- Я думал, ты - дебил какой-нибудь, из деревни… А у тебя - лицо умное, - задумчиво продолжал оценивать меня лейтенант.
"Что есть - то есть", - снова про себя похвастался я, - "десять классов с отличием, между прочим, закончил. Не хухры-мухры. И учебку тоже - на одни пятерки".
- Ладно, Семин, - резюмировал лейтенант, - Будем считать, что карантин не считается. Начнешь службу с чистого листа. Это ты там мог на губу попадать, но если ты мне и во взводе начнешь колобродить, то я тебя… Бойся меня и моего гнева.
- Понял, товарищ лейтенант.
Мне почему-то стало обидно, что мне не зачли в послужной список мою службу в карантине. Там ведь не только губа была, но и объявленная перед строем благодарность за успехи в тактической подготовке.
- Я твой командир, лейтенант Михайлов. Примешь первое отделение, - продолжал лейтенант, - он поискал кого-то глазами и наткнулся на Нурика:
- Назарбаев.
- А? - откликнулся Нурик.
- Назарбаев! - уже громче окликнул лейтенант.
- Чо?
- Назарбаев, твою мать!!! Как нужно отвечать, когда тебя зовет командир?
- Да тут, я тут, товарищ лейтенант.
- После развода покажешь Семину ваш бэтээр. Понял?
- Понял, - кивнул Нурик.
- Как нужно отвечать?
- Есть.
- Ну, то-то, - успокоился лейтенант, - Взвод, становись.
И в самом деле - полк уже стоял построенный на плацу. Один только второй взвод связи топтался на передней линейке возле своей палатки, судорожно формируя строй.
- Сёмин, твое место, как командира первого отделения, в середине первой шеренги, когда взвод веду я или справа, когда взвод ведет мой заместитель.
- Есть.
Подошел невысокий худощавый старший сержант:
- Товарищ лейтенант, разрешите встать в строй? - опоздавший приложил ладонь к шапке.
- Давай, - махнул рукой лейтенант, забыв отчитать за опоздание, - Шагом марш!
Старший сержант встал в последнюю шеренгу и взвод тронулся на плац.
17. Комбат
Так я узнал, что второй взвод связи это, собственно, не один взвод, а два. В одной палатке с нами квартировал второй БМП - батальонный медицинский пункт. Такой же взвод как наш, только из трех человек: командира взвода прапорщика Кравца, заместителя командира взвода старшего сержанта Каховского - того самого, который встал сегодня в строй последним - и механика водителя рядового Тихона. Общность сожития и быта связывала два взвода в один: у двух взводов были общие деды и духи. Однако, отсутствие взаимоподчиненности выгодно отделяло Каховского от дедов взвода связи: он подчинялся непосредственно Кравцу, наш Михайлов был его до лампады и если бы командир взвода связи решил бы показать Каховскому свою власть и силу, то немедленно и совершенно справедливо был бы послан ну хутор для поимки бабочек.
Старший сержант Каховский был еще невиданным мной типом солдата и деда. Небольшого роста, худоватый, с тонкими нервными пальцами пианиста-виртуоза он был изящен во всем: в ношении формы, в осанке, в манере говорить. Что-то в нем было такое, чего не было ни в ком из нас. Даже ума в нем, кажется, было больше. Отчего это?
Он был студентом.
Каховский загремел под знамена с третьего курса мединститута за какую-то не совсем красивую историю связанную то ли с милицией, то ли с КГБ Но и тут он ухитрился обмануть родное государство: как студент он призвался тридцатого июня, а как сержант должен был уволиться в мае. Таким образом, вместо полных двух лет ему надлежало служить всего только двадцать два месяца. Я восхитился такой предусмотрительностью Его тоже, кстати, звали Сашей. Кравцов, Полтава, Каховский - три Александра на такой маленький взвод. Это обстоятельство наводило на мысль о скудости фантазии на имена. А созвучие фамилий Кравцов и Кравец - о том, что мир тесен и что фамилий в нем мало.
Полк был построен для развода. На правом фланге стояла колонна офицеров и прапорщиков управления полка. Дальше - разведрота, рота связи, саперы и ремрота. За ремротой стоял огромный табун РМО - самое большое подразделение в полку. В РМО насчитывалось добрых полторы сотни человек: водители, повара, кладовщики, банщики и кочегары. В середине полкового построения стоял мой второй взвод связи На РМО оканчивались полковые службы и за ним стол второй батальон. Как и положено, на правом фланге батальона выстроилась лейб-гвардия: разведка, связь и взвод хозяйственного обеспечения. Потом колонны четвертой, пятой и шестой рот и на самом левом фланге, даже несколько особняком, каста неприкасаемых - писаря и комендантский взвод.
Полк стоял поротно, негромко переговариваясь между собой. В задних рядах докуривали. От клуба с барабанами и дудками наперевес строем и почти в ногу прошагал полковой оркестр во главе с маленьким дирижером-старшим лейтенантом. На плацу никого не было. Полк смотрел на штаб в ожидании выхода начальства. Оркестр встал напротив разведроты лицом к полку.
Наконец из штаба вышли два подполковника. Один очень высокий широкоплечий с соломенными жесткими волосами и огромным мясистым носом, да что там - носом? - здоровенным шнобелем на багровом похабном лице. Из ворота хэбэшки у него красовался десантный тельник. Другой почти на голову пониже, но тоже высокий и полный, даже толстый, с очень добрым лицом Деда Мороза на круглой улыбчивой физиономии. В вырезе хэбэ у него тоже просвечивал тельник, только морской, в черно-белую полоску. Это были начальник штаба полка Сафронов и заместитель командира полка по политической части Плехов. Дойдя примерно до середины плаца подполковники остановились и осмотрели строй. Оставшись довольным увиденным, Сафронов распахнул варежку и скомандовал:
- Полк!
"Господи! Ну и голос! Просто бычий рев", - мне никогда еще не доводилось слышать кафедральных протодиаконов, но этому подполу не стыдно и при патриарших богослужениях провозглашать что-нибудь торжественное, подходящее случаю. От этого голоса сам собой втягивался живот, надувалась грудь, уносились вдаль невоенные мысли и приходила знакомая каждому солдату готовность слушать и исполнять приказания старшего начальника.
- Равняйсь! Смирно! - рыкнул начальник штаба.
Восемьсот человек ни звуком, ни шевелением не выдавали своего присутствия на плацу. Наступила гробовая тишина, когда сотни людей в форме, внимая голосу старшего, становятся единым целым. Вот ради именно этого единения силы и воли в армии и существуют дисциплина и субординация. Если бы Сафронов приказал сейчас всем взять в руки лопаты и до ужина вскопать на хрен те горы, что украшали собой пейзаж за нашими спинами, то полк без рассуждений повиновался бы ему.
- Равнение на сред-дину!
Дирижер всплеснул руками, оркестр дунул в трубы и колотнул по барабанам. Получился марш. Офицеры полка приложили ладони к виску, отдавая честь. Из дверей штаба вышел невысокого роста третий подполковник - командир полка Дружинин. Не видя командира, но угадав его появление спиной или просто ориентируясь по оркестру, Сафронов развернулся и высоко вскидывая длинные ноги в строевом шаге пошел встречать. Два подполковника остановили напротив друг друга, Дружинин тоже поднес ладонь к кепке.
- Товарищ подполковник! - рев сафроновской глотки ударял в фанерные стенки штаба и отлетал к затихшему строю, - Вверенный вам полк на утренний развод построен. Начальник штаба подполковник Сафронов.
Дружинин прошел мимо начальника штаба по направлению к шеренгам и колоннам. Сафронов сопровождал строевым и на это стоило посмотреть. Комполка не был маленьким, скорее среднего роста. Просто на фоне здоровенного выпускника Рязанского Высшего Военно-Десантного Командного училища он терялся как объект наблюдения. Пока Дружинин делал шаги, Сафронов перекрывал одним своим три командирских шага. Дружинин остановился. Сафронов успел сделать не более пяти шагов, но прошел половину плаца.
- Здравствуйте товарищи! - не отнимая ладони от виска поздоровался командир полка.
Прошло три секунды и…
- ЗДРАИА! ЖЕЛА! ТОВА! ПОЛКОВНИК!!! - грянули восемьсот глоток в едином воодушевлении.
- Вольно! Офицеры - на средину.
Офицеры строевым пошли от своих подразделений к командиру. Прапорщики выстроились в линию метрах в трех позади них. Меня кто-то несильно толкнул в плечо:
- Сделай два шага.
- Зачем? - не понял я.
- Ты - сержант. Сделай два шага из строя.
Я посмотрел по сторонам: и в самом деле - впереди каждой роты выстроились сержанты с красными лычками. Ну и я шагнул пару раз.
Развод - не парад, не долго длится. Дружинин сказал только, что разбор прошедшей операции с офицерами будет завтра и отпустил их с миром.
"Все занятия и работы - по распорядку дня и по плану работ".
Офицеры вернулись на свои места, только напротив нашего батальона остался стоять высокий капитан.
- Комбат, - шепнули сзади.
- Полк! - снова заревел Сафронов, - Управление прямо, остальные напра-ВО!
- Второй батальон на месте, - спокойно уточнил комбат.
Я, было, дернулся выполнять команду начальника штаба, но заботливые руки сослуживцев вернули меня в прежнее положение.
- Шагом…. Марш! - рявкнул напоследок Сафронов и пошел в штаб.
Все, кроме второго батальона двинулись с плаца. Комбат выжидал, пока освободится пространство. Я в это время рассматривал его.