- Да ты, видать, сам, майор, повоевал добре? - задушевно сказал Тихон Спиридонович, любуясь боевыми орденами Гордиенко и разглядывая три желтые и пять красных полосок на правой стороне груди выше наград. - Повидал не меньше нашего. Эх, хлебнул наш народ в этой войне, всем досталось - и старому и малому.
…За окном багряным цветом занялась заря, расплескавшись по земле. Легкий туман клубился в долинах рек, расползался по полям, и казалось, в отблесках утренней зари вся земля залита кровью недавно прошедших боев. Прохладный ветерок врывался в открытое окно вагона, освежал лицо и руки.
Тихон Спиридонович поднялся, стал собирать свои пожитки. Потом сел, но видно было, как все больше и больше волновался он, то и дело вставал, подходил к окну, гладил свою серебристую бороду. Несколько раз без всякой на то причины переставлял чемодан с места на место. Гордиенко изредка посматривал на старика. Он хорошо понимал его состояние: вскоре и ему предстояло испытать радость встречи.
Когда подъезжали к городскому вокзалу, старик притих и, насупившись, стал разглядывать народ, толпившийся у платформы. Он отыскивал дочь. Вдруг, быстро отойдя от окна, спрятался за спиной у Гордиенко.
- Вот они, так и знал. Так и знал! - прошептал старик. - Ой, горе мое, лишенько! Вон, погляди-ка, у ларька стоит пара…
И правда, у ларька, где торговали квасом, Гордиенко увидел красивую стройную девушку в цветистом ярком платье. Она отыскивала отца в толпе выходивших пассажиров. Рядом с ней стоял среднего роста, худощавый мужчина с седыми висками. Что-то знакомое, близкое почудилось вдруг Гордиенко в этой фигуре. Где он мог видеть этого человека? Может быть, где-нибудь встречались в долгие годы войны? А может, просто показалось?..
- Так и думал! - тяжело выдохнул Тихон Спиридонович. - Ай, Ната, Ната, шо ж ты натворила, дивчина… - Старик разочарованно поморщился и взялся за чемодан. - Ну, прощай, майор!
Он еще раз с ног до головы оглядел осанистого Гордиенко. "Вот такого бы орла в мужья моей Наташе.." - говорили его глаза. Пожал руку и направился к выходу.
А Гордиенко лихорадочно перебирал в памяти всех своих друзей и знакомых, с которыми пришлось делить суровые будни войны.
"Где он видел этого человека?"
* * *
Тихон Спиридонович молча переживал неудачный выбор дочери. Дорогой он присматривался к изуродованному лицу зятя и не мог понять, что нашла Наташа в этом непривлекательном человеке. Когда пришли домой, старик сослался на усталость с дороги, ушел отдохнуть. Он лег на диван и сразу уснул. Наташа занялась хозяйством.
Почти до самого вечера проспал старик. Когда проснулся, солнце было на закате. Вошла дочь, весело улыбнулась.
- Ну и долго же вы проспали, батя! Вставайте скорее, обедать будем.
- А где твой-то? - оглядываясь, спросил старик.
- К докладу готовится, - ответила Наташа, поправляя на груди отца медали и ордена.
- Батюшки мои, совсем почти запамятовал, - спохватился Тихон Спиридонович, - подарки-то, подарки…
Он кинулся к чемодану и стал вытаскивать помидоры, плетенку с яйцами, банку загустевшего липового меда, различные домашние лакомства. Потом со дна чемодана достал два отреза и торжественно положил на стол.
- Это подарки тебе и супругу.
Наташа молча улыбалась.
Тихон Спиридонович набросил ей на плечи мягкий пуховый платок тонкой вязки.
- Это старая тебе связала, носи на здоровье…
С улицы донесся требовательный сигнал машины. Наташа подбежала к окну и, помахав рукой, крикнула:
- Сейчас, сейчас, идем! Одну минуточку…
- Что это за машина? - поинтересовался отец.
- За нами прислали. Ведь сегодня праздник - День авиации! Муж будет с докладом выступать. Вы, батя, перекусите немного, а когда вернемся, вместе обедать будем.
Старик отмахнулся.
- Та я сыт, ладно уж, потом все гуртом и повечеряем. Мы в поезде с одним майором-летчиком всю ночь кушали да лясы точили. Вот хлопец ядреный, да красавец отменный, - с восхищением сказал Тихон Спиридонович, вспоминая своего молодого спутника. - Вот бы кто доклад о Дне авиации сделал…
Тихон Спиридонович взял папаху, насадил ее на затылок. Затем, расчесав перед зеркалом пышную седую бороду, весело сказал:
- Ладно, пошли.
Машина бесшумно подкатила к центральному входу городского парка, празднично украшенному лозунгами, транспарантами, плакатами. На фоне голубого неба полоскались кумачевые флаги вперемежку с желто-синими авиационными. Народу собралось много. Играл дубовой оркестр, тяжело вздыхали трубы, ухал барабан.
Тихон Спиридонович важно вышел из машины и, взяв дочь под руку, направился в парк. Ему, как отцу, было приятно видеть, что встречные почтительно здоровались с его дочерью, спрашивали о муже, с уважением глядели на отца.
В летнем театре сели в первом ряду. Наташа то и дело знакомила отца с работниками завода. Тихон Спиридонович вежливо раскланивался.
- Спиридоныч, ты что, с неба свалился? - услышал он сзади знакомый голос и не успел оглянуться, как чьи-то цепкие сильные пальцы схватили его за плечо. - Ты ли, дорогой мой батя? Вот уж не ожидал свидеться в наших краях. Какими судьбами?
- Ба-а, Василий! - крикнул Тихон Спиридонович, удивленно взглянув на своего ординарца. - А ты как очутился тут? Сидай рядом, Василь, потолкуем. Откуда ты взялся?
- Да я уж тут два года работаю… Дело мы такое развернули, расскажу - ахнешь. Завод строим металлургический.
- Из партизан наших кого встречал? - перебил его Тихон Спиридонович.
- Как же, Кузьмич здесь, Василий Карпович Рогов. Он у нас первым секретарем обкома. А знаешь еще кого встретил? Скажу - не поверишь. Помнишь, летчик у нас в плену был, что за немца приняли? Тот, которого в расход хотели пустить, а он наш оказался… Помнишь?
- Как же не помнить? - ответил Тихон Спиридонович.
- Я от него здесь узнал, как он к немцам попал и как в тылу у них орудовал. Большой урон им причинил… Он еще многое рассказал, что тогда для нас загадкой было.
- Ну, как он к немцу попал? - загорелись глаза у старика.
- Вышло это так: когда воздушный бой произошел и мы летчика из нашего самолета вытащили - это ведь немец был, а мы его за нашего приняли и с честью похоронили…
- Говори толком. Что ты мне голову крутишь?
Оркестр заиграл туш, заглушив рассказ Василия. За столом, Накрытым красной бархатной скатертью, разместился президиум. Председатель объявил торжественное заседание открытым, поздравил с праздником.
- Слово для доклада предоставляется подполковнику авиации товарищу Гундареву Алексею Даниловичу, - сказал председатель.
Гром аплодисментов заполнил театр. Василий наклонился к самому уху Тихона Спиридоновича.
- Вот он, летчик наш, гляди, батя!
Старик увидел, как к трибуне прошел его зять в летной форме, с орденами и медалями.
Дальше Тихон Спиридонович только смутно помнил происшедшее. Он окончательно растерялся. Радостно улыбаясь, несколько раз объяснял Василию, что Алексей - его зять, а один раз даже сболтнул кому-то, что он сам выбрал Наташе такого геройского мужа. А в заключение старик пригласил партизан в гости к дочери и зятю.
Как сквозь пелену тумана видел он Наташу, сияющую от счастья, и весь вечер казался ему сказочно красивым.
"Ах, старый, старый! - бранил себя Тихон Спиридонович. - Совсем я, должно быть, из ума выжил. И как это мог я не признать Алексея?"
В антракте, подойдя к веранде, Тихон Спиридонович увидел какого-то военного. Он показался ему знакомым. Приглядевшись, старик узнал своего недавнего спутника, майора Гордиенко.
- Майор, голубчик, какими судьбами? - крикнул старик, поспешно выходя на веранду. Оказывается Гордиенко, проехав несколько станций, решил вернуться, чтобы повидаться с зятем Тихона Спиридоновича, который напомнил ему друга, Алексея Гундарева.
Появление майора еще более обрадовало старика. Он бросился к Гордиенко с распростертыми объятиями.
Стемнело. Мягко шурша по асфальту, к дому подъехала машина. Алексей, Василий, Кузьмич, Владимир Карпович Рогов неторопливо вышли из нее. Тихон Спиридонович, вытирая непрошенную слезу, кинулся к зятю:
- Алексей, милый, ты прости меня, старика, не распознал я тебя, - дрожал его голос.
- А вот я вас сразу узнал, - улыбнулся Алексей, расцеловался со стариком и пригласил гостей в дом.
Шагнув к двери, он застыл от неожиданности. Перед ним стоял Виктор Гордиенко.
* * *
Уже далеко за полночь друзья расходились по домам, Оставшись одни, дед Кузьмич и Тихон Спиридонович вышли на балкон и долго еще, попыхивая трубками, вспоминали о жестоких боях и трудных партизанских буднях.
Алексей, Наташа и Виктор, проводив гостей, присели у реки. Виктор рассказывал о боевом пути своей эскадрильи после исчезновения Алексея.
- А знаешь, когда твоя дружба ко мне выдержала самое сильное испытание? - вдруг спросил Алексей.
- Когда?
- Ну, как же… На всю жизнь я запомню, что друг мой, как ни рвался после долгой разлуки к своей любимой Вале, а все же вернулся сюда, чтобы убедиться, не Лешка ли в самом деле тот человек, которого он мельком увидел на платформе… Да, это истинная дружба!
Примечания
1
Хенген - повесить (нем.).