- Тебе дай волю, ты меня совсем изолируешь.
- Я о нашем общем деле пекусь. И за тебя в ответе…
- Будет! - Сотник устало махнул рукой. - Иди исполняй, что велю.
А минут через сорок, когда и сам Сидор ушел проверять караулы, к нему в схрон спустился человек, осторожно постучал в переборку, отделявшую комнату главаря от кладовой.
- Это ты, Сирко? - послышался шепот.
- Иди скорей, - позвал адъютант Сидора и отворил узенькую дверку.
Из кладовой выбрался Капелюх.
- Узнал? - спросил Сирко.
- Есть золото, - стуча зубами, еле выговорил Капелюх. - Если не проморгаем, будет наше.
И они спешно юркнули в запасной лаз.
* * *
Капелюх не просчитался, сделав ставку на алчность Сирко. Намекнув адъютанту, что Сидор с Прыщом прячут золото, награбленное еще при немцах, подбил его на подслушивание всех разговоров в штабе. То, что услышал Капелюх в схроне главаря, стоило опасной игры. Теперь он знал, каким способом хотят избавиться от него. Это намного облегчало план его спасения. Он решил не противиться сотнику и не показывать вида Прыщу, что недоволен его придирками и подозрениями. Самому вызваться в прикрытие, как бы во искупление старой вины. А тем часом припасти надежную бричку с парой добрых коней, которую к назначенному сроку пригонит Сирко. И когда начнется заваруха, незаметно исчезнуть. Благо он знает, где хранится заветный сундучок.
На следующий день пошли обложные дожди. Свинцовое небо придавило, пригнуло к земле мокрый лес и сеяло, сеяло без конца свою холодную капель. Непогода, однако, позволила бандеровцам вылезти из земляных нор. Было уже достаточно тепло, чтобы бояться сырости. Да и в заплесневелых погребах сидеть больше не было сил. Поделали навесы из веток, развели костры. В дождь самолетов не опасались.
Обстановка располагала к праздности. Сначала кое-где звякнули чарки, потом бутылки пошли по рукам. Не известно откуда появились новые припасы самогона, и загуляла в банде лихая пьянка. Несколько человек даже пытались запеть, но были поколочены временно вынужденной оставаться трезвой, а потому злой охраной. Но к вечеру пьяное воинство стало неуправляемым. То и дело у костров возникали драки, брань. Всюду требовали самогона и хлеба. Кричали и звали на разбой. Дело кончилось тем, что перепившийся насмерть кашевар сунул в огонь вместо полена противотанковую гранату. Разметанные по веткам куски человеческих тел и парящая горячая кровь заставили многих впасть в оцепенение. Но других привели в неистовую ярость, граничащую с безумием.
- Как бы не вышло бунта, - докладывали Сидору, все время попойки остававшемуся в схроне. - Кто зовет грабить железку, кто жечь Копытлово, а кто и на город замахивается.
- Вид крови требует новой крови.
- Приказывай, сотник!
- Надо утихомирить их, пообещать набег, - советовал Прыщ. - Не ровен час, без команды кинутся.
- Обещания сейчас не помогут.
- Но и вести пьянющих нельзя, побьют.
- Нужна жертва, - цинично изрек Сидор. - Грехи я отпускаю.
- Охрим, божий человек, - подсказал Прыщ.
- Нельзя, браты! Не в себе он! Иисуса побойтесь! - зароптали некоторые.
- Цыц! - прикрикнул на них Прыщ. - Кто пикнет, сам удавку получит.
Контуженый крестьянин Охрим стирал в банде белье, помогал кашеварить, ухаживать за ранеными. Вследствие контузии разговаривать он не мог и только мычал, как немой, да часто смеялся там, где надо было плакать, а плакал тогда, когда люди смеялись. В банду он забрел случайно, бездомным скитаясь по свету. За ковш похлебки стал помогать людям, кому - неведомо.
- Боевики, измена! - кричал Прыщ на поляне. - Все ко мне!
Позади него бандеровцы держали под руки улыбающегося Охрима.
- Поймали предателя! - неистовствовал Прыщ. - Вот кто наших заложил на мельнице, вот кто предал нас на маслозаводе! Раскололся он под нашими дознаниями!
- У-у, - страшно загудела толпа.
- Пусть все видят, что не наговор это! - размахивал руками Прыщ перед лицом Охрима. - Скажи им, что правду говорю!
Улыбающийся старик закачал головой.
- Смерть! - заревела толпа. - Смерть!
- Погодите, судить будем! - кричал Прыщ, но его уже не слушали, оттеснили в сторону и кинулись на полоумного смеющегося человека.
Дальше страшно было смотреть даже Прыщу. Он отошел подальше от разъяренной стаи и тут встретился глазами с ненавидящим взглядом Жабы.
- За что старика на растерзание отдал? - сжимая кулаки, хрипло спросил Михаил.
- Молчи, сука! - подскочил к нему Прыщ. - Своими руками удавлю.
- Но-но, не замай! - ткнули ему в спину стволом автомата. Позади него стояли Кудлатый, Боярчук и Ходанич. Решительный вид троицы остудил пыл помощника главаря.
- Я выполнил приказ Сидора, - поспешно сказал он и, пятясь, отступил прочь.
Немыслимая смерть Охрима сделала свое дело. Снова пьяный разгул взметнулся над поляной. Но в бой уже никто не рвался. Многие в душе своей плакали над выпавшей долей и заливали горе вонючим зельем. Черная жуткая ночь скрывала их слезы.
* * *
Дом Сидоруков указал голопузый и босоногий малец. По зову Ченцова он смело уселся на лопнувший дерматин сиденья. Утирая сопливый нос, грязным пальцем тыкал в сторону подворий и называл писклявым голосом хозяев.
- Только в хате нимае никого, - объяснил хлопец, когда машина остановилась у нужного плетня. - На огороде шукайте.
Огород, а точнее, гектарное приусадебное поле, у Сидоруков прямо за вишневым садом. Цветочные почки на ягодных кустах еще только начинали лопаться, но горьковатый привкус вишневого клея щекотал ноздри, напоминал то о домашнем варенье с кипящей пеночкой в тазу на летней печке, то о терпко-сладком сушняке плодов, рассыпанных заботливыми хозяевами на сухом чердаке клуни.
Шофер Ченцова Сашка не выдерживал соблазна, по пути ковыряя янтарный нарост на стволах, с причмокиванием пихая в рот. Странно, но и самого Ченцова неудержимо тянет к смоле, а он только шумно вдыхает густой воздух, да трясет головой.
- Здорово ль ночевали? - невпопад кричит он супругам.
Те неспешно оборачиваются на приветствие, из-под ладоней разглядывают нежданных гостей. Узнав, шагают навстречу.
- Эко вспомнил, Василий Васильевич, - говорит Сидорук. - Мы уж, почитай, обедать собираемся.
- Добре, - поддерживает мужа смекалистая хозяйка. - Будэмо обидаты. И гость поисть з намы.
Она снимает с плеча корзинку с зерном кукурузы и ставит к ногам Ченцова.
- Чи не разучился крестьянскому делу? - смеется она.
- На обед заработаю!
Ченцов с удовольствием снимает гимнастерку, ловко подхватывает корзину и, захватив горсть семян, широким жестом разбрасывает их по вспаханному полю.
Теплое зерно грело ладонь. Теплое солнце грело израненную спину. "Живи, земля! Рожай, земля!" - проговорил про себя Василий Васильевич и чуть не заплакал, вдруг ясно представив бледное, безжизненное лицо Ульяны. Покачнулась под ногами пахота, перекувыркнулось над головой небо.
Очнулся он на лавке в сидоруковой хате.
- Как же это, товарищ подполковник, - плаксивым голосом спрашивал Сашка. - День и ночь работает, не отдыхает, замаялся вконец, - объяснял хозяевам.
- Не гундось, - хотел остановить его Ченцов, но сам не услышал своего голоса.
- Испейте молочка, полегчает. - Жена Сидорука приподняла голову подполковника, насильно приставила к губам холодную крынку.
И правда, полегчало. Отступила хворь. Только богатырский сон свалил намертво начальника райотдела. Даже слова промолвить не смог. Так и уснул с полуоткрытым ртом. Но не успели Сашка с Сидоруком выкурить на колоде под стеной сеновала по цигарке, как во двор вышел Ченцов.
- Разбудили? - встрепенулся Сидорук.
- Не-е! - Сашка каблуком сапога затоптал окурок. - Это он на фронте приучил себя спать по двадцать минут. В разведке. - И пошел к колодезному срубу за родниковой водой.
Помывшись по пояс, подполковник порозовел лицом, глаза его снова заблестели.
- А кто, Сашка, нас обедом грозился напугать? - попробовал он отшутиться.
Недолго ты так протянешь, - по-мужицки серьезно сказал Сидорук.
Ченцов не ответил. Надел гимнастерку, затянулся ремнями.
- Не серчай, - упрекнул его крестьянин. - Не в укор тебе сказано.
После скромного, но сытного обеда поехали к зданию сельсовета. Сюда же должен был заявиться и председатель райисполкома Скрипаль. Цель поездки, мягко говоря, не очень устраивала Ченцова. Нужно было охватить жителей Копытлово кампанией по участию в подписке на государственный займ. Как член бюро районного комитета партии он был обязан контролировать ход подписки, хотя предпочел бы сам остаться без оклада, лишь бы не выпрашивать деньги у населения. Займ был делом, конечно, добровольным, но Скрипаль рекомендовал Ченцову прихватить с собой взвод солдат, дабы не затягивать дело. Василий Васильевич еле уговорил председателя отказаться от подобной затеи. Себя же утешал мыслью поучаствовать вечером в торжествах по случаю открытия комсомольцами сельского клуба. А к Сидоруку заехал, чтобы предупредить его боевую дружину на случай возможных провокаций со стороны бандеровцев. Не мог он и предполагать, что об этих торжествах думал и Сидор.