- Эх, растяпа, - несильно, по-отечески вмазал он мне подзатыльник, - кто же так играет? Смотри: он тебе уже "марс" поставил. Барабаш!
- Я, товарищ прапорщик, - откликнулся мой партнер не прерывая игры.
- Я пошел отдыхать, остаешься за старшего. После двенадцати помдеж придет проверять - разбуди меня. Вопросы?
- Никак нет, товарищ прапорщик. Все ясно. Отдыхайте.
- Ну, вот и отлично.
Мусин ушел спать, а наша игра закончилась тем, что Саня "выкинул" все свои шашки, а я половину своих даже не успел загнать в "домик".
"Марс".
- Хреново играешь, - оценил Барабаш и глянул на часы, - время. Выводи людей на посты.
И в этот раз я развел дембелей по постам таким же манером: отошли метров на пятьдесят от караулки, выкурили два косяка, я выстрелил осветительную ракету, минут через пять - вторую и, дождавшись дембелей с дальних постов, вернулся обратно в караулку. Рыжий вернулся позже меня и был очень удивлен той скоростью, с какой я развожу свои пять постов.
- Уметь надо! - объяснил я ему.
В самом деле, если Рыжему при разводе постов приходилось делать по полку круг длинной побольше километра, то мой маршрут был гораздо короче. Завидев ракету, дембеля снимались с постов чуть ли не бегом и времени на развод уходило совсем мало - только чтобы дождаться двоих со складов РАВ.
Однако время шло к полуночи и надо бы было поспать. Наркотический яд туманил голову и меня клонило ко сну. Но не судьба была мне поспать в эту ночь. Я зашел в спальную комнату и лег на свободный топчан. На соседних топчанах у дембелей во всю шло веселье. Термос мало помалу пустел, брага плескалась по кружкам и разговор клеился. Вспоминали свой первый год службы и свое "духовенство". Называли фамилии дедов, которые давно уволились в запас и уже второй год вкушали прелести гражданской жизни. Дайнека травил о том как он полез за бензином для зажигалки.
Обычное дело: привязал к зажигалке нитку, открыл бензобак, сунул в него зажигалку, дождался, пока вата пропитается как следует, вынул зажигалку и аккуратно ее вытер. Вот только к тому бензобаку был сверху привинчен КАМАЗ.
Для тех, кто не понял, поясню: дизель. На солярке работает. Никакого бензина в нем отродясь не было. Зажигалка, разумеется, была безнадежно испорчена, а сам Дайнека был нещадно бит дедушкой, пославшим непутевого духа ее заправить. Мирон, было вставил слово о мыслительных способностях Дайнеки, но Дайнека, не сбившись с дыхания, тут же вывалил историю о том, как сам Мирон полтора года назад прикуривал от трассера.
Спички в полку были в большом дефиците и, если появлялись в магазине, то моментально разлетались. Прикуривали кто от чего. Дедушки и черпаки от зажигалок, которые передавались из поколения в поколение, пока не ломались. Были даже приспособления из двух коротких проводков и маленькой спиральки от электроплитки. Концы проводков вставлялись в розетку, спиралька моментально розовела и можно было прикуривать. Такой способ требовал известной сноровки: если недодержать - спираль не нагреется, если передержать - перегорит. Духам прикуривать было не от чего: откуда у них зажигалка? Не заслужили еще. Поэтому, духи чаще всего прикуривали от трассеров и каждый дух носил с их собой в кармане. Немного, штук шесть. Если зубами вытащить пулю из гильзы, а из самой гильзы высыпать порох, то, вставив пулю обратно острым концом внутрь, получали удобное средство для прикуривания. Теперь следовало сильно постучать по трассеру чем-нибудь тяжелым и твердым: молотком или даже булыжником. Трассер воспламенялся, горючий заряд выгорал, накаливая пулю до бела и от нее могли прикурить три человека. Четвертый не успевал: гильза от пули нагревалась и начинала жечь руки. Приходилось срочно ее выбрасывать.
Дело, в общем-то, не хитрое - от трассера прикурить. Если тебе перед этим объяснят - как. Еще лучше, если покажут. Но Мирону никто ничего не показывал. Полтора года назад, когда Мирон был еще духом и служил в полку первый месяц, кто-то из дедов послал его прикурить. Мирон оббегал весь батальон, но спичек ни у кого так и не нашел. Тогда ему кто-то подсказал:
- Чего ты маешься? Прикури от трассера, как все люди.
Сказано - сделано.
Мирон пошел в оружейку, взял свой автомат, зарядил его одним единственным (молодец - хватило ума!) трассирующим патроном, вышел из оружейки и тут же, между палаток, выстрелил себе под ноги. Трассер вошел в грунт и Мирон принялся копать ямку, чтобы добраться до него и прикурить.
Война, конечно, войной, но выстрел в самом центре расположения полка да еще и средь бела дня - происшествие чрезвычайное. Кто его знает: что это за выстрел? Может, кто-то свел счеты с жизнью. Это еще ничего. Туда и дорога. А, может, кто-то рассчитался с сослуживцем. Это уже хуже: одного в могилу, другого - в тюрьму. На выстрел Мирона немедленно со всех палаток батальона высыпали пацаны и через минуту возле него собралась толпа и смотрела, как он ковыряет землю. Убедившись, что ничего страшного не произошло все разошлись по своим делам, посмеиваясь над "догадливостью" молодого бойца, а деды приказали черпакам провести с Мироном разъяснительную работу и научить его прикуривать как следует. Впрочем, в тот раз, кажется, все обошлось благополучно: получив пару раз по ушам, Мирон сам научился прикуривать и свой призыв научил.
Я лежал на топчане, слушал Дайнеку и не верил, что эти уверенные в себе и все знающие дембеля чуть больше года назад тоже были духами, как я сейчас. Еще больше мне не верилось, что через полтора годя я сам стану таким же. Умом я понимал, что разница в возрасте между нами - полтора-два года. Но тем же умом я понимал, что разница между нами - гораздо больше, возможно, целая жизнь. Нет, даже несколько жизней - жизней тех пацанов, которые не дожили до своего дембеля. А здесь сидят и травят байки те, кто выжил за два года в Афгане. Счастливчики, которых ждет Союз и скоро дождутся матери. А сколько из них не дожили? А сколько из моего призыва не доживет? А я - доживу?
Какой тут сон, когда такие мысли?!
- Эй, молодой! - окликнули меня - пить будешь?
Я повернулся на голос в темноте. Перед моим лицом замаячила кружка с ароматной брагой.
- Пей, разводящий.
"Нет, пожалуй, будет многовато", - подумалось мне, - "один чарс - коня с ног свалит, а если еще и бражкой отлакировать… Многовато будет. Совсем "вырублюсь".
- Пей, не держи кружку, - торопили меня.
"Хотя, с другой стороны… Ради уважения к старшему призыву…"
Сладкий хмельной напиток, явственно отдающий дрожжами, был мной принят из дембельской руки и немедленно выпит под одобрительными взглядами старших товарищей.
Не следовало мне этого делать.
Алкоголь и чарс (марихуана, анаша, план) никак не складываются. Они не складываются и даже не умножаются.
Действие друг друга они возводят в степень! Как в алгебре.
Пол и потолок спального помещения качнулись… и поменялись местами. Я сидел на топчане и мне было невдомек: отчего это дембелям пришло в голову устроиться на потолке? Если бы они догадались спуститься вниз на топчаны, то им бы было гораздо уютнее. И не надо было бы висеть вверх ногами. Надо бы им подсказать…
Но на меня никто уже не обращал внимания.
- Следующая смена - на выход, - в проеме двери стоял Барабаш.
Восемь дембелей поднялись с топчанов и двинулись к пирамиде за автоматами. Я, сохраняя равновесие, пошел за ними. Барабаш посмотрел на меня осуждающим взглядом, но ничего не сказал.
"Автомат - это, пожалуй, лишнее" - я глянул на пирамиду и мне расхотелось вынимать его оттуда, - "сначала - доставать его, потом обратно класть… таскать его на себе. Пусть он лучше меня пока тут подождет. Будем сниматься с караула - заберу. Да и делов-то - отойти на пятьдесят метров и дать ракету. Кстати, две последних остались".
- Автоматы на стеллаж, - путаясь в буквах, скомандовал я, выйдя на крыльцо, - присоединить магазины, примкнуть штык-ножи, оружие - к осмотру.
Барабаш вышел на крыльцо следом за мной, не обнаружил автомата у меня за плечом, но верно оценив мое состояние, не стал настаивать, чтобы я его туда повесил.
- На пост за мной шагом, - голос мой заплетался, как, впрочем и ноги, - марш!
Я противолодочным зигзагом побрел в сторону калитки, на автопилоте, захватив из курилки две последних осветительных ракеты.
Больше ничего не помню.
Развел я посты или нет? Или они так и простояли до утра? В себя я пришел, когда уже было светло. Я сидел на губе. Только не внутри, не в камере, а во дворике губы, под забором, отделяющим губу от караулки. Что я тут делал, зачем сидел и долго ли я тут находился? - уверенно ответить на эти вопросы я бы не смог.
Стыд-то какой: первый мой караул, а я, разводящий, обдолбился чарсом и добавил брагой! Хоть в караулку не возвращайся. Не знаю теперь, куда глаза от стыда девать?!
На крыльце караулки стоял старший прапорщик Мусин.
- Ну, вот он и нашелся! - восхитился он.
"Он" - это вероятно был я.
- Зря вы, мужики, молодого втянули. У вас - привычка. А у него что? Умойся и вези людей на посты.
"Как - вези?! На закорках что ли?!"
Я представил, как пятеро дембелей влезают на меня и у меня подогнулись ноги. Я их точно не унесу, даже одного.
Оказалось, что пока я пребывал в беспамятстве, перепачканный солидолом водитель сумел-таки починить караульную машину - "шестьдесят шестой". ГАЗ-66 и в самом деле казался убитым и было чудом не то, что он может двигаться без оленьей упряжки, а уже то, что у него есть мотор, который способен тарахтеть и давать выхлоп.