Горан тоже бывал дважды в Германии. Он хотел сказать Тончеву, что именно там он понял, что такое фашизм, там зародилась в нем ненависть к фашизму, но подумал, что его слова прозвучат сейчас как желание подчеркнуть свою преданность болгарскому народу. Слишком много за последнее время ему приходилось слышать подобных заявлений от тех людей, в преданности которых он сомневался, и от тех, кто старался замести свои грехи. Златанов собрался уходить.
- Я бы тоже пошел с тобой, но мне надо быть у самолетов. А ты иди к летчикам, твое место там. Попытайся понять, чем они живут, что собираются делать. Рядом с казино есть телефон. Оттуда ты можешь услышать, о чем толкуют господа, - посоветовал ему на прощание Тончев.
Горан всегда держался в стороне от "господ". И сейчас, войдя в казино, он облюбовал столик в уединенном уголке. Офицеры группами сидели за столиками, объединяясь по чинам и политическим настроениям. Они не заметили вошедшего. За одним столом непринужденно острили, за другим чувствовалось желание скрыть тревогу, не выдать волнение. Поняв, что его обособленность может обратить на себя внимание, Горан перешел за другой стол и сел рядом с капитаном, известным всем своим буйным нравом. Капитан гордился своей независимостью, нейтральностью, как любил говорить он. За ним не было никаких "грехов", и он счастливо наслаждался жизнью. Готовый в любую минуту постоять за себя, капитан держал руку на кобуре, будто предупреждая, что с ним шутки плохи.
- Вы не расстаетесь с оружием, капитан? - спросил его Златанов.
Капитан смерил его взглядом.
- В такое время, парень, оружие - лучший друг человека. С ним ты можешь защищаться и достойно умереть, а можешь на радости выпустить всю обойму в воздух.
- Мне кажется, вы слишком узко понимаете назначение своего оружия. Им можно не только защищаться, но и нападать.
- Я могу вам смело сказать: русским я сдам свое оружие, если это понадобится. Если власти всех мастей, как бы они там ни назывались - Отечественный фронт, Коммунистическая…, будут служить интересам моей родины - я с ними. Если они задумают вилять, - капитан выругался, - я не позволю!
- А если с нашими союзниками начнем воевать, с немцами? - подлил масла в огонь Горан.
- Мои союзники те, кто не обесчестит моей родины.
- Мы с вами одинаково думаем, господин капитан. Я рад, что услышал от вас эти слова.
За разговором Горан не упускал случая следить за соседними столами. Совет Тончева он принял как поручение и теперь ловил каждое слово, старался угадать настроение охваченного волнением офицерства.
День 9 сентября начинался обычно. В четыре часа утра Горан спешил к дежурному по аэродрому Тончеву. Он застал его у телефона. Тончев держал в руке трубку в ожидании разговора. Наконец он услышал голос Апостолова. Тот звонил из Софии. Слышимость была плохой, все время вмешивались посторонние голоса. Горан догадывался по выражению лица техника о каком-то важном событии. Лицо его было радостным, он нетерпеливо теребил телефонный провод.
- Да?! Наконец-то! - кричал он. - Здесь все спокойно! - Тончев положил трубку. Повернувшись, он увидел Горана и солдат.
- Вооруженное восстание болгарского народа началось, товарищи!
Солдаты с криком "ура" подняли на руки Тончева и Златанова и понесли на улицу.
13
Новое событие взволновало всех: на аэродроме приземлился советский истребительный полк. Солдаты с криком "ура" бросали в воздух головные уборы. К советским летчикам невозможно было протолкнуться, их подбрасывали на руках, обнимали, поздравляли. И снова буря оваций, возгласы одобрений - получено сообщение: Болгария объявила войну гитлеровской Германии, болгарские войска готовы сражаться плечом к плечу с Красной Армией.
Авиация начала выполнять боевые задания в Югославии. В штабе происходила спешная реорганизация. Генерал Брадов был обнаружен и арестован. Апостолов возвратился из Софии. Теперь он уже был без курьерской сумки. Он заступил на новую должность, которая была не предусмотрена старым уставом. Солдаты и техники обращались к нему с вопросами, просили совета.
Утро стояло ясное, безоблачное. Только над Люлином и Витошей стелилась тонкая дымка осеннего тумана. Она медленно таяла под лучами солнца.
Две эскадрильи, болгарская и советская, возвращались с учебного задания. Неожиданно один болгарский самолет отделился от строя и стремительно направился на юг.
- Ах этот Горан! - досадовал кто-то. - Что он, с ума сошел?
Но вот и советский самолет оторвался от своей группы и пошел на север.
- Молодец Толя! - крикнул кто-то из советских летчиков, следивших за происходящим. Видно было, что для большинства собравшихся это не было неожиданностью. Они ждали, что будет дальше.
Командиры еще не знали о происшедшем. Командир болгарского полка полковник Ножов увидел, что в воздухе творится что-то неладное. Он поднес ладонь козырьком ко лбу и стал вглядываться, стараясь разобраться, что происходит.
Оба самолета набрали высоту и пошли на сближение. Первым атаковал Горан. Великолепным иммельманом, в боевом развороте, Анатолий вышел из угрожающего положения и начал активно атаковывать. Соперники мастерски выполняли хорошо продуманные маневры, демонстрируя фигуры высшего пилотажа. Бой становился все напряженнее - стремительные атаки, боевые развороты, сложнейшие фигуры сменяли одна другую. Над аэродромом стоял страшный рев моторов. После каждой атаки раздавались радостные крики одобрения болельщиков - они усиливались то в болгарской группе, то в советской, в зависимости от того, на чьей стороне было преимущество. Полковник Ножов потрясал кулаками, грозил наказать виновников. Увидев подполковника Ефимова - командира советского полка, который тоже наблюдал за воздушным боем, он решительно направился к нему.
- Позвольте, что же это такое? Соревнование по технике пилотирования? - обратился к нему Ножов.
- Воздушное хулиганство на базе болгаро-советской дружбы, - не переставая наблюдать, ответил Ефимов.
Самолеты приземлились в паре, один за другим подрулили к своим стоянкам. Летчики вышли из кабины, сбросили парашюты и направились друг к другу. Под шум аплодисментов они обнялись и расцеловались.
Все бросились к ним и стали их качать. Командиры молча наблюдали эту сцену чествования двух нарушителей летной дисциплины.
Но что же все-таки произошло?
Болгарские летчики еще в первый день решили отметить встречу с советским полком. Они пригласили своих коллег в корчму, неподалеку от аэродрома. Выпили за встречу. Один из болгарских летчиков, поднимая стакан, сказал:
- Ваши летчики хороши, нет слов, но они так молоды. Почему они, коллега, все молодые?
- У этих молодых, - ответил ему собеседник, - не грех поучиться кое-кому из стариков. Вот этот, например. - Он указал на русоволосого паренька.
- Вот и я о нем! - обрадовался болгарин. - Он же совсем мальчишка!
- Мальчишка? Анатолий? Да на его счету десять отличных побед. Не так давно, под Кишиневом, этот "мальчишка" сбил немецкого майора с тремя Железными крестами. Он и ваших старых за пояс заткнет, - горячился советский летчик.
- Э-э-э, братушка, - поймал его на слове болгарин, - не заткнет! У нас есть ему соперник - Златанов Горан. Виртуоз!
- Хотел бы я посмотреть на вашего виртуоза, - усомнился советский летчик. - И померяться с ним сипами.
- Пусть ваш Анатолий померяется с ним!
В разговор ввязались и другие летчики, разгорелся спор.
- Держу пари, - послышался голос болгарина. Он устремил свой взгляд на русского летчика, ожидая его ответа. - Даю всю зарплату на угощение, если твой Анатолий одолеет Горана!
- Принимаю условие! - Под одобрительные возгласы они пожали друг другу руки.
- Да, еще уговор. - Болгарин посмотрел по сторонам, призывая всех слушать. - Начальству ни слова. Помешают!
- Правильно! Молодец! - раздались со всех сторон голоса.
Переговоры с Гораном и Анатолием закончились успешно. И вот схватка состоялась. Оставалось решить, кто выиграл пари.
Командиры тоже увлеклись боем. Они волновались вместе с летчиками, досадовали на неудачу и радовались успеху. Но сейчас, когда они приземлились, командиры постарались побороть в себе это чувство - служебный долг обязывал их наказать нарушителей дисциплины.
Первым предстал перед своим командиром Анатолий.
- Поддались на провокацию? Этого я от вас не ожидал, - выговаривал ему подполковник.
- Я не мог отказаться, - виновато отвечал Анатолий.
Подполковник строго посмотрел на него.
- И вы считаете, что показали класс воздушного боя? Вы пропустили несколько удобных моментов для атаки! - сердито заметил Ефимов.
- Вы правы, товарищ подполковник. Но я знал, что сражаюсь с лучшим болгарским летчиком. Мне не хотелось подрывать его авторитет. Он действительно большой мастер воздушного боя. Думаю, он немножко волновался, - старался оправдать своего соперника Анатолий.
- Большой мастер! Дети вы - вот что я вам скажу! - примирительно проворчал подполковник и чуть заметно улыбнулся. Это была скупая отцовская улыбка человека, прошедшего тяжелую дорогу войны и знавшего, что отняла война у этих парней.
- Вы свободны! - Он долго смотрел вслед Анатолию и о чем-то с грустью думал.
Но вот Анатолий вернулся и снова встал перед командиром.
- Что-то забыли? - улыбнулся Ефимов.
- Товарищ подполковник! Болгарский летчик Златанов пригласил меня в гости в свое село. Разрешите поехать с ним.
- О-о-о! - засмеялся Ефимов. - Не успели познакомиться, уже в гости!
- Он не только хороший летчик, но и отличный парень. Хочется посмотреть, как живут, болгарские крестьяне.