При этих словах в сердце Комлева кольнуло. Мелькнула мысль, вызванная не то чувством самолюбия, не то скорбинки: "Вот и откомиссарствовался!". Мелькнула и тут же заглохла. А Дедов, теперь уже заместитель командира полка по политической части, продолжал:
- Без военных комиссаров, говорил Владимир Ильич Ленин, мы не имели бы Красной Армии. Тогда, в годы гражданской войны, комиссары нам были нужны, как хлеб насущный. Много было командиров, которые не верили в прочность Советской власти, много было и враждебных ей. Да и те командиры, которые вышли из народа, тоже нуждались в поддержке комиссаров, в их совете. Вспомните Чапаева и Фурманова. Теперь положение резко изменилось. Преданность командиров своей Родине неоспорима. Они это доказали на деле. Политически они выросли и могут решать самостоятельно все вопросы, касающиеся боеспособности части. А наши комиссары повысили свои военные знания, приобрели богатый опыт современной войны. Как и командиры, они вполне могут командовать частями и подразделениями. Но отмена института военных комиссаров отнюдь не означает, что теперь замполиты могут меньше заниматься политической работой, вопросами быта бойцов. Я думаю, что все командиры и политработники правильно поймут Указ Президиума Верховного Совета СССР и приказ Наркома.
После замполита вновь взял слово командир полка.
- Командиры эскадрилий, запишите задание на завтра, - сказал он. Сегодня Локтев уже не добавил "и комиссары". Это с непривычки немного ущемило Комлева, однако он, как и прежде, начал записывать задание. А Локтев все тем же отрывистым, глухим голосом говорил:
- Первая эскадрилья с рассветом посылает пару на разведку аэродрома Луостари.
Командир полка подошел к карте, на которой была нанесена наземная обстановка, отмечены аэродромы противника, и подробно рассказал об условиях полета, указал высоту, маршрут, направление захода на цель, скорость. В заключение предупредил:
- Ни в коем случае не вступать в бой. Задание всем ясно?
- Ясно, - ответили хором летчики.
- Разрешите? - спросил Комлев и встал. - Может быть летчики сами решат, как им выполнять задание?
- Не отсебятничайте! Условия полета даются штабом дивизии, - ответил за командира Дедов. - Еще что у вас?
- Знаю, товарищ военком, - продолжал Комлев, - что задания на разведку даются штабом дивизии, но выполняют эти задания летчики. А их, летчиков, пеленают, как пеленали раньше детей грудных. Вначале вытянут вдоль боков руки, затем завернут в пеленку из холстины, а поверх еще широким кушаком перетянут и в ногах завяжут крепким узлом. Лежи и не каркай, теперь, мол, не развернешься.
Больше года воюем, а приказы на разведку, как близнецы, походят один на другой: высота, маршрут, время появления над целью. Я не знаю, откуда пошел такой порядок. Это сковывает инициативу летчиков и ведет к печальным последствиям. Немцы изучили наши полеты, как пять пальцев, и встречают нас в воздухе. А я так считаю. Дело штаба дать приказ, что разведать и какие сведения о противнике доставить командованию. В исключительных случаях, если крайне необходимо, ограничить летчика временем. Все остальное должны решать непосредственно исполнители приказа. И об этом мнении эскадрильи прошу вас, товарищ майор, доложить командованию дивизии.
- Замполит первой дело говорит. Идите отдыхать, - завершил разбор боевого дня Локтев.
- Ну, как самочувствие, политичный? - спросил Ветров Комлева по пути к штаб-квартире (так шутя называлась землянка командира и комиссара эскадрильи). Ветров любил подражать первенцевскому Кочубею и своего комиссара называл "политичный ты мой". И даже впервые испытал в бою своего "политичного" по-кочубеевски. В первом совместном вылете он специально закладывал головокружительные виражи, выполнял боевые развороты и другие фигуры высшего пилотажа, но комиссар словно бы привязался к ведущему. В полете Ветров только одобрительно поводил густой бровью да удовлетворенно покачивал головой.
- Настроение? А что? Как всегда.
- Ты только не думай, что с этого дня я твой командир, а ты у меня подчиненный. Мы с тобой как были равными, так и останемся равными по службе, друзьми по боевой работе. И никаких гвоздей.
- А я иначе и не думал.
- Вот и преотлично, все, что ты скажешь, для меня закон, всегда поддержу.
- И я тоже. Указ правильный. Хорошо сказано, что для комиссаров создалось ложное положение. Это и я чувствовал, и ты тоже. Да и каждую мелочь тебе надо было согласовывать со мной. Хотя ты и так знал, что я не буду против. Одна формальность. А Локтев? Смотри, как он изменился. Не узнать. Сравни-ка сегодняшний разбор с теми, что были когда-то.
3
Майор Локтев вступил в командование полком в марте 1942 года. Полк формировался из молодых летчиков и техников, только что окончивших училища. Предстояло в кратчайший срок подготовить часть к боям.
Отличный истребитель, но человек по натуре горячий и вспыльчивый, на первых порах Локтев допускал грубые ошибки в обращении с подчиненными, которые вызывали отчужденность между командиром и коллективом. Как трещина разделяет льдину, так командир отдалялся от своего полка. На счастье на пути Локтева оказался военком Дедов...
Как-то после ужина Локтев зашел в землянку. Дедов писал. Локтев молча порылся в своих бумагах, взял нужную и направился к выходу.
- Куда, Григорий Павлович? - остановил его военком.
- А что?
- Садись, мне поговорить надо с тобой.
- О чем? - пожал плечами Локтев.
- Садись, узнаешь. Григорий Павлович, так долго не протянешь. Самое трудное впереди, а ты уже сейчас, как тень. На себя не походишь, одни глаза да нос торчит.
- К чему это вы разговор завели? Короче, мне некогда, - нехотя садясь на табуретку, бросил Локтев.
- Ты командир полка и у тебя на все должно хватать времени, в том числе и на разговор со мной.
- Что это, исповедование?
- Душевная и дружеская беседа старшего товарища.
- Пока мы на одних правах, и я не считаю себя, младшим по отношению к вам, - переходя на официальный тон, повысил голос Локтев.
- Дело-то не в чинах, дорогой Григорий Павлович, - сказал военком, - а...
- А, понимаю. Как представитель партии и Советской власти, - с иронией продолжал Локтев.
- Да, как представитель партии, я с вами и хочу поговорить, - словно не замечая иронии, тоже официально ответил Дедов. - Это, во-первых. Вы мне в сыновья годитесь, и у меня больше житейского опыта и больше опыта руководства коллективом. Это тоже обязывает меня говорить о вашем стиле работы. Дальше. Мы, как члены партии, обязаны указывать друг другу на недостатки. Ну, и, наконец, как товарищ по работе я должен предостеречь вас от тех последствий, к которым могут привести ваши ошибки в руководстве полком. Есть замечательная пословица: "Друга осуждай в глаза, врага - за глаза". Так вот, я хочу сказать вам в глаза, что думаю. Куда вы сейчас собрались?
- Вторая начинает полеты.
- Ну и пусть летает, там есть командир эскадрильи, комиссар, пусть они и руководят полетами.
- Напортачат, а мне отвечать.
- И мне, - Дедов пристально посмотрел командиру в глаза. - Вот в этом и есть один из твоих недостатков.
Ты не доверяешь своим помощникам, лезешь во все сам. Отбиваешь у них инициативу, снижаешь ответственность за порученное дело. Носишься, мечешься, чрезмерно расходуешь свои силы, а когда нужно будет вести полк в бой, ты выдохнешься.
- Не выдохнусь, сухое дерево всегда крепче, а толстым никогда не был, - более спокойно ответил Локтев. Но, вспомнив слова комиссара о доверии, снова вспылил: - Довер-рие, доверие! Какое тут, к чертовой матери, довер-рие, когда сроки подготовки полка уходят, а у нас все еще ни у шубы рукав! Спросят с нас: когда будет готов полк? Что ответим?
- Эх, ты, голова садовая. Одного ты не можешь понять, что своим метанием из стороны в сторону ты не ускоряешь подготовку полка, а тормозишь ее. Командир должен быть требовательным, но без истерики. Там, где надо одобрить, ты разносишь, где дать твердые толковые указания - кричишь. Иногда оскорбляешь людей. Командир, это прежде всего воспитатель, старший товарищ. Знаю, что ты простой, душевный человек, любишь своих подчиненных, но зачем напускать на себя не в меру строгость? Думаешь, от этого дело пойдет лучше? Ошибаешься.
- Вы говорите об умении руководить, - перебил Локтев. - А откуда ему быть у меня? Началась война - я был командиром звена. Бои и бои без конца. Убили командира эскадрильи, меня на его место поставили, а ничего не изменилось: полеты, бои, полеты, бои. На земле, по сути дела, я не встречался со своими подчиненными. А теперь вот полк дали.
- Вот и надо приобретать это умение. Чем быстрее, тем лучше. Теперь время другое. Поставили - руководи, но с толком.
Дедов положил свои тяжелые руки на костлявые плечи командира и тихо, но твердо закончил:
- Ты часок отдохни, а я пойду, уже моторы запускают. Да, чуть не забыл. Если сразу не уснешь, почитай. Это выдержки из книги генерала Драгомирова. Умница был. Он писал для сержантов, но полезно почитать и большим начальникам.
Комиссар ушел, а Локтев лег и задумался. На душе было муторно. Никогда не думал, что так нехорошо может получиться.