- Товарищи! - звонко сказал Дедов, когда командир полка кончил читать. - Наступает час расплаты с врагом за все злодеяния, совершенные на Крайнем Севере священной русской земли. Ветераны Заполярья! Молодежь, пришедшая на смену погибшим!
Донеслись глухие раскаты артиллерийской канонады. Все прислушались, Дедов посмотрел на часы.
- Вы слышите, друзья! Слышите? Началось! Такие дадим фашистским выродкам уйти от расплаты! Пусть эти скалистые сопки и непроходимые топи станут могилой фашистскому зверю!
Инженер полка Голубев говорил спокойно, негромко, но в каждом его слове чувствовалась уверенность в подчиненных.
- Товарищи летчики! Сейчас вы полетите в последний решительный бой. На своих крыльях вы понесете свободу и счастье советскому народу и народам Норвегии. Машины проверены, оружие будет работать безотказно. Удачного вам боя и благополучного возвращения!
2
Но ожидаемых боевых вылетов в этот день не произошло: помешала погода. Как переживали и нервничали летчики! Наземные войска дерутся, а они сидят, словно беспомощные старухи. Летчики грозили "богу погоды", полковому синоптику, что если и завтра будет то же, с ним рассчитаются по-своему. Но только на третий день наступления выдалась летная погода, и в воздухе сразу стало тесно. Небо Заполярья еще не видело такого количества самолетов.
Утром летчики были вызваны в штаб полка, Локтев объяснил задачу: полк сопровождает штурмовиков. Объект штурмовки - аэродром противника.
Перед пилотами проплыло алое полотнище гвардейского знамени. Отеческим взглядом Ильич проводил летчиков на смертный, решительный бой.
Выше и выше поднимаются самолеты, светлее становится окрест. Эскадрильи заняли места в боевом порядке полка, легли на курс.
На юго-востоке из-за горизонта показалась корона солнечных лучей, через минуту раскаленным колобком выкатилось и само солнце. Оно казалось помолодевшим, улыбчивым.
- Сила, сила-то какая! - восхищаются пилоты, осматривая пространство. Всюду, куда хватает глаз, видны советские самолеты.
Чуть выше, севернее, плывут бомбардировщики в сопровождении "яков". Еще севернее прошел полк Ла-5. А пониже, впереди, вытянулись в правом пеленге эскадрильи штурмовиков Ил-2. Локтевцы сопровождают их.
Внизу показалась знакомая горная цепь. Вдоль нее лощина, расширяющаяся с востока на запад. Комлев увидел скалы, у которых шел неравный бой. Вспомнились Машенька, Блажко, Ванюшка, Оскар Мунсен. А Мирзоев не выдержал и, нарушая дисциплину в эфире, воскликнул:
- Видите! Знакомые места!
- Все вижу, все помню! - ответил Комлев.
По горизонту пологом стелется пыль. Это взлетели вражеские истребители. Через несколько минут между аэродромом и приближающимися к нему штурмовиками поднялась стена из огня и стали: ударили сто десять стволов зенитной артиллерии. Окружив аэродром, стена эта поднялась до самого небосвода. Попробуй-ка пробить ее!
Истребители обтекают огненное море с севера и юга. Первая эскадрилья штурмовиков ударила по зениткам. Пушки бьют по самолетам, а те по пушкам. В воздухе смерч из огненно-дымчатых шаров, на земле грохот из взрывов реактивных снарядов, бомб, рвущихся боеприпасов. Громадные стволы пушек отлетают на десятки метров и с грохотом падают. Пылающие штурмовики врезаются в скалы. Первая эскадрилья ценою жизни героев сделала свое дело: смертоносная "стена" дала трещину и осела. В этот "пролом" ринулись остальные эскадрильи штурмовиков. Рушатся перекрытия капониров и блиндажей, взлетают бензозаправщики и маслозаправщики, рвутся на мелкие куски бомбардировщики, пылает осиное гнездо врага.
Тем временем воздушное сражение, приняв очаговый характер, с каждой минутой становится ожесточеннее и напористее. Немецкое командование подбросило подкрепления с других аэродромов, но и это не спасло гитлеровцев от разгрома.
Локтев неистовствует. Его самолет метеором носится среди вращающегося во всех плоскостях огромного клубка истребителей. Удивительна способность этого человека охватывать взглядом весь бой в целом, немедленно оценивать обстановку, отдавать приказы командирам эскадрилий. И сам он бьет без промаха.
- Прикрой! - крикнул Локтев ведомому и бросил машину в атаку на шестерку "Фокке-Вульфов-190".
Головной вспыхнул, остальные бросились врассыпную, но наткнулись на огонь первой эскадрильи. Один истребитель, не успев выйти из пикирования, врезался в скалу, другой горит факелом.
...У командного пункта полка тихо колышется гвардейское знамя. Ильич приветливо улыбается, встречая победителей.
3
Батальон гвардии капитана Хмары занял позицию на берегу озера Сальми-ярви, вытянувшегося на много километров с севера на юг. По центру озера проходит государственная граница Советского Союза с Норвегией. Частям предоставлена кратковременная передышка: надо подтянуть тылы, перегруппировать силы, дать людям отдохнуть.
- Сегодня баня, - передали командиры отделений своим солдатам.
- Баня? - одни с удивлением, другие с восторгом встретили это известие. - Ну и старшина, ну и Сомов! Придумал! Где это он будет нас парить? - слышались возгласы, смех, шутки.
Баню организовали под открытым небом.
Сомов раздобыл где-то большой котел, бойцы установили его на три камня, как на большущую таганку, и наполнили водой. Вскоре под котлом запылал костер.
Подошло первое отделение. Солдаты сбросили обмундирование, нижнее белье. Снегом разбавили кипяток. Быстро намыливали головы, терли друг другу спины.
- Три сильнее, - попросил один и тут же, ойкнув, взмолился:
- Хватит, хватит! Хорошо получилось. Кровь не выступила?
- Пока нет.
- Давай, теперь я тебя.
- Эх, красота! - восклицает сухощавый боец, опрокидывая на себя котелок воды.
- Не угореешь! - вторит ему другой.
Отделению выдают чистое белье, портянки. Бойцы быстро одеваются. Сомов, внимательно оглядывая солдат, приказывает одному пуговицу пришить, второму подворотничок сменить, а третьему - побриться.
- Теперь не зазорно и в Осло войти, - прихорашиваясь перед обломком зеркала, говорит Тихон Юков.
- Сначала освободим норвежцев, а там через море на берег Франции, - положив руку на плечо друга, уточняет Сомов.
- Вот здорово получится! И то правда - запурхались наши союзнички. Помочь им надо раздвинуть второй фронт. Неужели будет дан такой приказ?
- Этого знать нам не дано. Но я хочу, чтобы такой приказ был.
- И я тоже, - искренне признается Тиша. Подтянутые, чистые, побритые, в теплых ватниках, в добротных кирзовых сапогах, с автоматами на груди, бойцы выстроились на поверку.
К строю подошел солдат из дозора с гражданским мужчиной.
- Оскар! Как сюда попал? - воскликнул Хмара.
- Лодка, ногой, - ответил Мунсен.
Ветераны батальона узнали норвежца, тепло и радостно его приветствовали. А Сомов не сдержался, и два богатыря схватили друг друга в объятия.
Приближался час атаки.
- С чем пришел? - спросил Хмара.
Мунсен вытащил из-за голенища карту, развернул ее и рассказал об укреплениях противника, указал брод.
Хмара, взглянув на часы, отдал приказ занять исходные позиции для переправы.
Едва последний солдат залег в кустарнике, над батальоном в сопровождении истребителей пронеслись штурмовики. За озером самолеты начали обрабатывать берег, на котором укрепился враг. Красноармейцам хорошо видны дома населенного пункта. Сомов переживает: опасается как бы не пострадали мирные граждане. Ведь немцы и между домами понаделали доты, прорыли ходы сообщения.
Однако опасения старшины напрасны: удары точны, только один телеграфный столб разбило бомбой. Когда последний штурмовик вышел из пике, Хмара скомандовал:
- Вперед! За партию! За Родину!
- Из огня да в воду! - первым бросаясь в озеро, обронил шутку Сомов.
Низкорослый Тихон Юков, оступившись в вымоине, погрузился до самого подбородка. Держа высоко над головой руку с автоматом, он делал отчаянные усилия выкарабкаться на мелководье. Сомов, взяв Тишу под мышку, с силой толкнул вперед.
Тиша только отфыркнулся.
Таня Лебедева с группой солдат переправилась на лодке с Мунсеном.
Вот и берег.
Батальон залег для решительного штурма.
4
Когда Комлев узнал, где штурмовики будут разрушать укрепления врага, его охватили и радость, и тревога. Радовался близкой встрече с норвежскими друзьями, тревожился за их жизнь.
Вылетели под вечер. Точно в назначенное время самолеты появились над целью.
Разноцветные домики группами кустятся на берегу озера, вдоль черной ленты асфальтированной дороги. Вот знакомый ее изгиб, на котором произошла встреча с Мартином Вадсеном и его юным другом. В ближнем к озеру доме, где он нашел приют, блестит на солнце стекло. Хочется крикнуть так, чтобы услышали друзья.
На шоссе и в поселке ни души. На мысе, глубоко вдавшемся в озеро, где раньше стоял одинокий шалаш рыбака, появились насыпи. Со стороны озера дома окружены траншеями, ходами сообщения.
- Понастроили, собаки! - со злобой думает Комлев.
Штурмовики начали обработку цели. Комлев с удовлетворением отмечает точные попадания бомб и реактивных снарядов.
Мирзоев внимательно приглядывается к подножию сопки, где стоит барак номер семь. Барак прикрыт тенью, и Мирзоев ничего не видит. Вдруг, как ножом в сердце кольнули: над бараком поднялось пламя.