СОН РЯДОВОГО ЯДРЕНКО
В дверь комнаты постучали. Валентин во сне поморщился, недовольно и обиженно натянул на свою взлохмаченную голову одеяло. Василий, в отличие от брата, проснулся сразу, привстал с подушки, но отвечать на стук вовсе не торопился; он думал: во сне ему этот стук прислышался или же наяву. Но в дверь снова, на этот раз сильно и настойчиво, застучали, и чей-то хриплый голос громко спросил:
- Котляковы, вы дома?
Василий потрусил головой, сгоняя остатки сна, недружелюбно спросил:
- Кого это там нелёгкая принесла?… - Ч-чёрт, ну никогда спокойно не отдохнёшь - ни дома, ни на войне…
За дверью беззаботно хохотнули:
- Ты чего, Васька, своих не узнаёшь? Это я, капитан Зенин.
- Входи, чёрт с тобой! Всё равно ведь не отстанешь: прилипнешь как банный лист до задницы…
- Ты как это с капитаном разговариваешь, лейтенант Кошляков? - шутливо-грозно вопросил Зенин, входя в комнату и по-хозяйски присаживаясь на стул. - Устава, что ли, не знаешь? За оскорбление старшего по званию…
- Да иди ты!.. - отмахнулся Василий, лениво натягивая галифе.
На своей кровати заворочался, сбросил со злостью с головы одеяло Валентин.
- Вечно ты, Никанор, поспать не даёшь! - сердито проворчал он. - По какому случаю к нам пожаловал?
Зенин был на год старше Котляковых, и годом раньше он окончил то же самое танковое училище, что и братья Кошляковы - Василий, Валентин и Владимир. Раньше, он сам не знает, за какие заслуги, Никанору упали на погоны последующие звёздочки, на целых две у него сейчас больше, чем у братьев.
- Чего я пожаловал? - переспросил капитан. - А хочу вас, неразличимых близняшек, в гости пригласить. Как, орлы, дельное предложение?
- К себе, что ли в гости? - фыркнул Василий.
- Зачем же к себе? - не смутился Зенин. - У меня вам делать нечего. Я, чтоб вы знали, человек негостеприимный. К медикам я вас приглашаю.
Валентин поморщился:
- Опять спирт кружками хлестать!.. Бр-р-р!.. Надоело уже: к окончанию войны - а я надеюсь дожить - запросто можно пьяницей стать. Не пойду я к медикам.
- Та-а-ак! Валька, как говорится, отпадает. Ну, а ты, Васька, что скажешь? Пойдёшь со мною?
- Мне, Никанор, тоже неохота.
- Вот ладненько! - удовлетворённо потёр руки капитан. - Я же, брательнички-близняшки, пошёл. Покедова… Да, чуть не забыл: между прочим, нашей доблестной медчасти пополнение прибыло, в чисто юном женском виде.
- Врёшь! - в один голос вскрикнули братья, мгновенно повернувшись к капитану недоверчивыми лицами.
- Моё дело сказать, ваше - не верить! Ну, я пошёл…
- Погоди! - воскликнул Василий. - Дай время одеться… Ядренко! Ядренко, чёрт бы тебя побрал, воды!..
Рядовой Ядренко приволок кувшин воды, тазик и, пока братья Кошляковы брились да плескались, он всё сетовал на то, что ему часто сны плохие начали сниться, что будто бы его чуть ли не каждую ночь режут. Кинжалом. А вчера ночью вообще что-то страшное и невообразимое приснилось.
- И что же? - заинтересовался Зенин, вытаскивая из пачки папиросу. - Расскажи.
- О, товарищ капитан! - живо повернулся к нему Ядренко. - Это просто ужас! Вот послушайте!.. Снится мне, будто бы я не на фронте, а в селе, около дома бабушки своей нахожусь. Смотрю, вдруг всё небо покрывается рисунками, гербами различными, и всё это постоянно - как там? - видоизменяется. Пролетел надо мной какой-то странный и невиданный мной доселе самолёт. А другой воздушный корабль - наподобие мотоцикла с коляской, опустился возле двора и подрулил к моему отцу. Я и кто со мной был, подумали, что это инопланетяне прилетели, хотели бежать к ним, а отец сказал, что это его знакомый прилетел из Прохоровкн. Прохоровка - это посёлок такой, центр районный, я недалеко от него живу… Ещё один воздушный корабль опустился прямо у наших ног. Внутри никого и ничего не было, кроме детского автомобиля. Я тогда ещё подумал: инопланетяне угадали мои мысли, достали для моего племянника желанную игрушку.
- Гм!.. Странные сны снятся ребятам из какой-то… Как её? - поморщился, заговорщицки подмигивая лейтенантам, капитан.
- Из Прохоровкн, - подсказал Валентин.
А Ядренко взмолился:
- Не перебивайте, товарищ капитан. Слушайте далее: во не почему-то в феврале было лето, но лужа в нашем дворе - природная, от ключей и дождей, - однако, замёрзла. И вот, когда улетел инопланетный корабль, лёд вдруг растопился и закипел, хотя вода в луже - я пробовал - была холодноватой. Племянник прошёлся по ней, и ноги его - по колено - стали белыми какими-то и липкимиЯ племяшу своему говорю, что держись, мол, подальше от лужи, а он, как назло, снова в неё попал, теперь уже с головой. Я закричал сестре, давай, дескать, воды - отмывать сына. Она и подала воды. А тут брат мой вмешался, ему на руки воды надо полить… Ну, а потом картина резко переменилась: во дворе, будто бы возле самогонного аппарата, сидит мой отец, его же окружают двое покойников-односельчан, и появляется третий - мой двоюродный дедушка Жора. Я подошёл к нему и спросил у него - где лучше: здесь, в нынешнем мире, или же в потустороннем? Он засмеялся своим особым смехом, махнул рукой и ответил, что лучше всего жить в потустороннем мире.
- Да заткнись ты, Ядренко! - рубанул рукой воздух Василий. - Чего ты не на шутку раскаркался! Вечно тебе везде смерть мерещится!.. Запугать нас хочешь?… Мы - молодые, и никакая пуля нас не возьмёт. Так, капитан Зенин?
- Твои бы слова - да до Бога! - хохотнул тот. - Ну что, готовы, братья-близняки? Тогда - за мной!..
Капитан Зенин, к своему сожалению, но ещё к большему сожалению, братьев Котляковых, просчитался: медики женского пола в их медчастъ не прибыли. По какой причине - это никому не было известно.
- Не расстраивайтесь, пацаны, - успокаивающе прогудел лысеющий не по годам майор, - нет девочек сегодня, завтра прибудут. Или послезавтра. Короче, на днях, а может, и раньше, девчата к нам - ещё не обстрелянные и не обцелованные - обязательно прибудут. А пока, - майор дотянулся до шкафчика и осторожно извлёк из него колбу со спиртом, - а пока, если не возражаете, проведём маленькую репетицию предшествующему балу по случаю скорого прибытия красавиц-дам в нашу доблестную геройскую медсанчасть.
… Через полчаса все собравшиеся у медиков оживлённо радостно гудели, жестикулируя рассказывали что-то, то, дело перебивая друг друга. Потом майор, на правах старшего, заставил всех замолчать и попросил Валентина:
- Кошляков, слышь, будь другом, прочти нам что-нибудь из своих… произведений!.. Просим!.. Сообща просим!..
Валентин не стал отпираться, только спросил:
- Мужики, вам грустное стихотворение преподнести и, весёлое?
Все тотчас зашумели, заспорили, а майор негромко сказал:
- Валентин, читай на своё усмотрение…
Валентин привстал за столом, держа пустую кружку и ред собой и чуть хрипловатым голосом прочёл:
Раз цыганка молодая,
Прострелив огнём очей,
Предложила: "Погадаю
Тебе, щедрый казначей…"
Что ж, девица-симпатяга,
Погадай, не откажусь.
Только щедрым казначеем
Вряд ли нынче окажусь.
Кошелёк мой пуст, я - нищий,
И за труд - не заплачу…
Что смогу? Лишь поцелую:
Только это по плечу.
А цыганка-черноглазка
Улыбнулась мне в ответ:
"Приходи на край деревни,
Как погаснет в окнах свет".
Я пришёл, когда стемнело,
Дина встретила меня…
До утра у нас хватило
Страсти пылкой и огня…
А потом она исчезла -
Мерин бричку уволок…
А уехала цыганка,
Прихватив мой кошелёк…
Лейтенант окончил читать своё стихотворение и замолчал, вместе с ним молчали и его слушатели, словно пережёвывай, переваривая в уме только что услышанное. Потом Валентин, робко улыбнувшись, сказал:
- Аплодисментов мне, ребята, не нужно. Лучше наполните мою кружку крепчайшим спиртом…
Майор молча потянулся за колбой…
Разошлись от медиков поздно. И без песен…
"КЛЫК - ОН И ЕСТЬ КЛЫК!.."
Митька Клык пил очень много, но особенно сильно не пьянел. Этой его завидной способности очень удивлялась мать Васечки: ты смотри, самогоняру - холера его забери! - хлещет трёхлитровыми банками, почти ничем не закусывает и с ног не валится, даже не шатает его из стороны в сторону, как бывало давеча, до войны, пьяных мужиков хутора Полежаева.
Васечка не пил. Совсем не пил.
- Вы меня не насилуйте, господин старший полицейский дядь Митя, я же ещё годами не созрел, - говорил Клыку в своё оправдание Васечка, - вот как подрасту ещё чуток да телом окрепну и заматерею, тогда мы с вами…
- Брось трепаться, сынок безусый. Телом он, видите ли, окрепнет… Синичку - хоть в пшеничку… - прикуривая немецкую папироску от немецкой зажигалки, отвечал ему Клык. - Небось, когда захочу, чтобы ты выпил - не отвертишься! Я тебе враз уши пообрезаю… А пока живи, желторотик: просто жалко мне тебя, недотёпу тщедушного…
Клык, по неписаным правилам, вернее - по своим правилам, установил, кто и когда его - представителя новой власти - в хуторе кормить должен и поить. В этот, по его личному графику, день, он должен был идти на обед до Верцы Хомяковой.
- Слушай, сынок безусый, у вас тут, на хуторе, бабёнки путёвые хотя бы имеются? - хмуро спросил он Васечку, неторопливо и по-хозяйски шагая к хатенке Верцы, которая совсем недавно получила с фронта "похоронку" на мужа и до сих пор, с утра и до вечера, лила по нём солёные слёзы.
- Чего? - не понял сразу Васечка.
- Ах, какой ты бестолковый! Я у тебя спрашиваю - бабы или девки хорошие в хуторе имеются? Чтоб красивые были да сисястые!..
Васечка смутился: