* * *
Крестьянин упорно отказывался отвечать на вопросы остановивших его партизан. Он твердил одно:
- Я хочу видеть партизанского командира Чжао Шан-чжи.
Измученный бессонными ночами, командир отряда спал. Партизанам не хотелось будить его. Крестьянин настаивал:
- Он знает меня. Чжао сам просил предупредить его…
Чжао Шан-чжи внимательно выслушал взволнованную речь крестьянина.
- Хорошо, мы придем, - сказал он. - Но смотри, чтобы никто об этом не узнал.
Поздней ночью вышел из сопок небольшой отряд - человек тридцать.
Впереди, прислушиваясь к шорохам, идут Чжао и Ли. Все партизаны одеты в японскую военную форму. Чжао натянул на себя мундир недавно захваченного японского подполковника.
Недалеко деревня. В ней заночевал японский отряд, сопровождавший грузовики с оружием и боеприпасами для японских резервистов, поселившихся на лучших землях, отнятых у манчжурских крестьян. Вместе с оружием к резервистам направляется группа офицеров.
Возле деревни партизан окликнул японский часовой:
- Стой! Кто идет?
Чжао не остановился. Часовой вскинул винтовку к плечу. Из-за сопок выплыла сияющая луна. У самого дула часовой увидел японского офицера. Бормоча извинения, солдат вытянулся в струнку и козырнул. Потом он грузно опустился на корточки, выронив из рук винтовку…
Палатки японского отряда стояли на деревенской площади, в центре поставленных четырехугольником грузовиков.
Вторым ударом Ли предупредил окрик другого часового. Путь был открыт. Спящих солдат и офицеров, обезоружив, быстро связали.
…Уже занималась заря. Чжао Шан-чжи осмотрел содержимое ящиков и тюков, находившихся на грузовиках. Улыбка радости не сходила с его губ. Оружия оказалось достаточно, для того чтобы создать новый партизанский отряд.
Ли переругивался с одним из японских офицеров. Офицер говорил по-китайски и грозил изжарить партизан живьем, если они не отпустят офицеров.
- На что вы мне нужны! - посмеиваясь, отвечал ему Ли. - Вот если Чжао Шан-чжи прикажет, я отпущу всех.
- Чжао Шан-чжи? - лицо офицера стало мертвенно бледным.
Он уже слышал об этом партизанском вожаке, знал о грозной славе и удаче, которые сопутствовали Чжао в его бесстрашных походах.
Разговор оборвался.
Резкие звуки автомобильных сирен сзывали на площадь деревенских жителей. Одновременно в деревню вступал весь партизанский отряд. На площади Чжао Шан-чжи назначил всенародный суд над хищными чужеземными захватчиками - японскими самураями.
* * *
В декабре начались жестокие манчжурские морозы. Третья антияпонская народная партизанская армия Чжао Шан-чжи отступала под натиском двух японских дивизий. Генералы Иватосу и Накамура вели широкое комбинированное наступление против партизан на участке в несколько десятков километров. Японцы охватывали партизан слева и справа одновременно. В этом наступлении участвовали танки, самолеты и броневики.
Преследуемые японцами, полураздетые, полуголодные партизаны неустанно двигались вперед днем и ночью. Многие, обессилев, падали на землю и навсегда оставались в сопках. Стаи волков и одичавших собак рыскали по следам партизанской армии.
Чжао Шан-чжи упорно вел за собой партизан. Он отчетливо понимал цель наступления японских дивизий: загнать партизанскую армию в мешок и истребить ее. Этому плану Чжао противопоставил свой, разработанный им вместе с командирами партизанских отрядов. Отступая, он завлекал японцев в глубь сопок, стремясь оторвать их от баз снабжения и заставить японские дивизии разбиться на части.
Японцы гнали партизан в сопки, действуя пока сообразно с планами Чжао - заходя в далекие от японских баз районы. Но наступление они вели попрежнему - крупными частями войск. Партизанскую армию загоняли в ловушку - в кольцо японских дивизий.
- Братья командиры! - начал Чжао...
Измученный и истощенный, Чжао лежал возле весело потрескивающего костра. Ли, придвинувшись к нему, тихо рассказывал:
- Чжао, до меня дошел слух, что Байлун задумал перейти к японцам.
Чжао стиснул зубы.
- Не верю! - резко ответил он.
- Хорошо, если бы я с товарищами ошибался! - промолвил Ли. - Сегодня ночью Байлун хочет уйти от нас со своим отрядом.
Чжао Шан-чжи вскочил на ноги.
- Ли, - решительно бросил он своему помощнику, - созывай всех командиров ко мне!
Байлун, командир двухтысячного партизанского отряда, бывший полковник генеральских войск, вышел из хунхузов. Байлун всегда был не в ладах с дисциплиной. Продолжительное наступление японских войск надломило Байлуна, и когда в его отряде появился японский лазутчик, он не расстрелял его, а втайне от своих бойцов-партизан принял условия капитуляции. Байлун предавал свой народ, свою страну.
Командиры собрались быстро. Байлун пришел последним.
- Братья командиры! - начал Чжао свою стремительную, горячую речь. - Хотите ли вы сделаться вечными рабами Японии, или будете с оружием в руках добиваться свободы для своего народа и для своей страны как боевые национальные герои? Братья! На наших глазах враг терзает нашу землю, наш народ. Наша родина гибнет по воле японских грабителей. Мы ведем с ними неустанную борьбу не на жизнь, а на смерть. Старая пословица, братья командиры, гласит: за процветание или гибель государства отвечают все и каждый в отдельности. И тем более бойцы и командиры антияпонской народной армии.
- Верно, верно! - в один голос подтвердили командиры.
И только один Байлун сидел молча, закусив губы.
- Братья командиры! - продолжал Чжао Шан-чжи. - Среди нас сидит предатель, капитулировавший перед врагами нашего народа. Этот предатель должен сегодня ночью…
Байлун вскочил на ноги и выстрелил в Чжао. Но он промахнулся. Раздался второй выстрел - предатель упал на снег. Ли держал в руке маузер. Байлун был еще жив. К костру устремились партизаны.
Весть о предательстве мгновенно облетела весь партизанский лагерь. И никто не пожалел Байлуна. Он умирал возле костра, покинутый всеми и презираемый. Это был конец, достойный человека, предавшего свою родину. Партизаны теснее сплотились вокруг своего испытанного в суровых боях вожака - Чжао Шан-чжи.
* * *
Японцы продолжали стремительно наступать. У партизан вышло все продовольствие. Последние два дня партизаны по пути охотились на волков и диких собак, но учуявшие беду животные держались теперь на значительном расстоянии от изголодавшейся армии.
Всю ночь Чжао совещался с командирами отрядов. Разведчики донесли, что в лоб партизанам движется обходная вражеская колонна. Партизанская армия попала в мешок. Выхода не было. Чжао приказал остановить армию. Голодные и утомленные бойцы опустились на корточки. Спина к спине и плечо к плечу, согревая друг друга дыханием, сидели в сопках бойцы легендарной партизанской армии Чжао Шан-чжи - мужественного героя китайского народа.
…Со стороны реки появились японские танки. Как хищные звери, цеплялись они за ледяной покров сопок, соскальзывали и вновь поднимались. За танками шла пехота. Танки стремились захватить высоты на сопках. Саперы, облегчая танкам восхождение, подрубали ледяную корку, оставляя за собой корявые ямки - ступени. Пехота открыла огонь. Партизаны не отвечали, сберегая патроны. Постепенно вступала в действие легкая танковая артиллерия. Партизаны переменили позиции и смело продвинулись вперед.
Танки потеряли свое позиционное преимущество и начали штурмовать другую цепь сопок. Японская пехота залегла возле танков, стреляла вяло. Тридцатиградусный мороз приковал ее к земле, лишил боеспособности. Солдаты плакали от пронизывающего, ледяного ветра. Ватные штаны, теплые наколенники, собачьи тулупы - ничто не согревало их. Они неохотно меняли позиции, с трудом переползая с места на место.
Чжао Шан-чжи понял неизмеримое преимущество, которым обладает его армия: партизаны выросли в этих краях и свыклись с жестокими ветрами и морозами.
Приказ Чжао всколыхнул партизан: по сигналу - взрыв бомбы - ринуться вперед на танки, на японскую пехоту, перескочить реку.
Вслед за разрывом бомбы тысячи партизан рванулись в атаку.
Японская пехота быстро откатывалась. Танки открыли по партизанам ураганный огонь. Люди падали перед танками, сеявшими смерть. Но остановить отчаявшихся, обезумевших людей было невозможно. Они подходили вплотную, стреляли в щели танков, забрасывали их гранатами. Один танк, скатившись с сопки, обрушился на другой, опрокинул его и придавил.
Вскоре партизаны нагнали японскую пехоту и смяли ее. Пролитая кровь замерзала. Лед покрылся кровавой коркой. Партизаны кололи офицеров штыками, теснили японскую пехоту к сопкам другого берега.
Чжао Шан-чжи шел впереди. Первые партизанские ряды уже выходили на другой берег, когда навстречу им Застрекотали пулеметы японского заслона. Чжао Шан-чжи упал, сраженный пулей в плечо. Он вскочил и, разъяренный, прокричал:
- Братья, вперед!
Партизаны, собрав последние силы, обрушились на японцев. Они дрались за свободу своей страны, своего народа, они могли погибнуть, но должны были победить!
Прорвав кольцо японских войск, они ушли в сопки победителями.
Ко льду реки примерзали тела сраженных японцев…
* * *
Весна. Вскрылись реки. Далеко в сопках, у большого костра, сидит Чжао Шан-чжи с командирами партизанских отрядов. Зажили раны. Партизанский главком вновь со своими бойцами. Третья антияпонская народная армия Манчжурии собирается в новый поход.