз по нашей просьбе ездил он в Брно, Иглаву, Градец-Кралове… Его грузовик всегда был в нашем распоряжении. Сколько раз наши радисты проводили сеансы радиосвязи в доме Гоудека! А ведь это грозило смертельной опасностью всей семье. Бывая в этом доме, каждый из нас чувствовал себя здесь как в родной семье.
- Прошу зайти в дом, - сказал Гоудек, пропуская нас с Кулганеком вперед.
В большой светлой кухне, которая, очевидно, служила и столовой, за столом с газетой в руках сидел кряжистый крепкий старик. Возле плиты хозяйничала пожилая женщина. Когда она повернулась в нашу сторону, я узнал в ней ту старушку, с которой сидели на одной скамейке в скверике в тот день, когда через Хоцень гнали колонну военнопленных.
- Это мои тато и мама, - сказал Гоудек и, предложив нам присесть, стал мыть руки.
- Гоши, маете глад? - спросил он, покончив с умыванием и подходя к большому кухонному столу.
Кулганек вопросительно глянул на меня.
- Так, ясно, - сказал Гоудек и достал из шкафа большой кусок ветчины и длинный узкий нож. Точными, неуловимо быстрыми движениями нарезал одинаковые тонкие ломтики, затем взял узкую тарелку, подхватил ножом горку нарезанной ветчины и бросил ее на тарелку так ловко, что кусочки улеглись на свои места, как будто их долго и тщательно раскладывали.
Мы не успели моргнуть глазом, как в руках у Гоудека уже появилась бутылка сливовицы.
Гоудек придвинул ближе к нам с Кулганеком тарелку с ветчиной, поднял свой стаканчик.
- Заяты? - спросил он, глядя на меня.
- Нет, - ответил я.
Гоудек удивленно поставил стаканчик на поднос. Дверь вдруг распахнулась, и в кухню вбежал мальчик лет четырех, удивительно похожий на Богуслава. За ним вошла молодая женщина в белом клеенчатом фартуке и клеенчатых нарукавниках.
- Добрый день, Стаида, - сказала она певучим голосом Кулганеку. - Добрый день, - кивнула в мою сторону.
Гоудек пригласит нас с Кулганеком в соседнюю комнату. Плотно прикрыв за собой дверь, он уселся возле меня и приготовился слушать.
Тщательно подбирая слова, медленно, чтобы Гоудек все понял, я объяснил ему, кто мы, сказал, что мы надеемся на Гоудека и рассчитываем получить от него помощь…
- Я все сделаю, что в моих силах, - горячо заверил Гоудек. - Скажите, в чем вы нуждаетесь? Может быть, вам нужны деньги?
- Нет, деньгами мы обеспечены. А вот продовольствие нам нужно. Разумеется, все расходы по его приобретению мы оплатим.
Гоудек рассказал, что доставать продовольствие будет нелегко - все продукты отпускаются по карточкам при строгом учете. Особенно мизерны нормы на мясо и жиры.
- Но, - заверил он, - для святого дела будет и мясо и колбаса.
Здесь я впервые услышал это выражение: "святое дело". Потом пришлось сталкиваться с ним постоянно. На другой же день Гоудек доставил в избушку Маклакова килограммов десять сухой колбасы. Затем такие поступления от него стали регулярными.