- Надеть милицейский шинель - дуралей, - говорит Василий. - НКВД говори: "Милиционер - голубиный дерьмо с Красный площадь". Радуйся, что твоя зеленый петлица. В советский рай это единственный цвет. Без зеленый петлица быстро теряй голова.
Один из бранденбуржцев внезапно сходит с ума. Начинает бестолково носиться туда-сюда, крича по-немецки.
Кто-то из его товарищей молниеносно бросается на него и перерезает ему горло. Вопль затихает в отвратительном хрипе.
На Суворовском бульваре мы заходим в бюро "Интуриста" с гостеприимно распахнутой дверью.
- У нас закрыто, - говорит строгая, пожилая женщина с собранными в узел на затылке волосами.
- Je te pisse au cul! - злобно рычит Легионер, ударив ее по лицу тыльной стороной ладони.
- Немцы! - хрипло шепчет женщина, плюхаясь на свой стул с такой силой, что он трещит. - Немцы, - повторяет она, таращась на нас.
- Нет, дорогуша, мы последние из могикан, - усмехается Порта. - Пришли снять с тебя скальп. - Щекочет ее под двойным подбородком. - Прилично одетая, раскормленная свинья вроде тебя - именно то, что мне нужно. Тебе покажется, что на тебя навалились громадные ворота, и уверяю, дорогая моя, ключ найдет путь в скважину!
Снаружи останавливается танк БТ-5 с характерной высокой башней. Командир пытается заглянуть в почти затянутые морозными узорами окна.
- Смотрите! - предостерегает Барселона. - Если он что-то заподозрит, то откроет по нам огонь!
Танк, скрежеща гусеницами, въезжает на тротуар. Ветер дует в замерзшие окна, обдавая их снегом. Мотор танка ревет, и он с шумом едет вдоль стены.
Толстая женщина издает вопль, мы подскакиваем от ужаса. Она поразительно резво перепрыгивает через барьер, скользит по полу, ударяется о шкафчик; тот падает, бумаги разлетаются по всей комнате. Она испуганно вопит снова.
Легионер одним прыжком оказывается на ней. Она закатывается под письменный стол, хватает металлическую настольную лампу и бросает в окно. Василий ловит ее на лету.
- Быстро души эта чертов сука! Она шибко опасна!
Женщина перепрыгивает через Легионера и бьет Старика всей тушей, будто таран. Старик отлетает в одну сторону, его автомат - в другую.
Я пытаюсь схватить ее за ноги, но получаю пинок в лицо, и в глазах у меня сверкают звезды. Порта хватает ее за жакет, но она выскальзывает из него и вопит в третий раз. Если б мотор танка не ревел, танкисты наверняка бы ее услышали.
Женщина уже почти у двери, тут Малыш обхватывает ее и вонзает ей боевой нож между плечом и шеей. Широкое лезвие медленно входит в ее тело. И застревает! Малыш раскачивает нож, пытаясь его высвободить. Кровь в такт ударам сердца хлещет ему на руку.
Женщина вырывается из его железной хватки, словно дикое животное. Малыш осторожно вытаскивает нож и вонзает его изо всей силы своей жертве между грудей.
- Что это с тобой, сестричка? - ворчит он с каким-то жестоким дружелюбием. - Уже слишком поздно. Сама подписала себе путевку на тот свет!
Он приставляет лезвие ножа ей к горлу и быстрым, отработанным движением перерезает его. Из раны вырывается сдавленное гортанное бульканье, потом женщина обмякает в его руках. Малыш несколько секунд смотрит на мертвую, потом вытирает нож и руки о ее платье.
- Пресвятая Богоматерь Казанская! - бормочет он. - Никогда к этому не привыкну! Неудивительно, что в мирное время за такие вещи казнят!
Его рвет в стоящую возле стены мусорную корзину.
- C'est la guerre, mon ami, - равнодушно произносит Легионер.
- Спрячьте ее, - приказывает с каменным лицом Старик. Мы с Портой заталкиваем труп в шкаф. Там висит зеленое пальто с потертой меховой отделкой. На полке сверху лежит старомодная коричневая шляпка с пером.
- Дурной баба, не кричи - не умри, - лаконично говорит Василий, открывая пакет с бутербродами, который обнаружил в ящике стола. Предлагает их всем. Каждому достается по одному.
- Жаль она умирай! Делай хороший еда! - говорит с набитым ртом Василий. - Сыр из козий молоко и свекольный салат, карош!
Выходя из бюро путешествий, мы вешаем с внутренней стороны застекленной двери табличку "Закрыто".
На Смоленской площади мы укрываемся от большого построения войск, принимающих присягу перед генералом. Тут мы расстаемся с бранденбуржцами и назначаем место встречи невдалеке за позициями русских.
Мы идем по Смоленской набережной и укрываемся на ночь в зоопарке. Порта, Малыш и Василий идут первыми через Краснопресненский парк. Они должны ждать нас у первого пруда. Там мы перейдем реку. Пересечь железную дорогу у Киевского вокзала невозможно. Нам придется идти по Кутузовскому проспекту, оставить позади Поклонную гору и выйти на Можайское шоссе. Проходит несколько часов, от них ни слуху ни духу. Старик принимает решение рассеяться и идти к парку. Их молчание может означать, что они либо взяты в плен, либо убиты.
- Без моего приказа никому не стрелять, - рычит он. - Если дело дойдет до боя, действуйте только холодным оружием! По такому морозу звук выстрела разносится очень далеко!
После долгих поисков мы находим их у длинного пруда. Они прячутся за большой статуей на холмике, откуда им открывается великолепное зрелище.
- Какого черта торчите здесь? - ворчит Старик. - Почему я не получил донесения?
- Садись, и пусть на тебя снизойдет покой, - непринужденно улыбается Порта, поднося бинокль к глазам. - Мост все еще занят. По нему даже немецкая вошь не сможет проползти. А здесь нам очень неплохо! - добавляет он с похотливым смешком.
Малыш тяжело дышит и лихорадочно чешет в паху. Он тоже не отводит бинокля от глаз.
- Надо же, - шепчет он. - Настоящая выставка женских тел!
- Красивый женщин! Василий думай, мы встречайся! - говорит китаец и похотливо ржет.
- На что вы там, черт возьми, таращитесь? - раздраженно спрашивает Старик, вырывая бинокль у Малыша. - Теперь я видел все, - бормочет он, краска ярости поднимается у него от шеи к лицу. - Вы что, весь день тут лежите, наблюдая за этими бабами?
- Тебе известно какое-то лучшее занятие? - спрашивает Порта. - Я доволен этим зрелищем.
- Фельдфебель, Василий придумай карош план, - мы идем лови этот солдат-женщин, - говорит Василий. - Потом долго отдыхай на мягкий плащ-палатка перед тем, как возвращайся.
- Проклятые свиньи, - злобно бранится Старик. - Чего доброго, вы приметесь трахать эту статую.
- В этом доме они принимают душ, - усмехается Порта и указывает на длинное кирпичное здание с освещенными даже днем окнами.
- У них видать все тело, - хихикает Малыш, не отрывая от глаз бинокля, которым они с Василием пользуются попеременно.
- Оченно карош женщина, - говорит Василий. - Они брей волосья! Не поймай лобковый вошь! Женщины в Чита все брей. Китайса не любит бурьян вокруг гараж! Мала-мала посмотри, фельдфебель! Жена в Берлин не узнает, однако!
- Черт возьми, - злобно бранится Старик. - Скоро нам придется просить противника, чтобы женщины-солдаты задергивали шторы, когда раздеваются.
- Дай посмотреть, - говорит Барселона, беря бинокль у Порты.
Вскоре все отделение наслаждается этим зрелищем по очереди. Женщины поют и болтают.
- Что они говорят? - спрашивает Порта, отбрасывая мешающий автомат.
- Ничего не понимай, - отвечает Василий. - Они говори диалект! Это женщин-солдат с Кавказ. Не говори правильно.
- Почему они без конца моются? - удивленно спрашивает Штеге. - Они чуть ли не живут в этой душевой.
- Они воньки-воньки с Кавказ! Пахни как козел, думай Василий. Теперь много мойся. Москвич не люби, когда от баба пахни.
- Они что, на Кавказе спят с козлами? - спрашивает Малыш. - Какая потеря!
- Сейчас с козлы! Все мужчина уходи война! - отвечает Василий.
- Нам несдобровать, если они застанут нас за подглядыванием, - неуверенно говорит Старик. - У женщин чутье на такие вещи.
- Мы применяй успокаивающий оружий, они молчи, - оптимистично полагает Василий. - Не будь мрачный, фельдфебель! Глянь! На войне такое увидай не каждый день!
- Может, устроить небольшую проверку? - предлагает Малыш. - Они не откажут людям из НКВД.
- Василий думай, это карош план, - говорит китаец и начинает подниматься на ноги.
- Пресвятая Казанская Богоматерь, - стонет Барселона. - Видели, что плывет нам в руки? Я чуть сознание не теряю при мысли о том, что она скрывает под этой формой.
- Господи Иисусе! - восклицает Порта, и у него отвисает челюсть. - Она идет прямо сюда! Расстегивайте брюки, мальчики, готовьтесь к делу. На войне такое выпадает редковато.
- Нам нужно уходить, - выкрикивает Старик вполголоса. - Если она увидит нас, то поднимет тревогу!
- Ты забываешь, что мы из безжалостного НКВД, - успокаивающе говорит Порта. - Похожи на змей и других политических рептилий. Наш взгляд гипнотизирует людей.
- О черт! Я боюсь, - пищит Профессор. Он лежит в глубокой впадине, натянув на уши шапку. Должно быть, думает так же, как страус: если тот никого не видит, то и его никто не видит!
- Все в порядке, - говорит Малыш, с предвкушением облизываясь. - Просто сиди тихо, как старый кот, справляющий нужду на горячей жестяной крыше.
- Если одна из них подойдет сюда, - говорит Барселона, - то вам придется меня простить, потому что я не смогу сдержаться!
- Ее оттрахают быстро - все - как стая воробьев! - усмехается Порта.