Когда все немного успокоились, генерал сел и вытащил трубку. Набив ее, он сказал:
- Нет, все это просто непостижимо. Это сон какой-то! А вы, Кент, - герой! Да, да, я утверждаю это! И вы, русские, на примере капитана Кента можете видеть, на что способен любой американец, когда дело идет к тому, чтобы помочь товарищам.
- Оставьте это, сэр, - умоляюще проговорил Кент.
- Нет, я горжусь вами, мальчик, и не устану говорить это! И я возношу сейчас самые горячие молитвы провидению. То божья воля, что все вы живы. А ведь кое-кто пытался похоронить вас. Но я в таких случаях всегда говорил: эти люди не могут пропасть!
Кент думал о Патти. Что с ней? Жива ли она?… Наконец он не выдержал.
- Один вопрос, генерал… Наши общие знакомые… М-м… Ну, одним словом…
Гаррис хитро ухмыльнулся.
- Можете не продолжать, Кент. Она со мной, и она ждет вас, или я ничего не смыслю в подобных делах!
Кент шумно вздохнул. Пономаренко украдкой пожал ему руку.
- А теперь, Кент, - сказал Гаррис, усаживаясь поудобней, - выкладывайте все по порядку. Я страшно люблю рассказы о героях.
- Пусть говорит капитан Пономаренко, сэр…
- Ладно, - кивнул генерал, - давайте, капитан.
Тем временем Беляев приоткрыл привезенные Хорпером свертки. Там была еда, сигареты, бутылка с яркой этикеткой.
- Простите, генерал, - сказал врач, - не позавтракаете ли вы с нами?
Гаррис покачал головой.
- У меня нет аппетита. И потом здесь м-м… не очень приятно завтракать.
- Как хотите, - пожал плечами Беляев. - А у нас есть аппетит, и отличный. К столу, ребята!
Все набросились на завтрак. Гаррис удивленно наблюдал, с какой быстротой исчезают припасы.
- Здорово же вы работаете челюстями, - пошутил он. - Можно подумать, что вы не ели три дня!
Беляев поперхнулся и больше не прикасался ни к чему. Перестали есть и другие. Гаррис понял, что совершил нетактичность. Решив загладить ее, он обернулся к Штиммелю.
- Правый борт моей машины. Пара бутылок коньяку - живо!
Немец щелкнул каблуками и кинулся исполнять требуемое. Когда коньяк был принесен, Гаррис поставил его на стол.
- Это вам от меня, - провозгласил он. - Куда ни шло, и я выпью с вами.
Штиммель откупорил коньяк и наполнил кружки. Гаррис поднял жестяную кружку и сказал:
- За американскую и русскую армии!
- За русскую и американскую армии, - сказал Пономаренко.
- Он прав, сэр, - подхватил Кент. - Именно за русскую и американскую армии.
- Ладно, - кивнул Гаррис, - я принимаю этот тост.
- Господин генерал, - проговорил Пономаренко, - мне надо задать вам несколько вопросов. Немца с солдатами прислали сюда вы?
- Гм, - нахмурился Гаррис, - сказать по чести, я думал, что здесь обыкновенные пленные.
- Какая разница? Вы же знали, что здесь русские!
- Все это так, но… В общем в отношении вас и членов вашего экипажа вопрос ясен. Вы вернетесь на родину немедленно. Но что касается других, то здесь надо еще разобраться.
- Разобраться в чем, генерал?
Гаррис снисходительно улыбнулся.
- О, во многом, мой друг: национальность, подданство и всякие такие штуки.
- Никаких штук, - отчеканил Беляев. - Все мы граждане СССР и требуем, чтобы нас немедленно передали в руки советских властей.
Гаррис с сожалением посмотрел на него.
- Самое скверное - торопиться в таких делах или говорить за других. Мы враги насилия над личностью. И у нас есть приказ: кто не хочет возвращаться к себе, волен выбирать любую другую страну. Некоторые могут даже удостоиться чести ехать в Соединенные Штаты Америки! - Гаррис поднял палец. - Но - только некоторые, не все!
Пономаренко насмешливо заметил:
- Видимо, часовые здесь для того, чтобы мы, не дай бог, не удрали в… Америку!
- Простите, сэр, - вмешался Кент, - значит, если я правильно понял вас, мне будет разрешено не возвращаться домой, а ехать в Россию, если я выражу такое желание?
- Черт знает, что вы говорите, Кент! Это не может касаться американцев.
- Вот те на! - удивился Беляев. - Американские законы и вдруг не касаются американцев!
- Я еще не кончил, - продолжал Пономаренко. - Другой вопрос. Нам в начальники дали немца, который, быть может, еще неделю назад стрелял в американцев или русских… Что это, результат ошибки, спешки?…
- Или не ошибка, не спешка? - вставил Джавадов.
- Как много вы уделяете внимания пустякам, - примирительно сказал Гаррис. - Война окончена, надо жить, а вас занимают пустяки.
- Пустяк? - Джавадов гневно стиснул челюсти. - За такой "пустяк" можно убить!
Гаррис не выдержал и, наконец, сбросил маску. Он встал и стукнул по столу кулаком.
- Хватит!
Поднялся и Пономаренко.
- То есть как, простите, хватит?
- Хватит! - заорал Гаррис. - Этот немец на американской службе. Зарубите это себе на носу. Он будет действовать от моего имени.
- Вот теперь понятно, - тихо проговорил Джавадов. - Люблю мужской разговор. И как мужчина мужчине скажу вам, господин генерал: подлец вы!
Гаррис шагнул вперед и рванул из кобуры пистолет.
- Вот-вот, - улыбнулся Пономаренко, закладывая за спину руки, - примерно так с нами разговаривали фашисты. Правда, они не ограничивались одними разговорами. Но ведь и вы не собираетесь кончить на этом?
Генерал оставил пистолет и с ненавистью оглядел лагерников.
- Вы все дурно воспитаны. И если бы я знал…
- То что, генерал?…
- Я бы не приехал сюда!
- Логично. Война окончена. Вам не угрожает теперь перспектива встречи с вооруженными фашистами. Больше того, теперь, видимо, они ваши друзья. Самое время поговорить о воспитанности советских людей! Кстати, беседу на эту волнующую тему вы уже начинали однажды…
- Вы злоупотребляете моим терпением. Когда-то оказали мне помощь…
- Жалею…
- Что-о?
- Жалею, что оказал вам помощь!
- И я жалею, - сказал Джавадов. - Тогда слепой был. Сейчас глаза открыты: фашиста видят!
- Молчать! - Гаррис оглянулся. Солдаты придвинулись к нему. - Я ухожу. Собирайтесь, Кент. Вам нечего делать в этой компании. Здесь слишком пахнет красными.
Кент пожал плечами и не тронулся с места.
- Жаль, но мы решили выбираться отсюда вместе. Мы так свыклись друг с другом. И потом, это не такой уж плохой запах, сэр!
Гаррис в бешенстве зашагал по подвалу. Он оказался у могилы и поставил на нее ногу.
- Тогда, - сказал генерал, - пеняйте на себя, Кент. Боюсь, что вы плохо кончите. И вы все берегитесь. Мы не прощаем подобных вещей.
Пономаренко подошел к Гаррису.
- Уберите ногу, генерал, - с угрозой сказал он. - Здесь похоронен сержант Советской Армии. Он спас вам жизнь!
12
Стэнхоп, стоя за спиной сидевшего в кресле Гарриса, хохотал, держась за бока, и голос его проникал далеко за пределы кабинета военного коменданта.
- Как, - восклицал он, - как вы сказали? Повторите!… Нет, это было здорово! Держу пари, что вы выглядели там не менее глупо, чем сейчас здесь!
- Почему вам так весело? - проговорил Гаррис. - Лично я не вижу в этом ничего смешного.
Комендант был мрачен и сидел насупившись, не поднимая головы.
- Почему мне весело? - переспросил Стэнхоп. Он оборвал смех, обошел столик и уселся против генерала. - Вы хотите это знать, да? Что ж, извольте! Мне смешно, что наш доверенный и уважаемый человек оказался в положении щенка, которого больно отстегали и пинком вышвырнули за порог. Поджав хвост, щенок убрался восвояси, а теперь, повизгивая от обиды и боли, рассказывает, как дурно с ним обошлись!… Разве это не смешно, Гаррис? Видимо, вы забыли, кого представляете. Забыли о великой стране, призванной диктовать свою волю всему живому на земле.
- Я до последнего волоса предан своей стране!
- Э, мы плюем на слова и требуем дел. А вы, вместо того чтобы действовать, и действовать решительно, струсили и позволили красным в том лагере орать о своих взглядах. Ох, любопытно будет взглянуть на этот район, если военный комендант Гаррис разведет в нем такие же порядки. Или вы думаете, что мы пришли сюда для того, чтобы помогать немецким коммунистам и Советам?… Поймите же, Гаррис, я разглагольствую обо всем этом так горячо не из-за полдюжины каких-то каторжников. Дело вовсе не в них.
- В чем же оно? - спросил Гаррис.
- Я не теряю надежды вдолбить в голову военного коменданта, что он действовал как идиот. Дело в вас, Гаррис!
Комендант испуганно посмотрел на собеседника.
- Во мне?…
- Именно. Вы начинаете походить на тех простаков, которые хотят побороть коммунизм при помощи деклараций и речей, тогда как для этого есть только одно средство - сила!… А вы вступили зачем-то в нелепую дискуссию с русскими. И они переиграли вас… Что касается этого Кента…
- Он-то и заварил всю кашу. Он и тот русский - Пономаренко.
- Что касается Кента, то о нем мы решим ночью.
- Но что делать с другими?
- Наградить за спасение американского полковника!… Впрочем, не время шутить. Позаботьтесь о них, ведь вы не давали еще информации об этом лагере?
- Нет, он обнаружен только недавно.
- И отлично. Моя мысль вам ясна?
- Да…
На столе коротко звякнул междугородний телефон. Из штаба командующего сообщили, что высылают нарочного с пакетом особой важности. Говоривший хотел передать еще что-то, но в трубке щелкнуло и все смолкло. Гаррис с досадой швырнул ее на рычаг. Сегодня связь со штабом прерывалась уже третий раз.
- Я должен покинуть вас на некоторое время, - сказал генерал вставая.