- Салют наступающему дню, - усмехнулся редактор и, опустив палец, продолжал прерванную мысль. - Учтите, лейтенант, вам нужно не только найти батальон Абдурахманова и показать его людям, но - что не менее важно - укрепить связь газеты с передним краем…
Через час я покинул наш лесной приют, распрощался с тихим озером, лесными тропинками, покрытыми мягким ковром прошлогодней листвы. Я знал, что уже не вернусь сюда, что встреча с товарищами и редакцией произойдет в другом месте.
Мне первым делом нужно было добраться до хозяйства полковника Лебедева.
Только он мог указать путь в батальон майора Абдурахманова.
Попутный грузовик доставил меня на контрольно-пропускной пункт военно-автомобилыюй дороги. Поток машин двигался на запад почти непрерывно. На вопрос, как проехать в хозяйство полковника Лебедева, все шоферы отвечали в один голос:
- Не знаем.
Когда я уже совсем потерял было надежду, возле регулировщицы остановился грузовик, а за ним быстро образовалась "пробка". Услышав энергичные возгласы регулировщицы, я подошел узнать, в чем дело.
Худенькая регулировщица распекала рослого бравого солдата узбека, нагруженного двумя большими баулами и чемоданом.
- Зачем кричишь! Ты лучше помоги, - добродушно отшучивался сержант, кряхтя под тяжестью груза.
- Есть мне время таскать твое барахло, - кипела регулировщица.
- Это не барахло, а подарки, дорогой товарищ, ташкентские подарки.
Веселый сержант поставил свой тяжелый и объемистый груз на обочину дороги, отряхнулся, поправил ремень на шинели, чуть надвинул на лоб пилотку и строевым шагом подошел к регулировщице.
- Разрешите обратиться!
- Разрешаю.
- Во-первых, вот вам привет из солнечного Узбекистана, - он вынул из кармана шинели небольшой пакетик.
Регулировщица, засунув флажок за голенище сапога, развернула пакетик и радостно вскрикнула:
- Курага! Изюм! Вот так подарок! Девчата!
Из землянки, скрытой густыми кустами орешника, высунулись две девичьи головы в беретах.
- Во-вторых… во-вторых, прошу посодействовать добраться до хозяйства полковника Лебедева, - торжественно закончил сержант.
Регулировщица удивленно спросила:
- Что это всем сегодня в хозяйство Лебедева понадобилось?
- Как всем?
- Да вон и товарищу лейтенанту туда же…
Так состоялось мое знакомство с сержантом Мадраимом Мадумаровым, возвращавшимся после тяжелого ранения из отпуска, который он провел в родном Узбекистане.
Я не придал бы никакого значения этому знакомству. Однако впоследствии обстоятельства сложились так, что Мадраим оказался первой вехой на пути, по которому я мог найти своего героя.
Друзья встречаются вновь
Темной ночью прибыли мы с сержантом Мадумаровым в одно из подразделений полка Лебедева. И здесь я получил первые "координаты" батальона Абдурахманова.
Начальник штаба, высокий белокурый капитан с длинным унылым носом и перевязанной щекой, все время морщась от сильной зубной боли, развернул передо мной карту.
- Еще сегодня утром он был здесь. - Капитан ткнул длинным жестким ногтем в черный кружочек, обведенный жирным красным кольцом. От кружочка в разные стороны вилась черная паутина дорог.
- Батальон Абдурахманова разгрыз этот фашистский орешек. В полдень этот пункт был в наших руках. Но к вечеру все полетело к чертям: связь с Абдурахмановым прервалась… А, черт! - он на минуту умолк, схватившись рукой за щеку. - Наш батальон не соприкасается с батальоном Абдурахманова. Мы вот здесь. - Капитан обвел пальцем подобие круга в стороне от кружочка в красном кольце. - Мы - в лесу, и перед нами лес.
За плащ-палаткой, делившей блиндаж на две части, загудел полевой телефон.
- Але! "Висла" слухает! У чем дило, - закричал в трубку звонкий голос с мягким украинским выговором. - "Волга" вас требует, товарищ капитан!
Идя к телефону, капитан обещал утром дать мне в проводники своего ординарца.
Я вышел из блиндажа в густой чернильный мрак. Надо было искать землянку связистов, где я условился встретиться с сержантом Мадраимом.
В воздухе стоял острый запах гари. Не было слышно ни артиллерийской канонады, ни грохота взрывов, но далекие хлопки редких выстрелов, треск коротких пулеметных очередей, могучие вздохи моторов танковых подразделений, базировавшихся в окружающем лесу, наполняли этот мрак горячим дыханием наступления.
Голубые ножи прожекторов полосовали небо во всех направлениях. Разноцветные ракеты, как искры большого костра, вспыхивали и гасли над черной стеной леса.
Спускаясь по неровным высоким ступенькам в блиндаж связистов, я был несколько смущен тишиной, царившей там. Туда ли я попал? Но, войдя в блиндаж, я понял, что не ошибся. Вокруг большого стола сидели и стояли солдаты. Все взгляды обратились в мою сторону. Увидев меня, кто-то разочарованно сказал:
- Опять не он!
- Вы кого-то ждете? - спросил я рассеянно, вглядываясь в темный уголок, где на нарах, покрытых ветками хвои, я решил устроить свой ночлег.
- Так точно, товарищ лейтенант, - ответил солидного вида старшина. На его лице, покрытом крупными рябинами и густой золотистой щетиной, играла озорная улыбка. - Гости у нас ныне знаменитые на весь полк.
- Один уже здесь, - звонким голосом крикнул молодой солдат в шапке, лихо сдвинутой на самый затылок так, что вся копна черных кудрявых волос была на виду, - нате, любуйтесь!
- Стой, не галди, - с прежней улыбкой прикрикнул на него старшина. - Так что, так точно, один здесь, а другого ждем… Думали: это он, а оказалось, вы…
А тот, кого ожидали, пришел никем не замеченный, пока окружавшие меня солдаты наперебой объясняли "обстановку".
Мы услышали чей-то громкий и радостный возглас:
- Мадраим! Да неужели это ты?
- Салом, брат Василий Андронов!
- У черт, все равно как медведи… - сказал кто-то, восхищенно глядя на обнимавшихся солдат. Фронтовая лампа из артиллерийской гильзы и куска шинельного сукна тускло освещала эту радостную сцену. Мадраим и Андронов гулко хлопали друг друга по спине, сжимали в объятиях до хруста в костях. По стенам и потолку скользили причудливые тени. А люди, стоявшие вокруг них плотной стеной, с восторгом смотрели на эти проявления большой солдатской дружбы.
- Вот, значит, свиделись, а?.. - сказал Андронов, усаживаясь рядом с Мадраимом.
На невысокой коренастой фигуре Андронова сидела крупная голова, и все на ней было крупным - нос, подбородок, губы. Небольшими казались только светло-серые глаза.
Андронов… Андронов…
Теперь я припомнил не только эту фамилию, но и статью за такой подписью, помещенную в нашей газете. Андронов писал в ней об отважном разведчике узбеке Мадраиме.
Вскоре после того, как мы поместили статью Андронова, к нам в редакцию заехал полковник Лебедев.
- Приехал поблагодарить! - сказал он гулким басом.
Его подтянутая фигура дышала силой и здоровьем.
- Я старый солдат. Много видел на своем веку. Можете поверить мне - статья Андронова о Мадраиме подняла боевой дух солдат. Да и сам-то Андронов молодец, можно сказать - гордость полка.
Мы, польщенные похвалой полковника, испытывали такую гордость, словно сами совершили геройский подвиг…
Сейчас Андронов и Мадраим перед моими глазами.
- Откуда теперь? - спрашивает Андронов.
- Из Москвы. А ты?
- А я как раз с другой стороны.
Оказывается, Андронов - из батальона Абдурахманова. Он прибыл в штаб полка, куда доставил пленных немецких офицеров.
Люди плотнее сдвинулись вокруг друзей. Если Мадраиму хотелось скорее узнать фронтовые новости, то остальным не терпелось услышать о Москве, о далеком тыле.
- Давай рассказывай, не тяни!
- Как там жизнь и вообще?..
Мадраим распутывает веревки на одном из баулов и извлекает из него аккуратно завязанные мешочки.
- Угощайтесь, - говорит он, высыпая на стол их содержимое.
Горки изюма, сушеного урюка, кураги появляются на столе. Кто-то крякает от удовольствия:
- Такое дело следовало бы спрыснуть.
- Ну, ну! - ворчит старшина. - Завтра - горячий день, не до того.
А сам, между прочим, встает, идет в противоположныйугол землянки и возвращается с трофейной немецкой флягой в суконном чехле.
- Вот тут осталась самая малость, но на двоих хватит, - говорит он и кладет флягу на стол.
- А мы к ней добавим. - Глаза Мадраима хитро улыбаются. Он извлекает из баула две бутылки, аккуратно обвернутые бумагой.
- Пожалуйста, прошу, - Узбеквино!
Булькает осторожно разливаемое в кружки вино. Солдаты чокаются и, обильно заедая небольшие порции водки изюмом, урюком, курагой, комментируют:
- Значит, лучше жить стали. Это хорошо.
- На сердце у них веселее стало.
- Знамо, какая радость каждый день сводку слушать: наступаем!
Мадраим кричит в мой угол, где я уже устроился на ночь:
- Товарищ лейтенант, просим к столу.
Я думал, что они забыли обо мне, и был рад этому. Наблюдая развернувшуюся передо мной спокойную картину, я уже обдумывал детали корреспонденции, посвященной этой встрече.
Хлопотливый старшина поднес мне кружку с водкой и сушеные фрукты на куске газетной бумаги.
Когда все расселись за столом, Мадраим обратился к Андронову: