* * *
Только к вечеру второго дня Сидор узнал об истинных размерах потерь. В поименном списке убитых, которых сельчане опознавали на площади, среди четырнадцати боевкарей значился и его ближайший помощник Прыщ. При загадочных обстоятельствах пропал без вести Капелюх. Еще восемь человек дезертировали. Но больше всего Сидора поразило исчезновение щербатого Сирко - три года верно ходившего у сотника в адъютантах. Сидор считал его преданней собаки.
Сирко в налете на Копытлово не участвовал, сказался больным. Его и вправду всю предшествующую ночь рвало, и утром он зеленый появился перед главарем. Но к полудню, после ухода боевок, по рассказам очевидцев, адъютант преобразился. Велел пригнать с хутора двуколку и на ней вместе с Ходаничем поехал в Глинск к Игнату Попятных за хлебом. Других людей с собой не взял. Назад ни Сирко, ни Ходанич не вернулись.
Сидор позвал Боярчука.
- Меня настораживают два факта, - высказал свое мнение Борис, которого не в меньшей степени волновало исчезновение Петра. - Последние дни твой Сирко больше других якшался с Жабой и Капелюхом.
- Жаба убит в бою.
- У меня другие сведения.
- Говори.
- Сколько человек ты послал в село вместе с Прыщом?
- Жабу и еще двоих, - неохотно проговорил Сидор.
- И все четверо убиты?
- Да.
- Но ведь говорят, что ты послал их к Капелюху, - снизил голос Борис и прищурил один глаз.
- Выспросил? Шпионишь? - Сидор недобро засверкал глазами.
- В моем положении иначе нельзя. - Борис развел руками. - Извини, но твои люди слишком болтливы.
- Хорошо, а второе опасение?
- Ходанич, как и я, смею заметить, был безоружным. Я не видел, чтобы у вас кто-то уходил с базы с голыми руками.
- Не понял, - недовольно буркнул Сидор.
- Сирко взял с собой одного человека, именно человека безоружного. Значит, таковой и нужен ему был.
- Зачем?
- Надо послать людей в Глинск, тогда и узнаем.
Сидор долго молчал. Связь между Сирко и Капелюхом была для него неожиданностью. Вернее, он знал о ней со слов Прыща, но не придавал ей ровно никакого значения. Теперь же исчезновение обоих могло рассматриваться как заранее спланированная комбинация. А если так… Нет, думать о золоте не хотелось. Не верилось. Но червь сомнения уже глодал сотника.
- Я принял решение уходить на новую базу, - наконец сказал он.
- База не готова, - начал было возражать Борис.
- Не твое дело, - резко оборвал его Сидор, и опять недобрые огоньки появились у него в глазах.
Борис понял, что сотник еще не разобрался в происшедшем и вряд ли разберется. Но именно это и подогревало слепую месть главаря. Спорить с ним было опасно.
- Завтра Кудлатый проводит тебя в город. На явочной квартире встретишься со Степанидой… - Сидор говорил медленно, не скрывая, что наблюдает за реакцией Боярчука. - Инструкции ей даны.
- Она придет с моим отцом?
- Это будет зависеть от обстоятельств. Пока же, во всяком случае, от твоего папаши получено согласие на встречу.
- Кто разговаривал с ним?
- Пусть тебя это не волнует. И вообще мне не нравится, что ты слишком любопытен.
- Когда мне возвращаться? - кротко спросил Борис.
- За тобой придут.
- А если нет? - Борис подался вперед. - Сведения о почтовом я бы хотел передать лично.
Сидор криво усмехнулся, протянул руку к спине кровати и снял висевшую на портупее желтую кобуру с парабеллумом. Погладил ее ладонью, словно пыль стирая, и положил перед Боярчуком.
- Это тебе вместо гарантий.
Борис не пошевелился. Сидор расценил это по-своему.
- В доле своей можешь не сомневаться. Я же сказал, что мы еще пригодимся друг другу!
- Только учти. - Боярчук нацепил ремень с пистолетом. - Я со своей стороны тоже кое-какие меры приму.
- Ишь ты! - загоготал Сидор. - Только смотри не перемудри. А то сам себя обманешь.
Оставшись один, Сидор долго обдумывал версию Боярчука. Слишком мало надежных людей оставалось у главаря, чтобы решиться еще кому-то открыть тайну золота. И тогда сотник решил сам навестить потаенное место. Пока боевки переберутся на новый постой, пока обустроятся… Два дня ему хватит. За это время не всякий и поймет, что с бандой нет главаря.
Но если действительно Капелюх позарился на золотую казну и вывез ее? Управиться ли тогда Сидору одному? Брать с собой людей он не хотел. Но и одному не догнать похитителей. Тогда придется прибегнуть к старому способу: сообщить о грабителях в милицию. Да, да, в советскую милицию. А когда та найдет золото, устроить нападение на отдел, пусть даже и в районном центре. Здесь игра стоит свеч.
Перед тем как лечь, Сидор позвал Сову, теперь заменявшего пропавшего адъютанта. Лупоглазый парень подобострастно застыл у входа.
- Входи, - как можно мягче сказал Сидор. - У меня к тебе разговор имеется. Заодно проверим, умеешь ли ты держать язык за зубами.
Сова сделал два шажка вперед и согнулся еще почтительнее.
- Не переломись, - не без удовлетворения пробурчал сотник и на некоторое время замолчал.
Сова следил за ним неотрывным взглядом. Но в отличие от фигуры в глазах не было ни преданности, ни подобострастия. "И этот сам себе на уме", - подумалось Сидору, и настроение его снова испортилось.
- Кажется, тебя посылал Прыщ следить за домом Боярчука? - почти не разжимая губ, спросил он.
- Так точно, пан сотник!
- Знаешь ли ты в лицо стариков, родичей Боярчука?
- Как своих собственных, пан сотник.
- Сможешь притащить их на базу?
- Нет ничего проще, пан сотник!
- Иди и помалкивай. Дня через два-три исполнишь, что я просил.
- Как прикажете, пан сотник!
- А вот так и прикажу: пшел вон! - заорал вдруг Сидор.
Повторять Сове было излишне. Он испарился мгновенно, что поразило Сидора больше всего. Он даже сам попытался также крутануться на месте, но больно ударился ногой о табуретку и, проклиная всех чертей, с ревом повалился на кровать.
* * *
Капитан Костерной ерзал в кресле, которое из последних сил надрывно скрипело под ним, и всем своим видом старался выказать Ченцову неудовольствие. Но весть, с которой он пришел к подполковнику, уже захватила Василия Васильевича, и тот не обращал внимания на капитана.
Накануне по дороге в Глинск машину Костерного остановил невзрачного вида крестьянин в помятой соломенной шляпе.
- Игнат Попятных, - дотронувшись до надорванного края шляпы узловатыми скрюченными пальцами, представился он. - Прошу пана офицера до моей хаты. Вас хочет бачить хлопчик, який вас почэкаить.
- Кто таков? - из кузова спросил Костерной.
- Петр Ходанич, - понизив голос, ответил крестьянин.
Поехали в село. Подворье Игната Попятных было таким же невзрачным, как и сам хозяин. Хата и амбары - под серой соломой, стены давно не белены, двор не метен. Облезлая больная собака лежала у порога пустого хлева. Когда солдаты с хозяином вошли во двор, она без лая поднялась и, поджав хвост, затрусила в заросший крапивой огород за обвалившимся колодцем.
Игнат Попятных добрый десяток лет жил бобылем.
Худого про него люди не говорили, но и добрых слов на старика не тратили. Нелюдим был Игнат. Сам по соседям не ходил и к себе гостей не жаловал. А вот из леса гости по ночам к нему наведывались частенько. Изрядно пышные хлеба пек дед, хотя своей муки не имел. Может, оттого и люди к нему не ходили, что чуяли здесь неладное. Да так уж повелось в народе - жалеть убогих и одиноких. Ни в милиции, ни в отделе МГБ про деда Игната Попятных долгое время и слухом не слыхивали.
Ходанич лежал на сундуке в горнице, укрытый лоскутным одеялом. Голова его была замотана окровавленной тряпкой. Левая рука безвольно свешивалась на пол. Петр, по всей видимости, находился в глубоком обмороке. Костерной оставил с ним фельдшера и попробовал разговорить хозяина. Но тот так умело прикинулся глуповатым да к тому же тугим на ухо, немощным и обездоленным старцем, что, кроме "как?" да "ась?", Костерной от него ничего не услышал.
Пришлось ждать, когда очнется Ходанич. Солдаты тем временем нашли в амбаре несколько мешков с ржаной мукой и бочку со свежей брагой. Показали Игнату.
- Кушайте! - преспокойно сказал он. - Бражка сладкая, медовая.
Костерной сунул ему под нос свой пудовый кулачище:
- Чуешь, дед, чем пахнет?
- Цэ дюже добрий! - Попятных даже пощупал кулак капитана своими жесткими, как сухие прутья, пальцами. - Дюже добрий!
- Ладно, Игнат, - отступился Костерной. - Пусть с тобой Ченцов разбирается. У меня своих забот хватает. Но одно ты мне скажи: давно ли этот парень у тебя лежит?
- А як сеча у Копытлого була, з того часа и лежит.
Искать кого-то уже было поздно. Костерной отпустил старика.
Ходанич пришел в себя под вечер. Долго не узнавал склонившихся над постелью людей. Наконец признал капитана, задвигался, застонал, силясь проговорить что-то. Костерной нагнулся к раненому, с трудом расслышал:
- Боярчук должен встретиться в городе с отцом.
- Когда, когда должен встретиться? - спрашивал и спрашивал Костерной. Но ответа так и не услышал. Петр Ходанич вновь впал в забытье.
На свой страх и риск Костерной в тот же вечер устроил засаду у дома Боярчука. Дежурил сам. Ближе к полночи к хате со стороны сада прокралась женская фигура, закутанная в темную шаль.
Костерной дождался, пока она войдет в дом, проверил, нет ли "контролера" поблизости, и без стука вошел через незапертую дверь в сенцы, а оттуда в кухню. За столом под лампой сидела Степанида Сокольчук. Напротив нее рядком - родители Бориса. Вид у всех был испуганно-растерянный.