* * *
Кудлатый с утра объявил приказ Сидора:
- Выступаем на большую операцию. Нашей боевке - сжечь клуб со всякими коммуняками, що там будут. Село перекинулось к советам, значит, брать у них можно все, что захочется. А кто добром не отдаст, отправить к праотцам.
- Куда идем-то? - спросил Жаба.
- На кудыкины горы. - Кудлатый помолчал, отыскивая взглядом Боярчука. - Тебя с Ходаничем оставляют кашеварить.
- Уж не Прыщ ли так обо мне заботится?
Борис спрыгнул с нар, но Кудлатый повернулся к нему спиной, приказал всем выходить строиться. Потом, не поворачивая головы, пробурчал:
- Возвертаемся, пойдешь в город. Люди предупреждены.
- Тогда другое дело. - Боярчук вернулся на нары, подсел к Жабе. Близоруко щурясь, Михаил набивал патронами автоматный рожок. Борис начал ему помогать, торопя на словах, но то и дело посылая патрон наперекор.
- Поспешите, - прикрикнул на них Кудлатый и, не дожидаясь Михаила, пошел к лазу.
- Проверь, - крикнул Борис Ходаничу.
Тот живо встал у лестницы.
- Не передумал? - спросил Боярчук Михаила. - Теперь вся надежда только на тебя.
- Я дважды не повторяю, - хмуро ответил Михаил. - Сделаю, как договорились.
- Мне бы с ним, - пожалел Ходанич. - Не заблудишься в темноте?
- Как-нибудь, - отмахнулся Михаил. - Прощаться не будем, так, глядишь, быстрее встретимся.
Но сам не удержался, стиснул в объятиях Петра, потряс руку Боярчуку. Перед лазом споткнулся на правую ногу. Выругался.
- Невезучий я!
- Я заговорное слово пошепчу, лихо мимо и пронесет, - страстно пообещал Ходанич.
- Прорвемся! - приободрил парня и Боярчук, хотя на душе его скребли кошки. - Прыща берегись.
На поляне длинной ломаной шеренгой уже стояли около шестидесяти бандеровцев. Сидор лично проверял снаряжение каждого.
Разведка и посты бокового охранения ушли первыми. До Копытлово было добрых два перехода, и Сидор старался обезопасить себя от возможных встреч с солдатами МВД. Прыща поставил во главе колонны, сам отправился с последней боевкой.
Боярчук давно понял, что банда совсем не походила на простое скопище преступников. В лесу пряталось хорошо организованное и многому обученное воинское формирование, костяк которого по сути составляли профессиональные военспецы. Соответственно и внутренняя служба, и боевые операции строились здесь с завидным знанием дела. Первое впечатление анархии в банде было ошибочно. Шумное, похмельное пустословие лесных братьев только создавало впечатление единой общины. На самом деле безропотная железная дисциплина да страх наказания заменили в банде армейскую муштру. Несогласных просто истребляли физически.
Поэтому и на этот раз Боярчук с Ходаничем не остались без присмотра. Лагерь бандеровцев по-прежнему хорошо охранялся. Оставалось надеяться на Михаила.
А Михаил шагал вслед за Кудлатым и в который раз пытался представить себе встречу с эмгэбистами. Легко было решиться на нее за глаза, но чем ближе подходило реальное время, тем сильнее волновался Михаил. Если бы он шел на операцию впервые, никто и не придал бы этому значения. Переживания за поведение в первом бою сильнее ощущения страха. Это во втором и третьем будет наоборот. Но не ведал о том молодой крестьянин.
Наверное, потому и не заметил, когда пристроился к нему вездесущий Прыщ.
- Слышь, Жаба, - оттесняя плечом Михаила из движущейся в затылок цепочки бандеровцев, льстиво пропел он. - У меня к тебе разговор имеется.
- Чего еще? - недовольно пробурчал Михаил, но остановился.
- Отойдем в сторонку.
Пропустили мимо себя боевкарей Кудлатого, который не удержался, чтобы не обругать недреманое око банды:
- Не замай, Прыщ, моих хлопцев. Копайся в сраном белье на отдыхе, а не перед делом.
Начальник безпеки сделал вид, что не расслышал его слов. Впереди и вправду предстоял бой. А в бою шальные пули летят со всех сторон.
- Мы сейчас вас догоним, - как ни в чем не бывало крикнул он.
- Ну, чего? - не терпелось Михаилу, но Прыщ дождался, когда бандеровцы отошли на достаточно большое расстояние.
- Ты помнишь, как в Глинске Хому убили? - вдруг спросил он.
- Помню, в затылок, - побледнел Михаил.
- А почему, знаешь?
- Нет.
- Старших не слухался, - ядовито заулыбался Прыщ. - Тайные мысли вынашивал.
- Какие мысли? - Попятился Михаил, и мороз пробежал у него по коже от испытующего взгляда подручного главаря. - Я-то тут при чем?
- Сидор приказывает тебе сегодня ночью убрать Капелюха, - опять резко переменил тон Прыщ и погладил Михаила по плечу.
- Как убрать? - еле выговорил тот.
- После карательной акции в селе останешься с Капелюхом в заградительном отряде. Остальное - дело твое. Мертвый Капелюх - ты живой. Живой Капелюх - ты мертвый. Других шансов выжить у тебя не будет.
Тяжело дыша, Михаил молчал.
- А чтобы во время боя тебя не дай бог не поцарапали, будешь все время находиться при мне. И без фокусов, Жаба! - заключил Прыщ.
На тропе послышались шаги. Из-под мохнатых еловых лап вынырнул Сидор с охраной. Прыщ шагнул ему навстречу и тихо шепнул:
- Согласен.
Главарь мельком глянул на Михаила и прошел мимо. Озабоченное лицо его было непроницаемым. Он только слегка махнул рукой, как бы соблаговоляя Михаилу следовать в его свите.
Буря чувств смешалась в душе парня. Предательская, сладкая радость доверия главарей сначала взяла верх над остальным. Потом подступил гаденький страх за соучастие в страшном сговоре. "Паны дерутся, а у холопов чубы трясутся", - припомнилось Михаилу. Как поступали в банде с нежелательными свидетелями, ему было хорошо известно. Под конец наступила полная депрессия, безразличие и к собственной судьбе, и к судьбе целого света. Он почти физически ощущал свою кончину.
К Копытлову подходили в сумерках. Разведка засекла две легковые машины с охраной, которые выехали из села по направлению к городу. Сидор с досадой обругал помощников: видимо, упустили хорошую добычу. Но Прыщ сказал, что теперь в селении им никто не окажет сопротивления, и главарь успокоился. Решили ждать, пока в клубе соберется побольше народа.
* * *
От ужина Ченцов отказался. Сидорук ушел, и подполковник остался в сельсовете один. Разобрал и почистил автомат Скрипаля, зарядил, поискал глазами, куда поставить, не нашел и повесил на крючок, что вместо вешалки торчал у двери на потрескавшемся боку печки. Задул керосиновую лампу на столе и стал закрывать окна.
Полутемная площадь перед сельсоветом была пустынна. Не видно людей и на улицах. Только в той стороне, где отстроили сельский клуб, слышались голоса и хриплая музыка радиоприемника. И тут быстрая тень метнулась от церковного двора к дому совета, за ней вторая, третья.
Ченцов инстинктивно прижался к стене в проеме между окнами. Увидел снаружи незнакомых вооруженных людей.
- Кажись, нет никого, - сбиваясь с дыхания, просипел молодой голос.
- Проверь! - приказал другой голос.
Ченцов пригнулся и почти на четвереньках перебрался за печку, изрядно выпиравшую в комнату. В коридоре застучали сапоги, рывком распахнулась дверь, и луч карманного фонарика пошарил по стенам, остановился на столе. Вошедший оглядел в расколотой тарелке окурки "Казбека", зачем-то понюхал стекло у лампы и выключил фонарик.
- Ну, чего там? - донеслось с улицы.
- Недавно ушли, - ответил бандеровец. - Лампа еще теплая.
Вошедший открыл окно.
- Подавай, все одно придут. Они завсегда в свой совет бегут, когда их бить зачинают.
С улицы подали немецкий ручной пулемет и коробки с лентами. В комнату вошел еще один бандеровец.
- Глянь, зброю оставили, - сказал он и снял с крючка автомат Скрипаля.
- Иди сюда, - позвал первый. - Двигай стол к окну и налаживай свою машину.
- Зробим! Посвети…
- Я тебе посвечу между глаз. Делай все тихо и скрытно. А я к попадье за самогоном смотаюсь.
- Эй! - опять позвали с улицы.
- Чего еще?
- Керосин прими.
- На кой хрен он мне сдался?
- Запалишь совет, когда все кончим.
Бандеровец принял канистру и, матерясь, потащил в коридор. Второй возился с пулеметом. Судя по звукам, на улице больше никого не осталось. Вот хлопнула и входная дверь. Значит, пулеметчик остался один.
Ченцов понял, что это его шанс. Увидев, как бандеровец нагнулся, он огромным прыжком выскочил на середину комнаты и со всей силы ударил его наотмашь в висок рукояткой пистолета. Бандит, не ойкнув, ткнулся головой под стол.
Обезвредить второго было проще. Оглушенный прикладом автомата, он так и остался отходить в мир иной с бутылкой самогона в руках.
За окнами по-прежнему было тихо. Черная украинская ночь, погасив зыбкую полоску заката, сомкнула крылья над селом, утопила во тьме хаты и сады, надежно укрыла до выхода на небосклон месяца и правых, и виноватых. Искать бандитов на улице в такой час, что иголку в сене. А вот пробудить людей, предупредить…
Ченцов вставил ленту в пулемет и, задрав ствол, выпустил длинную очередь в поднебесье. Трассирующие пули огненными шмелями рассыпались над селом. Гулкое эхо ударило по закоулкам. Подполковник подождал несколько секунд и снова надавил на спусковой крючок. Теперь пулемет трясся в руках Ченцова, пока не кончились патроны в ленте.
Как и первый раз глухая тишина длилась несколько секунд. А потом разом заухало и забухало, застрекотало по всему селу. На соседней улице ярким пламенем вспыхнула хата, выхватив из темноты фигуры мечущихся людей.